Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 53

Сейчас они завтракали - скатерть-самобранка выдавала одни и те же блюда который день подряд, и Таня хотела было возмутиться, но вдруг поняла, что и слова из себя тоже выдохнуть не может.

Бейбарсов резал мясо с таким видом, словно пытался уничтожить злейшего врага, а не просто съесть свою порцию. И Тане было отчего-то страшно - будто бы сейчас он обратит внимание именно на неё.

Она протянула руку, прикоснулась было к его плечу, но Глеб так дёрнулся, что она лишь поспешно убрала руку и только потом с ужасом осознала, что именно на том плече и находилось клеймо Безликого. Она и забыла, как то выглядело на самом деле - но это уже не имело особого значения, впрочем.

- Ты уже неделю молчишь.

Он не ответил - будто бы обиженная барышня или, может быть, просто немой.

- И ты ничего не читаешь.

Опять тишина. Ей даже хотелось подсунуть книгу ему под нос, пусть она и знала, что это лишний риск. Знала, что нельзя позволять ему вновь срываться.

- Твои силы покинули тебя после того, как ты втянул в книгу Сарданапала? - она почему-то никак не могла остатать от него, не могла оставить его в покое, пусть это сейчас и следовало сделать. Но Бейбарсов вновь даже не посмотрел на неё, упрямо взглядываясь в тарелку. - Не молчи.

- Нет, - наконец-то холодно и равнодушно промолвил он. - Мои силы со мной.

- Тогда почему?

- Ты слышала, что он сказал? - взгляд чёрных глаз был холодным и злым. - Это опасно. Для всех опасно. Мне казалось, ты должна бы радоваться, что тебя не мотает по мирам.

- Я… - надо было сказать, что она и рада, что он послушался академика, но такая откровенная ложь упрямо отказывалась сорваться с её языка. - На самом деле я никогда не выступала против твоего…

- Ты уверена?

- Нет, - покачала головой Таня. - Мне сначала было страшно, но ведь это… Будто бы возможность прожить много жизней заместо одной, получить больше впечатлений. И если это никому не приносит вреда… Ведь ты можешь читать истории, где участвуют только двое, правда?

Он поднял на неё глаза - словно пытался прорезать насквозь, а после на губах наконец-то появилась странная улыбка. Бейбарсов словно смеялся - не издевался, конечно же, но всё равно - какие-то странные чувства заставили её содрогнуться.

- Знаешь, Гроттер, он просто не представляет, кто тут на самом деле змей-искуситель, - наконец-то промолвил Бейбарсов. - И ты хочешь опять попасть в книгу?

Она не хотела. Но сила уже полыхала на кончиках его пальцев, и Таня устала слышать огненный треск - он сжигал книги каждый раз, как ему в голову приходило взять в руки хотя бы одну. Он ни с кем не говорил, и оттого девушке порой казалось, что колдоство в Бейбарсове выплеснётся за грань, стоит ему только чуточку разозлиться.

- Ты ведь не сможешь вечно сдерживать свои силы, правда?

- Они копятся, - кивнул Глеб. - С каждым днём всё быстрее. Ещё несколько недель, и книга окажется слишком масштабной и длинной.

- Тогда стоит испытывать эти чары постепенно, правда? - предположила она. - Маленькие истории, сказки с хорошим концом, где никто не умирает и все живут долго и счастливо. Что в этом такого плохого? Ты будешь использовать свой дар, но никому не причинишь вреда.

Он криво усмехнулся. В устах Тани это звучало поразительно легко и просто - будь так на самом деле, Глеб очень бы обрадовался, но…

Но можно было попробовать.

- Может, стоит всё-таки сейчас прочесть что-то, чтобы потом нам же не было хуже? - предложила Гроттер. - Давай… Что-то лёгкое, без магии.

Он пожал плечами.

- Мы можем попробовать, - наконец-то согласился парень. - Если ты сама выберешь книгу, что устроит тебя по сюжету. Я больше не собираюсь рисковать.

Но она лишь нетерпеливо впихнула ему в руку первый же томик, который попался на глаза.

- Ведь ты всегда выбирал что-то безопасное, правда?

