Люс-а-гард - Страница 4

– Это было полгода назад, – буркнула Диана. – Понимаете, целых полгода…

– Постойте! Когда я брала у нее интервью, она считалась лучшим экспертом по народным вышивкам! – вмешалась Илона Драйзер. – Я точно помню!

– Не по вышивкам, а по аппликациям, – авторитетно заявила плечистая дама. – Она как раз ездила в Китай и возила туда на выставку свое панно с драконами.

– Не в Китай она ездила, а в Монголию, и не с драконами, а на двухнедельные скачки, – возразила Инга. – Я сама ей оформляла справку формы сорок «бэ» о допуске к соревнованиям.

– Это было год назад! – яростно рявкнула Диана, и по ее лицу все поняли, что вопросов о внучкиной профессии ей лучше не задавать.

– А вот они обе: солнышко Люс и звездочка Зульфия, – разряжая обстановку, проворковала Асият. – Прямо как две горлинки!…

Горлинки в сапогах, бриджах и заляпанных светлой глиной куртках сидели у небольшого костерка. Прочие участницы кавалерийского рейда по мексиканским прериям окружали их. Одна наигрывала на гитаре. Вдали, на фоне заката и кактусов, паслись усталые лошади.

Люс и Зульфия сидели в обнимку. Светлое облако вздыбленных коротких кудряшек Люс ореолом витало над головой Зульфии. Черная, сверкающая, полутораметровая правая коса Зульфии, обвив Люс за шею, сползала по ее плечу и сворачивалась в кольцо на коленях.

Подруги пели песню, прочие наездницы подпевали, подхватывая последние две строки каждого куплета.

– Опять подначивает бес, опять томит причуда! Опять хочу в Шервудский лес, в ватагу Робин Гуда! – дирижируя стеком, заводила Люс и, дождавшись, когда подпоют, продолжала: – Закон генетики суров, но обещает чудо! По каплям разлетелась кровь бродяги Робин Гуда, и зов отваги не утих, и грезишь ты о зове, когда в артериях твоих есть капля этой крови!…

– Далекий брат, и ты, сестра, слетайтесь отовсюду, – напевала Люс, застегивая широкий пояс из коричневой буйволиной кожи поверх тонкого сюрко с глубоким острым вырезом, в который выглядывал стянутый шнурком ворот серой льняной рубашки, и разглаживая на бедрах складочки нежнейшей рыжеватой замши. – Нас кровь зовет, нам всем пора в ватагу Робин Гуда…

– Держи, – Диана, все еще стройная в дорогом спортивном костюме, подала ей тяжелый кинжал в ножнах, украшенных грубой вышивкой. Люс, не глядя, взяла у бабки увесистое оружие и подвесила его к поясу, продолжая напевать:

– Остаться в ласковом тепле причины не ищите, ведь столько слабых на земле нуждается в защите…

– Плащ, – напомнила Диана, и по физиономии Люс сразу стало видно – ей очень не хочется брать с собой это тяжеленное чудище из колючего, изготовленного в реставрационной мастерской этнографического музея сукна.

– Там же почти лето, – уверенно возразила Люс. – Обойдусь!

– Какое лето? – изумилась бабушка. – Начало мая! И не думаешь ли ты, что тебя там ждет пятизвездочный отель? И не собираешься ли ты брать с собой свой любимый спальник?

Любимый спальник с капюшоном, на двух молниях, оснащенный электроподогревом, совершенно не вписывался в двенадцатый век.

Диана аккуратно свернула плащ, перехлестнула его сыромятным ремешком и вручила непослушной внучке.

Внучка сразу же положила его на стул, рассчитывая там и позабыть. А на плечи она набросила через голову короткую фестончатую пелеринку с капюшоном, тоже суконную, но уж это зеленое сукно было довольно тонким.

– Так что же, в путь, сестра и брат по крови и по чуду! – пропела она, одергивая пелерину на плечах. – Для нас в ночи костры горят ватаги Робин Гуда!

