Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 20

- Помогите! – в доме всегда было полно слуг, и они слушались хозяйку намного больше. – Помогите! Он сошёл с ума!..

Топот ног ознаменовал наступление новой, искренне неприкосновенной доселе эпохи, которая поглотила весь мир и не позволяла никому даже пытаться дышать и двигаться с уверенностью дальше. Всё вокруг попросту воспылало и не пыталось возникнуть в мире вновь… И усталенные порядки попросту успели рухнуть.

Весь светский мир вскипел.

Новость о том, что старик Клопп сошёл с ума, потрясла каждого. Многие винили в этом обстоятельства, некоторые говорили о том, что, возможно, в такой ситуации виновата его молодая жена, но никто не брался ничего утверждать, потому что подобные факты совершенно никого не интересовали.

Все знали, что Клоппа едва-едва удержали, не позволяя ему убить молодую жену осколком стекла, знали, что он не соглашался на церковный брак, что считалось отчасти прогрешением…

Знали, что по сути Татьяна была не женой, а пленницей жуткого человека.

Слухи расползались с невероятной скоростью. Перечитывая утренние газеты с принятием решения о том, что брак был признан недействительным и сотворённым насильно, о том, что Зигмунда навсегда заключили в психбольнице, Гроттер лишь улыбалась – её все дружно признавали бедной жертвой, пострадавшей от ужасного человека.

В конце концов, разразившийся громкий процесс об убийстве бедной старой женщине, которая могла бы ещё прожить, о найденной расписке о залоге всего имущества Зигмунда Клоппа, о новом наследнике, которого он якобы мечтал убить, используя свою жену, его добила.

Суд присяжных принял единогласное решение: всё имущество, вся собственность Зигмунда Клоппа переходила в руки наследника той самой старухи.

- Тебе его не жаль? – хмыкнув, поинтересовался Бейбарсов, допивая чай, и внимательно посмотрел на рыжеволосую, которая вновь углубилась в чтение. – Ты же всё это разыграла, - парень усмехнулся.

- Расписку писала не я, - пожала плечами девушка. – А то, что твоя бедная тётушка, которая тебе не родственница, умерла не от подмешанного Клоппом яда, а от инфаркта – это всего лишь дело времени. Клопп убил бы её.

- Но его ты остановила, судя по всему, гораздо раньше, - усмехнулся Бейбарсов.

Таня лишь недовольно пожала плечами. Она терпеть не могла разговаривать об этом, но всё равно приходилось. К тому же, в последнее время новостей было гораздо больше, чем следовало того ожидать.

- И всё-таки, - она вздохнула, вспоминая о том, как брак признавали недействительным – дурацкий суд проходил даже без участия вдовы при живом муже, - я не понимаю, как всё так получилось. Я думала, придётся ждать больше года.

- Тебя признали жертвой. Что плохого в том, что хотя бы кто-то после пережитого несчастной девушкой согласился взять её в жёны и помогать ей с реабилитацией?

Май пролетел сплошной пеленой; сегодня, в последний день первого месяца лета должен был состояться заключительный суд, но Таня не поехала. Денег у неё было достаточно, чтобы написать себе что-то вроде свидетельства о том, что бывший, уже недействительный муж довёл бедную девушку до исступления и до полусумасшедшего состояния.

- Они считают меня избавителем, - усмехнулся странным мыслям Бейбарсов. – Думают, что после всего того, что с тобой случилось, я совершил великое дело перед церковью и моралью, взяв тебя в жёны, - Глеб прикрыл глаза. – Сколько уже времени прошло? Неделя?

- Да. Я теперь невыездная, - пожала плечами Таня. – А всё потому, что нахожусь на реабилитации и восстанавливаю собственное психическое здоровье.

Бейбарсов собирался что-то ответить, но не успел. Открывшиеся с громким стуком двери свидетельствовали о том, что кто-то ворвался в комнату; Таня, подняв глаза на слугу, содрогнулась, ожидая новости – ей почему-то стало не по себе.

- Зигмунда Клоппа казнят завтра, в субботу. Мы будем ждать вас.

***

Казней не было уже очень-очень давно, и Таня не ожидала услышать подобный приговор. Она молча наблюдала за тем, как вели старого, сгорбленного старика куда-то вперёд, сжимая руки за его спиной.