Бейбарсову дико хотелось возразить и сказать, что часто с помощью книг он лишь расправлялся со своими врагами, но это значило бы то, что он вынужден будет держать силу в себе ещё несколько дней, пока Таня выберет подходящую историю. И от ощущения пухлого тома в руках у него будто бы горели пальцы - мужчина раскрыл его на первом же месте, там, где была закладка, и опустил глаза.

Тишину разрезах хрипловатый, мягкий мужской голос, и реальность завертелась круговоротом.

В отделении было на диво тихо, в комнатушке, в которой позволялось пообщаться со своим подопечным - ещё и холодно, и Гроттер отчаянно хотела натянуть на себя пальто. Да только на дворе было лето, и пальто под руками не оказалось, оставалось только радоваться своей привычке носить костюмы даже в такую жару, как воцарилась на улице.

Подсудимый - её клиент, - казался поразительно, до ужаса расслабленным. Люди, попадающие за столь длинный список преступлений за решётку, обычно вели себя иначе.

Первые - испуганные, обвинённые за чужие грехи, - вжимались в свои стулья и смотрели на неё полным надежды взглядом. Ждали, что она вытянет их на свободу отсюда, из этой клетки.

Вторые - отпетые убийцы, насильники, воры, - не ждали свободы. Не признавали свою вину, только позволяли какое-то хамство, грубость, отгоняя её от себя всё дальше и дальше.

Третьи - криминальные авторитеты с горами татуировок на спинах и плечах, а ещё преступлениями на совести, - смотрели пренебрежительно, почти забыли нормальный русский язык и издевались над нею, но платили достаточно, чтобы им можно было помогать.

Конечно, он должен был относиться к третьим. О Барсе в их городе слышала даже самая последняя крыса; он умудрился подмять под себя всех, а коль не он - то хотя бы его папаша, нынче укативший в далёкую Испанию. Странная, запутанная история - как у них получалось так легко отмывать руки?

Барс был ещё молод - и тридцати не исполнилось, - и красив, разве что тонкий шрам, тянувшийся по виску, немного портил общую картину. Он больше походил на какого-то цигана, впрочем, если б одеялся соответствующе - и ни минуты на одного из этих то ли уже пополневших, то ли слишком перекачанных мужланов, заявляющих ей о своём существовании.

От обыкновенных костюмов он не избавился даже в тюрьме, разве что пиджак - вопреки холоду, - то ли оставил в камере, то ли на месте преступления. Вытянул длинные ноги, скрестил руки на груди и смотрел на неё смольно-чёрными глазами, так пристально, что Гроттер чувствовала себя абсолютно раздетой.

- Хм, Татьяна Леопольдовна, - он смерил её взглядом, достойным, впрочем, и тех, с горой наколок и отвратительным языком, - вы уже выстроили линию защиты, или над этим мне тоже придётся думать самому?

У него было достаточно денег, чтобы нанять любого адвоката, но в их городке, по отсутствию её бывшего учителя, лучшей считалась именно Гроттер. Может, ещё её дед - но Феофил лежал в больнице, и ему нужны были деньги. Иначе, может быть, она не взялась бы отмывать от очередного списка прогрешений эту сволочь.

Убийства. Грабежи. Сотни разбитых человеческих судеб.

И он - самодовольный, улыбающийся, будто бы только что узнал что-то, что позволит ему заполучить её.

Гроттер упрямо чувствовала себя раздетой - пусть и пыталась избавиться от непонятного чувства стыда. Отвратительно-то как!

И почему нельзя было выбрать брючный костюм? Проклятая юбка?

- Вы присядьте. Может быть, так будет думаться лучше, - кивнул он на стул. - Вдруг прозреете и придумаете что-то стоящее?

Она едва не поперхнулась от этой поразительной наглости, но сдержала громкий, недовольный вздох и только посмотрела ему в глаза, словно пытаясь проанализировать всё, что произошло. Нет, нельзя поддаваться, нельзя позволить кому-либо вести себя… вот так. Она - смелая, сильная, упрямая и всегда уверенная в своих действиях.

- Уж поверьте, я уже выстроила линию защиты, - ей бы так хотелось сейчас, чтобы над головой стоял хоть какой-то охранник, но Барс, разумеется, давно уже об этом позаботился. Ему-то зачем лишние свидетели. - Итак, Глеб Романович, вы… Я ведь не должна спрашивать, совершали ли вы всё это, верно?