Люди тут у нас - Страница 10

Но если симптомы легкие, достаточно просто молчать, чтобы никто не догадался, что у тебя вокалиоз, и многие так и делали.

— Еще чего! Знаете, какая в этом спецкорпусе еда отвратная, — наставительно говорил нам Акаи с видом авторитетного эксперта. А экспертом он заделался на основании того, что стал невольным свидетелем метаморфозы, произошедшей с дядюшкой-фермером — тот превратился в человека-голубя буквально у него на глазах.

— Сперва выпячивается грудь колесом, как у голубя. Глаза становятся большими и круглыми, а потом появляется эта птичья походочка. В начале каждого шага голова смещается вперед и фиксируется, а тело ее как бы догоняет — человек реально чапает как голубь, — брызжа слюной, восторженно объяснял Акаи.

Мы все жутко напугались, и только старшая сестра Канаэ-тян выглядела невозмутимой.

— Грудь выпячивается и глаза становятся большими? — задумчиво пробормотала она. — Хорошая болезнь, я б заболела.

Но главная проблема заключалась в том, что человек начинал думать как голубь. Бог с ним, что ты одно за другим откладываешь яйца, закакиваешь все вокруг своим пометом, летаешь где попало и жрешь насекомых, так у тебя еще и мозги голубиные.

А это означает, что ты утрачиваешь способность думать наперед. И можешь жить только прямо здесь и прямо сейчас. Через несколько месяцев после начала вспышки голубиного вокалиоза наш район приобрел совершенно кошмарный вид. Все вокруг валялось как попало, за временем никто не следил, работа везде застопорилась. Но когда ты болеешь вокалиозом, тебе плевать на все с высокой колокольни. А к тому моменту уже не осталось никого, кто бы им не болел. Так что люди радостно жили в этом бедламе и чувствовали себя отлично.

«Давайте делать детей! Давайте клевать жуков и червяков!» На волне всеобщего энтузиазма рождаемость в этот период и правда взлетела к небесам.

Но голубиным вокалиозом болеют только один раз, следовательно, после того как все им переболели, выработался коллективный иммунитет. Где-то через полгода не было зафиксировано ни одного нового случая заболевания, и постепенно все вошло в обычную колею. Мы старались лишний раз не напоминать друг другу, что вытворяли во время эпидемии, так что в итоге товарищеский дух и солидарность жителей нашего района очень даже укрепились.

И только один человек во всем городе так и не заболел вокалиозом — это был Киёси Акаи. Акаи очень от этого страдал. Тот факт, что он-то как раз и должен был заболеть одним из первых, только усугублял его положение.

Заметив его страдания, все принялись его поддразнивать:

— Ну и маленькие же у тебя глазки, Акаи.

Это говорилось потому, что, даже когда мы выздоровели, у нас у всех глаза после вокалиоза остались большими и круглыми. А дядюшка-фермер больше всего любил подловить несчастного и начать расписывать ему прелести голубиной походки. Акаи ничего ему не отвечал, только смотрел исподлобья, как тот ловко хватает пальцами проползающих мимо червячков и отправляет прямиком в рот (еще один остаточный симптом вокалиоза). Выглядело это довольно аппетитно.

— Скоро у нас будет день спорта, — сказала мне Канаэ-тян с таким видом, как будто это был большой секрет.

Последний раз день спорта в нашей школе проходил три года назад. Мероприятие спонсировал полицейский участок, и, должно быть, по этой причине основной упор был на боевые искусства и стрелковый спорт. Первый приз получили сразу три ученика нашей школы: Киёси Акаи по дзюдо в весовой категории до тридцати килограммов, Дори Кавамата среди каратистов в соревнованиях по ката и старшая сестра Канаэ-тян во внешкольном турнире по стрельбе из пневматической винтовки. Неожиданно успешное — после всего лишь одного года тренировок — выступление сестры Канаэ-тян привело к тому, что из полицейского участка прислали вербовщика. Но тщетно.

— Я буду работать медиумом и общаться с обитателями мира мертвых, — недвусмысленно сказала она ему.

