Люси Краун - Страница 6

– Тони, – серьезно сказал Оливер, – ты знаешь, что такое щепотка соли?

– Ну конечно, – ответил мальчик.

– Вот что тебе нужно припасти для Берта.

– Ты хочешь сказать, он заливает? – спросил Тони.

– Не совсем так, – ответил Оливер. – Просто его рассказы надо немного подсаливать, как арахис.

– Я ему скажу это, – обещал Тони. – Как арахис.

Они остановились перед Паттерсоном и Баннером.

– Мистер Баннер, – сказал Оливер, – это моя жена. А это Тони.

– Здравствуйте. – Люси кивнула головой и застегнула верхние пуговицы блузы.

Тони подошел к Баннеру и вежливо протянул руку.

– Привет, Тони, – сказал Баннер.

– Привет, – ответил Тони. – Ну и мозоли у тебя.

– Это от теннисной ракетки.

– Поспорим, через четыре недели я у тебя выиграю? – сказал Тони. – Ну через пять.

– Тони… – осуждающе произнесла Люси.

– Это тоже хвастовство? – Тони посмотрел на мать.

– Да, – сказала она.

Тони пожал плечами и повернулся к Баннеру.

– Мне запрещают хвалиться, – пояснил он. – У меня сильный правый удар, а вот слева не идет. Я это от тебя не скрываю, – честно сказал он, – все равно после первой же игры это станет ясно. Я видел однажды, как играет Элсуорт Вайнс.

– Какое впечатление он на тебя произвел?

Тони скорчил гримасу.

– Его переоценивают, – небрежным тоном сказал Тони. – Только потому, что он из Калифорнии, где можно играть на открытом воздухе круглый год. Ты купался?

– Да, – удивленно сказал Баннер. – Откуда тебе известно?

– Ты пахнешь озером.

– Это один из его коронных номеров, – сказал Оливер, взъерошив рукой волосы сына. – Когда он болел, ему завязывали глаза, и у него развился нюх, как у ищейки.

– А еще я умею плавать. Как рыба, – сказал Тони.

– Тони… – снова одернула сына Люси.

Пристыженный мальчик улыбнулся.

– Но меня хватает только на десяток взмахов. Больше не могу. Дыхалка сдает.

– Мы этим займемся, – обещал Баннер. – Надо научиться правильно дышать.

– Я постараюсь, – сказал Тони.

– Джеф тебя научит. Он проведет с тобой остаток лета.

Люси бросила взгляд на мужа, потом опустила глаза.

Тони тоже внимательно и настороженно посмотрел на отца, вспомнив медицинских сестер, диету, боли, постельный режим.

– О, – сказал Тони. – Он будет ухаживать за мной?

– Нет, – ответил Оливер. – Просто Джеф научит тебя кое-чему полезному.

Тони испытующе поглядел на Оливера, пытаясь понять, не обманывает ли его отец. Потом он повернулся и молча посмотрел на Баннера, словно теперь, когда их отношения были определены, необходимо немедленно произвести оценку.

– Джеф, – произнес наконец Тони, – ты хороший рыбак?

– Когда рыбы видят меня, – сказал Баннер, – они начинают давиться от смеха.

Паттерсон посмотрел на часы.

– Я думаю, нам пора, Оливер. Мне надо оплатить счет, побросать вещи в чемодан, и я готов.

– Ты говорил, что хочешь что-то сказать Тони, – напомнил Оливер.

Люси перевела настороженный взгляд с Оливера на Паттерсона.

– Да, – сказал Паттерсон.

Теперь, когда пришло время исполнять обещанное, он пожалел, что поддался на уговоры Оливера.

– И все же, – продолжал он, сознавая свою трусость, – может быть, отложим до следующего раза?

– Я считаю, сейчас самое подходящее время, – спокойно сказал Оливер. – Ты увидишь Тони не раньше чем через месяц, а он, в конце концов, отвечает за себя прежде всего сам, и я уверен, ему следует знать, чего остерегаться и почему…

– Оливер… – начала Люси.

– Мы с Сэмом уже все обсудили, – сказал Оливер, касаясь ее руки.

– Что я должен делать? – настороженно спросил Тони.

– Ничего, Тони, – сказал Паттерсон. – Просто я хочу рассказать, как обстоят твои дела.

– Я клево себя чувствую. – Голос Тони прозвучал подавленно, его грустные глаза смотрели в землю.

– Конечно, – согласился Паттерсон. – А будешь чувствовать еще лучше.

