Льются слова, утекая в песок...(СИ) - Страница 2
- Не боюсь, - наконец-то выдавила Гроттер.
- Врёшь, - возразил Глеб, вдруг прижимая к губам её руку и улыбаясь как-то предельно странно. – Нет, правда, страшно, милая? – он провёл кончиками пальцев по её щеке и резко поднялся, увлекая девушку за собой. – У меня есть нечего, так что иди спать и лучше не попадайся мне часто на глаза, поняла?
Таня кивнула, но, очевидно, его не устроил этот ответ.
Когда Бейбарсов оглянулся, Таня содрогнулась, всматриваясь в его слишком тёмные глаза. У Гроттер не поворачивался язык назвать их карими – нет, наверное, всё-таки чёрные какие-то, ничего не отражающие. Он вообще слишком сильно походил на того, кем был – чёрные волосы, хищный немного взгляд и странная полуулыбка, которая обозначала то ли некоторую симпатию, то ли вообще ненависть и что-то очень плохое. Тане не хотелось даже думать о том, что происходит здесь, не хотелось слышать больше ни единого слова, но после она вдруг отвела глаза, посмотрела в сторону и увидела портрет, явно нарисованный, висевший на стене.
Рыжеволосая девушка, правда, тоже темноглазая, была очень похожа на Таню – впрочем, черты Бейбарсова тоже чувствовались. Её можно было вполне назвать его сестрой – Гроттер вновь посмотрела на парня и как-то робко промолвила:
- Это сестра, да?
- Сестра, - кивнул спустя несколько мгновений Бейбарсов. – Умерла. Давно, - он немного помолчал. – Два года уже прошло… Нет, два с половиной, - он усмехнулся и вдруг привлёк Таню к себе. – Ты живи, - он вновь усмехнулся. – Живи здесь, я тебя не трону. Комната в твоём распоряжении, - он кивнул на шкаф, - там вещи есть, пользуйся. У вас вроде бы один размер.
- Спасибо, - выдавила Гроттер.
А зачем он убивал?
Всегда есть собственная причина. Таня в это верила, Таня об этом прекрасно знала. Она была уверена в том, что никто не убивает просто так. Рыжеволосая считала, что любой человек должен иметь причины для того, чтобы проявлять собственную неугасимую жестокость, чтобы вообще ненавидеть человечество или кого-то отдельного. Гроттер косилась то и дело на портрет, который показался ей слишком неуместным в таком бедном помещении, но не решилась спросить, отчего умерла незнакомая ей девушка, в которой были некоторые схожие на неё черты и такие же рыжие, слишком яркие волосы.
Бейбарсов вновь остановился, а после махнул рукой и отправился на кухню. Таня, прикрыв за собой дверь маленькой комнатушки и завернувшись в одеяло, слышала тихий звон стекла, а после что-то подобное взрыву – когда она поздно вечером выскользнула-таки из комнаты, не сумев уснуть и направившись на поиски туалета, то увидела разбитую бутылку с растёкшимся по полу алкоголем и спящего на узком, неудобном диване, но даже не сдвинувшегося, когда Гроттер прошла мимо него.
Судя по тому количеству жидкости, которая была разлита, Глеб выпил совсем немного, и у Тани даже мелькнула какая-то нотка жалости, но рыжеволосая не решилась даже подойти к нему чуть поближе, лишь содрогалась немного, переступая через лужу – ей почему-то казалось, что здесь, в этом жутком помещении с таким жутким хозяином не место ей, но не могла заставить себя при этом даже попытаться уйти хотя бы куда-то, будто бы она банально прикипела душой и телом к нему. Казалось бы, Таня знала Бейбарсова всего лишь несколько часов, но в том мгновенном порыве нежности, когда он прижимал её руку к своим губам, таилось одно сплошное “не уходи”.
Может, она напоминает ему сестру?
***
Грязное, замаранное людскими страстями и ужасами солнце поднималось медленно, заглядывая в окно комнаты с самого утра. Гроттер открыла глаза нехотя – она уже практически привыкла к тому, что просыпаться здесь было противно. Вечер нравился девушке куда больше – она дремала спокойно, но утром не могла даже и ходить спокойно. Тане сначала было страшно. Бейбарсов смотрел на неё так, словно девушка была его давней знакомой, которая причинила ему слишком много боли, но рыжеволосая старалась заставить себя спокойно относиться к этим взглядом. Он всегда уходил утром часа на два, когда шёл дождь – задерживался немного, и всегда под плащом.
