Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 42

Она устало опускалась на свой стул и опускала голову, когда они прыгали вокруг неё, она отмахивалась и стыдливо отворачивалась, когда они хотели, чтобы она их искупала - эти взрослые дети.

И она каждый раз падала с ног и ждала полнолуния - но полнолуние наступало, а она не могла открыть глаз, чтобы покинуть Неверленд раз и навсегда.

Она могла ходить по лунному свету, как и он, но ни разу не проделала этот фокус сама. Он ступал на лучик и шагал куда-то вперёд, а она оставалась тут в этой огромной клетке под открытым небом.

А когда лили дожди с небес, он приходил к ней и так ласково - будто бы взрослый мужчина, - целовал в затылок, что она почти верила в то, что что-то может исправиться.

Но они не взрослели. Он смотрел на неё мудрыми глазами молодого - или не совсем молодого, - человека, как и она на него, а они прыгали вокруг, пытаясь овладеть капелькой её внимания. Но она не могла - она ненавидела их уже, будто бы каждый сделал ей столько всего плохого, что человек и не может уместить в одну короткую жизнь.

Она смотрела на него так устало-устало, будто бы это потерянные мальчики повзрослели именно из-за него - обвиняюще, холодно и страшно.

- Ты их ненавидишь, - тихо выдохнул он. - За что ты их так ненавидишь? Ведь они всего лишь дети.

- Они уже давно не дети, - она повернула голову набок. - Они даже не могут своё имя назвать, а ведь каждый из них должен давно стать взрослым мужчиной. И им нужна не потерянная девочка, им нужна мама, а я не умею ею быть.

Он осторожно коснулся её руки - и растянулся на мягкой траве, глядя на полную луну.

- Я не знаю, как их зовут, - прошептал он, сжимая её тонкие пальцы. - Я не знаю, по какому принципу искал тебя, но уж точно не думал, что ты станешь уставшей нянькой для моих…

Он запнулся. Кем они были для него?

- Скажи мне, когда ты будешь готова уйти отсюда, и я тебя уведу, - проронил наконец-то он. - Скажи мне, и я помогу тебе дойти туда, куда нужно.

***

- Как тебя зовут? - она всматривалась в его синие, ясные глаза - но он был таким пустым, таким глупым - на полях Неверленда он плясал и пачкался в болоте, а рядом не было мамы, которая бы умыла его лицо, отёрла руки, заставила бы почистить зубы.

Он рассмеялся и потянул какого-то зайца за уши - предложил ей такую вот расплату за собственную глупость. Это просто его отдельная цена - он платит за то, что она ещё один раз просидела с ним до самого вечера.

- Как тебя зовут?

Но потерянный мальчик только покачал головой. Она так не хотела бросать их - но они бесновались и прыгали вокруг, и каждый её вопрос таял в жуткой игре. Они не понимали, что они творят, а она запуталась и так устала от постоянного мельтешения перед глазами, что уже и дышать почти не могла - всё надеялась, что они куда-то уйдут, скроются с её глаз и больше никогда-никогда не посмеют коснуться её руки.

- Как тебя зовут? - спросила она и загадала на результат, но он только рассмеялся, будто бы дикое животное.

***

В ту ночь было полнолуние. Она пришла к нему - совсем тихо ступала по траве, понимая, что он единственный, кто уже давно перестал быть мальчиком в маленьком мирке, который сам же и создал. И он протянул руку и сжал её запястье, а после они двинулись по лунному лучику к её дому.

Потерянные мальчики плясали там, внизу, и она не знала, как их зовут. Она шла вперёд, потому что это было единственным шансом спастись от этого безумия бесконечного детства. Она шагала так уверенно, потому что не могла свернуть в сторону и остановиться. Она устала от всего - а там, впереди, было что-то тёплое и знакомое.

Она наконец-то почувствовала свободу. Она дышала полной грудью и ступала по тонким лучикам - прежде чем оказалась в собственной кровати, почувствовала, как мягки его чёрные, густые волосы - и потерянные мальчики растворились волной за её спиной.

Она открыла глаза от жуткого хохота - женского, знакомого весёлого смеха, что пронзал её, будто бы ножом, насквозь.