– Неплохо, – сказала, входя, Зульфия. Она уже была готова к экспедиции. Наряжала ее Асият, и А-Гард Семнадцатая выглядела еще причудливей Шестнадцатой. На ней были бирюзовые шальвары, затканные золотыми цветами, и оранжевый кафтанчик в талию, доходящий до щиколоток. Поскольку кафтанчик был распашной, а полы сходились вместе только там, где их схватывал лежащий на бедрах сверкающий пояс, то и видно было, что всего нижнего белья на Зульфии – один только символический лиф, едва прикрывающий грудь и сплетенный из жемчужных нитей. Еще на красавице было множество ожерелий и браслетов, которые в каком-нибудь давнем веке могли бы показаться целым состоянием. Но бабка Асият пожалела давать в экспедицию фамильные драгоценности, и Зульфия украсилась неплохо сделанными копиями.

На голове у нее была вуаль, откинутая назад. Держалась же эта воздушная ткань, не улетая от сквозняка, лишь потому, что каймой вуали служили позолоченные и серебряные монетки. Длинные косы лежали на спине, почти доставая до пяток. А вот кисточки расшитых шелковых лент, вплетенных в эти косы, действительно волочились по земле.

– А оружие? – удивилась Люс.

Зульфия встала в боевую стойку – ноги на ширине плеч, носки вовнутрь, колени пружинно согнуты, спина округлена, руки вроде бы расслабленно повисли, и кисти на бедрах лежат, как неживые…

– Обувь, – хмуро сказала Люс.

– Местный колорит, – разведя руками и выпрямляясь, ответила Зульфия. Люс, как всегда, когда речь шла о рукопашной схватке, была права. Расшитые остроносые туфли без задников мало подходили для высокого удара ногой. Это были типичные туфли восточной женщины, звезды гарема, любимицы калифа и главной султанши.

– И это – все? – поинтересовалась Люс, имея в виду боевую экипировку.

– Нет, конечно.

Зульфия ждала, пока Люс обратит внимание на одно из ее ожерелий, прикрытое связкой других, из золотых шариков, фальшивых рубинов и изумрудов.

Это ожерелье было составлено из тройки метательных звездочек.

– Больно уж пестро, – обойдя вокруг подружки, заметила Люс.

– В духе времени! Но позволь… Ты почему в мужском костюме?

– В последнюю минуту так решили! – и Люс повернулась к любимой бабушке, как бы говоря этим – мы с бабушкой решили.

– В мужском, Люс считает, безопаснее, – без особой уверенности объяснила Диана. – Мальчик, паж, младший сын в семье и так далее… Она говорит, так на нее никакой нежелательный объект не польстится. И в ватагу попасть, она говорит, легче.

На самом деле все было куда проще. Люс не то чтоб терпеть не могла платьев и юбок… Возможно, она бы охотно надела раза два в год элегантное парижское платье. Просто случая к тому не выпадало. При ее образе жизни единственным вариантом были штаны. И Люс, сколько себя помнила, носила штаны – начиная с джинсов и кончая элегантными панталонами из вишневого бархата. Надев юбку, да еще тяжелую средневековую юбку, она бы ощущала себя узником в каменном мешке.

– Да, с ватагой в набег – для этого у тебя вид самый подходящий, – и Зульфия, которую ее бабка инструктировала вовсе не насчет набегов, посмотрела на Люс несколько свысока.

Тонкая и гибкая, как клинок испанской рапиры, Люс стояла перед ней в рыжем сюрко поверх тонкого камзольчика с рубахой, в узких серых штанах, коротких мягких сапожках, в зеленой пелерине и с огромным кинжалом на поясе. Ее непокрытая кудрявая голова была похожа на огромный золотистый одуванчик.

– А волосы чуточку подстричь не хочешь? – вдруг забеспокоилась Зульфия. – Уж больно по-нашему…

Люс и сама знала, что прическа не лезет ни в какие исторические ворота. Но она привыкла к этой прическе, она сама себе в этом золотистом ореоле очень нравилась, так что история значения тут уже не имела.

– Уже не успею, – сказала Люс. – Я ведь первая иду. У нас всего одна хронокамера на двоих, и мы должны успеть за полчаса. Ну, подруга…

– Ну, подруга!…

Люс-А-Гард и Зульфия-А-Гард обнялись. Зульфия почувствовала, что за поясок ее шальвар вползает что-то холодное и шершавое.

Это быт маленький стилет в ножнах.

– Нарушение местного колорита, – шепнула Зульфия, оглядываясь на Диану. Но Диана как раз укладывала в сумку черный костюм Люс из атласной кожи, в котором внучка прикатила с Памира, и ничего не заметила.

– Мелочи, – ответила Люс. – Зато я буду за тебя спокойна. Ну, ни пуха, ни пера!