Люськин ломаный английский - Страница 55

— Да, — сказал он, глядя по очереди на женщин. — Так-так-так. В уравнении прибавилось еще два неизвестных. Господи, ну за что мне столько работы? Отойдите в сторону, пока я займусь личностями этих мужчин.

Инспектор со вздохом начал шарить по карманам англичан. Вытащил бумажник Блэра и достал кредитную карточку.

— Понятно, — сказал он. — Субагент Каганович, мы должны поехать обратно на склад и позвонить в соответствующее учреждение.

Абакумов взял кредитку за уголок, как вещественное доказательство, и пошел к двери. Любовь присоединилась к нему. Они одновременно повернулись лицом к двери.

— Никому не покидать помещения. Я позвоню людям из районного отделения, чтобы вывезли вас отсюда. И также я хочу сказать со всей честностью, что если после моих проверок и последующего возвращения сюда утром станет ясно, что эти иностранцы пришли к вам с целью оказать необходимую финансовую помощь… А это до определенной степени прояснится после моего телефонного звонка… В таком случае, может быть — но только может быть, — ваша ситуация немного улучшится. — Его глаза пронзили полутемную комнату, оглядывая по очереди собравшихся. — Молитесь, чтобы так оно и вышло.

— И, — добавила Любовь, когда Абакумов открыл дверь, — помните, что снаружи остался Григорий, да и Карел тоже неподалеку. Скажите им, чтобы ждали нас, мы ненадолго.

С этими словами она вышла и захлопнула за собой дверь.

Ольга, Ирина и Людмила неподвижно стояли в дымной комнате, пока вдалеке не затих шум шагов. Затем Ирина посмотрела на англичан, которые уже начали шевелиться, и перевела влажные глаза на Людмилу.

— Дни и ночи мы терпели в доме этих пиявок, — сказала она. — И через десять минут после твоего возвращения их словно поганой метлой вымело. Твой дом приветствует тебя, Люська.

Людмила выдержала вторую атаку из объятий и воздеваний рук к небесам. За взрывами воплей и причитаний женщины не слышали, как открылась дверь. И только когда она с грохотом захлопнулась, все застыли. Повернувшись, они увидели на пороге изможденного Максима с ружьем в руке.

Он не взглянул на них, дрожа, приблизился к печке, оттолкнув ноги англичан по пути.

— Ха! Вы думали, я сто лет буду в горах ждать, пока вы избавитесь от этих вражьих морд? Удивительно, что вы не повыходили за них замуж и не пригласили жить здесь, если хотели, чтобы я подох от холода!

— Заткни пасть! — прошипела Ольга. — Твоя сестра заставила их умчаться наперегонки. Тебе вообще повезло, что тебя пустили.

Макс прижался к печке, раздраженно глядя на два тела рядом с собой.

— А с хрена ли у нас теперь дома музыканты завелись? Мы что, собираем оркестр, чтобы отметить наши неприятности?

— Послушай, — сказала Ирина. — Времени у нас немного, так что не трынди ты, как всегда. Мы должны вынести тело Алекса и спрятать его, а лучше — вообще похоронить, как положено. У нас есть оправдание, потому что инспектор думает, что наши гости — священники.

Макс посмотрел на мужчин.

— Священники, да? Вот этот, в очках, точно альбинос. Нет — ха! — давайте серьезно, вы вообще знаете, кто это такие?

— Они пришли с Людмилой, и насрать, кто это.

— Ха, ну да. — Макс пнул ногу лохматого мужика. — А они ничего, в смысле, на гомиков похожи. Приятно, что вы по-прежнему в своем уме и что женская логика не нарушена. Если в доме музыканты-гомики, конечно, самое время для похорон.

— Максим! Делай, как тебе говорят!

— И вообще, — добавила Ольга, — похорони Алекса по всем правилам, с уважением и молитвами. И подальше от того места, где ты зарыл этого монгола Григория, упокой Господи его душу.

Блэр сел, протянул руку перед собой, пытаясь нащупать равновесие. Рядом с ним щелкнул приклад. Блэр резко распахнул глаза и увидел в сантиметре от своего носа ствол. Через некоторое время, сфокусировав взгляд, он разглядел смуглого молодого человека с впалыми щеками, который, ухмыляясь, смотрел на него. Палец у него был на спусковом крючке. Руки Блэра взмыли к голове.