Склепова сидела в кресле - и смеялась, словно сейчас она узрела что-то дико смешное и странное. Бейбарсов - полностью одетый и какой-то грустновато-странный. Он сжимал книгу в руке, да так крепко, что аж побелели пальцы - и смотрел на неё пристально, словно ждал того мгновения, когда Гроттер наконец-то очнётся.

И она поняла - наконец-то поняла! - кто был тем голубоглазым пареньком, имя которого она так страстно желала узнать.

- Где Ванька?

Склепова даже не отреагировала на это восклицание, а Глеб коротко хмыкнул, словно выражая своё презрение даже к одному только упоминанию этого человека.

- Где Ванька?!

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и будто бы пыталась одним только коротким взглядом убить некромага. Но это было нереально - в конце концов, даже профессиональные маги целыми огромными отрядами не могут уничтожить мага Смерти. Нынче она бы схватилась и за раздиратель - да только его под руками, увы, как обычно не оказалось.

Гробыня перевела свой взор на Глеба - будто бы тоже спрашивая, куда подевался их однокурсник. Таня только сейчас заметила, насколько она нормально, закрыто, даже слишком скромно для себя одета - обыкновенные джинсы, какой-то тонкий свитер в пастельных тонах, руки сложенные на животе - будто бы в очередной раз пытается защитить своё дитя.

Но Бейбарсову не было до неё дела - как и всегда. Он смотрел только на Гроттер, смотрел равнодушно и так, будто бы этого взгляда было достаточно для её страшной смерти. И Тане иногда казалось, что ей действительно дышать нечем, но выказать глупое подозрение некромагу в лицо она решиться не могла.

- Он там, - наконец-то промолвил Глеб. - Ты, когда мы сюда вернулись, уснула сразу, но Анна уже успела повидаться с твоим драгоценным Иваном. Совсем скоро он явится и сюда, ты сможешь пообщаться с этим замечательным существом.

Гроттер, казалось, не услышала ни единого жестокого слова - только то, что Ванька, её милый, добрый Ваня, был тут, в относительной безопасности. Её слух не зацепился за грубые высказывания, которые срывались с языка Бейбарсова - они не имели такого уж большого значения. В конце концов, она ведь от него не требовала страстной любви к Ивану - нет, только хотя бы спокойного и равнодушного отношения, да ещё того, чтобы Глеб был милосерден к их жизням.

Ещё несколько дней назад она почти поверила ему, почти убедилась в том, что Бейбарсов действительно просто слишком её любит и хочет вернуть. Но сейчас за каждым его действием она видела только холодный расчёт и сплошную ненависть, тьму, что её в Глебе было слишком много. Он тонул в крови своих врагов и в своём даре, и Гроттер знала - даже если сжечь все книги мира, он найдёт способ развалить мир, если вдруг пожелает сделать это.

- Иван, - голос Глеба звучал достаточно громко, но не настолько, чтобы его было хорошо слышно по всему замку или даже по коридору - видимо, Ванька ждал где-то под дверью. - Ты можешь войти.

Таня села на край кровати - благо, была одета в то летнее тонкое платьишко, в котором носилась среди потерянных мальчиков, спрашивая их имя. Как она могла не вспомнить о Ваньке? Неужели в книгах настолько сильно его, Глеба, влияние, что она уже даже не может прикоснуться к своей прошлой, нормальной жизни? Но выбора не было - пусть уж там Ванька был потеряным мальчиком, но тут-то он нормальный человек. Они все возвращаются такими, как и были, только с редкими следами реальности.

Но стоило только двери открыться, как Гроттер мигом забыла о своих надеждах. Ведь он был не просто потерянным - он опустел изнутри, а синие глаза утеряли своё сияние. Прежде они казались светлыми, будто бы небеса весенним днём, того ненасыщенного, красивого цвета - а сейчас потухли и посерели, будто бы сплошные пятна плясали перед ним.

- Ваня, - прошептала она, - Ваня, ты меня слышишь?

Но он смотрел только на Глеба - ждал очередного приказа, - и Гроттер не приходилось требовать подтверждения, чтобы понимать, что случилось. От Ваньки только одна оболочка, и та не сохранилась в том состоянии, в котором должна быть.