У Гроттер впервые в жизни возникло желание хотя бы попытаться привести дом до толку. Бейбарсов усмехался – его сестра действительно любила чистоту, а Таня походила на неё, словно две капли воды; нет, они были очень разные внешне, только разве что рыжие волосы и разрез глаз…
Но Гроттер не могла из-за этого спокойно смотреть ему в глаза. Не могла даже просто покоситься на него утром – девушке было плохо, жутко…
Таня была готова потерять сознание – она едва ли не свалилась в обморок в первый раз, когда только увидела этот взгляд, но после, за эти три дня, привыкла.
После, когда Бейбарсов уже приходил со своей странной прогулки, Гроттер всё ожидала увидеть заляпанные кровью руки. Но он приходил спокойный, умиротворённый, даже улыбался ей пару раз. Готовил еду – у него и вправду неплохо получалось, и девушка безо всякой опаски была готова это есть, заставляя себя успокоиться.
Сегодня Глеб просто сидел на диване, не предлагая даже помочь. Крутили очередной сюжет и опять о нём – Таня замерла с проклятой тряпкой и подняла на него глаза с некоторым испугом, но Бейбарсов даже не содрогнулся.
- Они лгут, - вдруг сообщил парень. – Они всё лгут. Сядь.
Гроттер была горда, даже слишком, но почему-то никогда не могла возражать ему. Ей упорно казалось, что Глеб не может и не хочет причинить ей боль, но при этом девушка потрясающе сильно боялась его, опасалась даже в глаза посмотреть.
Наконец-то рыжеволосая присела осторожно рядом и вновь посмотрела на экран – рассказ о Глебе продолжался.
- Но я ведь не сумасшедший! – вдруг воскликнул он. – Почему они говорят, что я сумасшедший? У меня была причина их убить! А почему назвали маньяком? Один выстрел – это уже маньяк? Почему? Почему?!
Он повернулся к Гроттер и схватил её за плечи, встряхнув так, что девушка удивилась, как она ничего себе не повредила.
- Двадцать ножевых ранений, - словно подсказку, выдохнула она.
- Я был зол! Они её убили! – воскликнул Бейбарсов, глядя в её ясные, зелёные глаза. – Если бы у тебя была сестра, а потом её застрелили, а этих придурков просто освободили за деньги, как бы ты отреагировала? – почему-то Тане показалось, что Глеб больше не вернётся в нормальное состояние. – Их просто признали невиновными, а она лежала в гробу. Один выстрел – и она лежит в гробу, а эти сволочи… - Бейбарсов самодовольно улыбнулся. – А эти сволочи там же.
- Но в остальных ты просто стрелял.
- Остальные не стреляли в неё. Остальные просто не помогли, - усмехнулся Глеб. – Хохотали и издевались – но не стреляли.
Гроттер покачала головой. Не стреляли – но сами уже давно умерли. Таня почувствовала вдруг почему-то, что ей стало слишком страшно – она вскочила на ноги и поспешила от него отойти, вновь взяться за тряпку и приняться вытирать пыль. Бейбарсов молчал.
Говорить о том, что он убил ещё кого-то, ещё далеко не одного человека, не хотелось, потому что это было больно и неприятно в первую очередь для самого Глеба. Впрочем, время текло как-то медленно и неспешно.
***
Ночь была тёмная, как раз такая, какая ему действительно нравилась, и Глеб, остановившись у окна, с удовольствием вдохнул свежий воздух, который буквально прорывался в душную квартиру. Бейбарсов внимательно смотрел на единственную звезду, которая только светила на всём туманном небе. Странно – дышалось действительно легко, а не так трудно, как должно было быть.
Закрыв окно как можно тише, чтобы Таня не проснулась, Глеб повернулся лицом к бывшей комнате сестры. Гроттер забыла закрыть дверь на замок – он заметил это только сейчас, только что, а после направился к девушке, сжимая в руке проклятый нож.
Холодное лезвие оружия заставляло содрогнуться от недовольства. Холодно – сестра умирала в холодный, в такой же дождливый осенний день, и Глебу захотелось дождаться лета.
В квартире было душно и жарко, поэтому Гроттер, уснув – наверное, ей снился кошмар, - откинула одеяло на пол. Тонкая ночная сорочка не то что не прикрывала, а даже больше демонстрировала тело девушки – нижнее бельё, которое девушка имела привычку всё равно надевать на ночь, наверное, ради чувства собственной безопасности – она, в конце концов, жила в квартире с совершенно чужим мужчиной.