Людмила что-то крикнула, подойдя к вооруженному парню. Он заорал в ответ, но ружье опустил и наконец встал у стены за печкой. Блэр пнул ногой Зайку.

Зайка сел, моргая. Он огляделся, протер глаза, зевнул. Затем вздохнул:

— Нет, ну какого хуя…

— Заткнись, мне нужно подумать.

Людмила присела на корточки перед братьями.

— Привет, — сказала она. — В порядке?

Зайка поднял глаза. В голове, словно из ледяных кусочков, сложилась вся вчерашняя история.

— Нет, ты послушай. В порядке — это когда тепло.

— Да, Милли, — отозвался Блэр. — Кажется, мы в порядке.

Его ответ заставил молодого человека хмыкнуть. Людмила выпятила в его сторону подбородок и выдала длинную тираду.

— Ха! — сказал парень.

— Ха! — ответила Людмила.

Затем с ее губ полились нежные звуки, последним словом в ряду было «англичане». Она произнесла его осторожно, словно пробуя на вкус.

— Англичане! — Снова залп шипения, кажется, в конце было слово «гомик».

— Ха! — снова сказала Людмила.

— Ха! — вторил ей парень.

Максим смотрел, как Зайка собирает себя с пола, озираясь в своих темных очках, словно слепой. Потом он поднял очки и увидел перед собой двух женщин, которые с интересом его разглядывали.

Самая старая женщина улыбалась голыми деснами, показывая Зайке на стул, одновременно что-то говоря Максиму, который щелкнул в ответ языком и закинул назад голову.

— И учти, я за чашку чая убить готов, — сказал Зайка. — И от бекона не откажусь.

Людмила смотрела на него, слегка наклонив голову.

— Чай? — спросила она.

— Да, и поесть. — Блэр встал и пробежал глазами по лицам женщин. — Мы заплатим. У вас есть?

Людмила нахмурилась. Через минуту она повернулась к женщинам и что-то попросила. В ответ те нахмурились. Она заговорила быстрее, и настал момент, когда было произнесено нечто важное, от чего у двух женщин брови на лоб полезли. Они переглянулись и быстро заговорили, показывая пальцем на Максима и обращаясь к нему с тирадой, закончившейся неизменным «Ха!».

Близнецы сидели, подняв руки. Максим взял ружье, вытащил магазин и опрокинул его на стол. Вылетел один-единственный патрон. Он мрачно посмотрел на старух.

Близнецы застыли. Женщины смотрели, как парень перезаряжал ружье, а потом выскочил во двор. В темноте грохнул выстрел. Блэр видел, что мимо крыльца протащили козу, слышал, как по камню стучит железо. Через несколько минут шкура животного висела за дверью, внутренности полетели в ведро, а все остальное, включая голову и ноги, было четвертовано и уложено на кухонный стол.

Прежде чем Максим отмыл руки, его старухи что-то зашептали, показывая головами на Хизов. Парень скептически посмотрел на Зайку и Блэра, но еще несколько фраз заставили его подвести близнецов к двери в конце комнаты.

Во второй комнате сильно воняло. Максим встал у кровати и откинул одеяло, открывая тело.

— Эй, ни хуя себе! — отпрыгнул назад Зайка.

Максим поманил братьев к ногам тела.

Зайка рыгал, пока они несли тело из комнаты. Старая женщина сопровождала их действия рыданиями и выбрасыванием рук вверх.

— Нет, ну какого хуя, а, Блэр?

— Нет, ты послушай, Заяц, извини, но если ты будешь продолжать это повторять, все равно лучше не станет.

— Да ладно, друг. Ничего, что мы делали в последние сорок восемь часов, и ни одно из мест, где мы за это время побывали, не намекает на то, что мы, блядь, вообще отсюда выберемся.

— Ну, это просто смешно. Это просто абсурд — говорить такое, Зайка. Честное слово. — Блэр почувствовал, как под штаниной трупа оторвалась кожа и заскользила вверх по слизи. — И нечего своими словами усугублять ситуацию, на самом деле нам нужно не терять головы. Нет, ты послушай, просто это новое для нас дело, вот и все. Вот увидишь, очень скоро мы привыкнем.

Троица, пошатываясь, вышла на крыльцо и с трудом потащилась по глубокому сухому снегу. Ольга шла сзади на положенном расстоянии, завывая. У Блэра рот то закрывался, то открывался.