– Я клево себя чувствую, – упрямо повторил Тони. – Почему мне должно стать еще лучше?

Паттерсон и Оливер засмеялись, и мгновение спустя Баннер присоединился к ним.

– Хорошо, – поправила сына Люси. – А не клево.

– Хорошо, – послушно согласился Тони.

– Конечно, ты здоров, – начал Паттерсон.

– Я не хочу ничего бросать, – воинственно произнес Тони. – Я и так уже от многого отказался.

– Тони, – сказал Оливер, – дай доктору Паттерсону закончить.

– Слушаю, сэр.

– Я прошу тебя, – сказал Паттерсон, – некоторое время воздержаться от чтения, кроме этого, можешь делать все, что тебе хочется, но умеренно. Тебе известно, что такое умеренность?

– Это значит не просить второй порции мороженого, – быстро ответил Тони.

Все засмеялись, и Тони хитро посмотрел на взрослых, он знал, как их рассмешить.

– Совершенно верно, – сказал Паттерсон. – Можешь играть в теннис, плавать и…

– Я хочу научиться играть у второй базы, – заявил Тони. – И освоить крученый удар.

– Мы можем попробовать, – сказал Баннер, – но я не гарантирую успеха. Я сам пока не овладел крученым ударом, хотя гораздо старше тебя. Ты либо рожден бить крученый, либо нет.

– Ты можешь все это делать, – продолжил Паттерсон, отметив про себя, что Баннер – пессимист, – при одном условии: как только ты почувствуешь усталость, ты останавливаешься. Малейшая перегрузка…

– А если я не остановлюсь? – перебил его мальчик. – Что тогда?

Паттерсон вопросительно посмотрел на Оливера.

– Продолжай, говори, – сказал отец Тони.

Паттерсон повернулся к мальчику.

– Тогда ты рискуешь снова надолго лечь в постель. Этого ведь тебе не хочется?

– Вы думаете, что я могу умереть, – сказал Тони, пропустив вопрос мимо ушей.

– Тони! – сказала Люси. – Этого доктор Паттерсон не говорил.

Тони неприязненно посмотрел на врача, и Паттерсону на мгновение показалось, что мальчик видит в окружающих его взрослых не родителей и друзей, а сообщников болезни.

– Не беспокойтесь. – Тони улыбнулся, и враждебность его исчезла. – Я не умру.

– Конечно, нет, – сказал Паттерсон, злясь на Оливера, втянувшего его в эту сцену. Он шагнул к Тони и чуть наклонился к нему. – Тони, я тебя поздравляю.

– С чем? – настороженно спросил Тони, боясь насмешки.

– Ты – идеальный пациент, – заявил доктор. – Ты поправился. Спасибо тебе.

– Когда я смогу их выбросить? – спросил Тони.

Он резко поднял руку и снял очки. В его неожиданно повзрослевшем голосе зазвучала горечь. Без очков его глаза казались запавшими, близорукими, полными грусти и укора; видеть их на худом мальчишеском лице было больно.

– Наверное, через год или два, – сказал Паттерсон. – Если будешь ежедневно делать упражнения. Час утром, час вечером. Запомнил?

– Да, сэр, – ответил Тони.

Надев очки, он снова стал подростком.

– Мама знает все упражнения, – сказал Паттерсон, – она обещала ничего не упустить.

– Вы можете показать их мне, доктор, – сказал Баннер. – Тогда мы освободим миссис Краун.

– В этом нет необходимости, – вмешалась Люси. – Я справлюсь.

– Конечно, – сказал Джеф. – Как вам будет удобнее.

Тони повернулся к отцу:

– Папа, тебе надо ехать домой?

– К сожалению, да, – сказал Оливер. – Но я постараюсь выбраться сюда на выходные до конца месяца.

– Твой отец должен вернуться в город, на работу, – сказал Паттерсон, – чтобы быть в состоянии оплачивать мои визиты, Тони.

Оливер улыбнулся.

– Я думаю, эту шутку ты мог оставить мне, Сэм.

– Извини.

Паттерсон повернулся и поцеловал Люси в щеку.

– Ты просто цветешь, – восхищенно сказал он, – как дикая роза.

– Я иду мимо гостиницы, – сказал Баннер. – Вы позволите составить вам компанию, доктор?

– Сделайте одолжение, – ответил Паттерсон. – Вы расскажете мне, как здорово быть двадцатилетним.

– Пока, Тони, – попрощался Баннер. – В какое время мне прийти завтра? В десять?

– В половине одиннадцатого, – ответила Люси. – Раньше не надо.