- Решением Суда Присяжных Зигмунда Клоппа приговорено к казни через гильотинирование за преступления по отношению к… - приговор слушать было трудно. Гроттер содрогалась от ужасного голоса, который звучал с противоположной стороны, чувствовала, что виновата она сама, и никак не понимала, почему Глебу настолько сложно сейчас просто сжать её руку и попытаться успокоить её хотя бы на мгновение.

Это была ода потерянной в деньгах молодости, зрелости и старости. На отвратительном лице Зигмунда Клоппа отражались все его грехи многих-многих лет, и Таня с испугом наблюдала за тем, как он медленно шагал вперёд, не вырываясь, но в мыслях явно проклиная и её, и Глеба, и весь мир.

Клопп просто был вот таким человеком.

В его глазах плескалась та самая нотка безумия, что так сильно пугала Таню прежде – шествие показалось ей необычайно длинным, и девушке было очень страшно, ей хотелось как можно скорее спрятаться от противного взгляда, который скользил по присутствующим – в их городке не ставили гильотину вот уже несколько десятков лет.

- Почему не топором? – шёпотом спросил кто-то за спиной.

- Потому что люди не желают марать руки об эту тварь, - строго ответил второй. – Видишь, вон девушка рыженькая стоит? Бледная такая, несчастная! – толпа перешёптывалась с тихим, неприятным гулом. – До чего довёл… Господи, как ей ещё повезло вырваться из этого кошмара?

- Диво, что нашёлся человек, который согласился на ней жениться и…

Тихое шушуканье раздражало ещё больше всего прочего; Таня молча сжимала руки в кулаки и мечтала как можно скорее выбросить всё из головы. Ей было страшно, но Гроттер наблюдала за тем, как вели проклятого Клоппа к казни – она никогда не думала, что всё может закончиться вот так, но его смерть всё равно, наверное, была предсказана небесами.

- Это всё ведьма! – вдруг, попытавшись вырваться, закричал Клопп; звуки давались ему с трудом, но он отчаянно пытался выкрикнуть ещё что-то. – Это всё ведьма! Сожгите её!

Таня оглянулась, пытаясь отыскать Бейбарсова, но его рядом не было. То ли парень затерялся где-то в толпе, то ли он попросту ушёл, оставив её одну – Таня не могла ответить на этот вопрос, она лишь молча ждала того момента, когда ему отрубят голову.

Совладать с Клоппом было не так уж и просто. Таня наблюдала за тем, как его пытались поставить на колени, но старик вырывался. Девушке казалось, что вот-вот его восклицаниям поверят, что её схватят и отрубят голову именно ей – в его смерти ей стало бы уже намного спокойнее и понятнее, но теперь надо было только ждать.

Сумасшедший – сейчас это шептала всё толпа, но Таня с ужасом понимала, что её бывший муж говорит чистую правду, просвечивающуюся сквозь призму его виденья.

Она помнила, как его с силой ударили в спину, заставляя рухнуть на колени, как надавили на плечи руками, опуская старую, полуседую-полулысую голову, как руки пристегнули кандалами, не позволяя вырваться…

Лезвие упало с громким скрежетом заржавевшей стали, которую давно уже пора было менять, и Таня содрогнулась, отпрянув – вся толпа ахнула, наблюдая за тем, как отрубилась голова. Двигаясь по инерции, она покатилась с покатого помоста, оставляя за собой кровавый след на досках и какие-то страшные, непонятные капли крови на каждой ступени. Гроттер даже не поняла, что произошло – но спустя мгновение мёртвые, широко раскрытые глаза смотрели на неё, а голова бывшего мужа валялась в ногах…

Восклицания “бедная девчонка” не помогли – Таня не помнила, как потеряла сознание. Её привезли домой, но Бейбарсова там не было – оставаясь совершенно одной в пустом-пустом замке, в огромном дворце, она дрожала от холода и от одиночества.

Ноги принесли в старый домик сами. Таня прекрасно знала, что Бейбарсов его не продал, но считала, что там будет закрыто; она поднималась по ступеням предельно медленно, ожидая увидеть пустую комнату…