Ее родители украсили пневматической винтовкой вальтер, из которой она так хорошо стреляла на турнире, стену гостиной. А когда на следующий год к ним в дом забрался грабитель и взял родителей в заложники, пришел черед Канаэ-тян стрелять из винтовки. Она сорвала ее со стены и в два счета уложила молодчика на пол, выведя ситуацию из тупика.

— Видишь, не только ты умеешь управляться с пневматической винтовкой! — торжествующе сказала она потом своей старшей сестре.

И только после этого мы поняли, что все это время Канаэ-тян ей завидовала. Кстати сказать, во время происшествия с грабителем ее сестра была в горах в закрытом тренировочном лагере со своими дружками-медиумами.

В этот раз спонсором дня спорта выступил известный тут у нас банк «Марунака». Организаторы планировали устроить день открытых дверей и проводить мероприятия на территории банка. В программе были соревнования на лучшую оценку кредитного риска по ссуде и лучшую стратегию по предотвращению мошенничества при переводе прямых депозитов, чемпионат по чековому клирингу, конкурсы на лучший маркетинг финансовых услуг и на лучшего анимированного маскота для рекламной кампании.

Самым популярным оказалось соревнование по пересчету денежных купюр. Все хотели записаться на участие, все тянули руки и кричали: «Я, я, я». Акаи, Митчио и остальные кричали так громко, что окно в классе треснуло. В итоге пришлось прибегнуть к методу «дзянкэн»: определить будущих участников по результатам игры «камень, ножницы, бумага». Когда в итоге этих двух дружков не выбрали, они в бешенстве затопали ногами, так что даже одна доска в полу треснула.

Канаэ-тян не хотела принимать участие ни в каком из соревнований, она ни разу не подняла руки и осталась абсолютно невозмутимой, даже когда ее определили в участники соревнования по пересчету денежных купюр. Она сидела и что-то старательно писала в своей тетрадке, изредка поглядывая на беснующихся мальчишек.

— Что это ты там пишешь? — спросила я.

— Составляю свой воображаемый инвестиционный портфель, — сказала она.

Канаэ-тян работала над своим инвестиционным портфелем начиная с третьего класса. На данный момент в нем было уже тридцать миллионов иен с небольшим.

— А начинала я со вклада всего лишь в десять тысяч иен в один вымышленный фонд, — с гордостью объяснила мне Канаэ-тян.

— Так что, эти тридцать миллионов лежат у тебя в банке на счету?! — изумилась я.

Она презрительно фыркнула:

— Я же сказала: воображаемый портфель.

— Это как разбогатеть, когда играешь в «Монополию»?

— Не совсем так, но и не то чтобы совсем не так, — подытожила она и, отвернувшись от меня, снова занялась своей тетрадкой.

Я пригляделась и заметила, что у нее в ушах наушники. Она слушала радио.

День спорта состоялся осенью, и в этот раз победителями вышли взрослые. Они виртуозно пересчитывали купюры, оказались на голову выше детей в маркетинге финансовых услуг, да и почти во всех других видах соревнований. Детям, конечно, было очень обидно. Только Роми Кавамата сумела получить награду, заняв второе место в конкурсе на лучшего анимированного маскота со своим «завороженным морским зайцем». Первое место занял директор собачьей школы (бывший), который, разумеется, нарисовал собаку.

— Отстой! — возмущались дети. — Собака-маскот — это вообще позапрошлый век!

Но ничего не поделаешь, жюри сплошь состояло из банковских служащих. Канаэ-тян не принимала участия в соревнованиях, полностью посвятив себя дневной торговле акциями. В итоге по результатам дня она значительно увеличила собственный капитал, перевалив за отметку пятьдесят миллионов. Треснувшие стекло (в окне) и доску (в полу) так никогда и не заменили, и они служат памятником Банковского дня спорта, ни одно из мероприятий которого не было связано с физической активностью.

К нам переехала принцесса.

— Так это ж обычная бабулька, — со смехом сказали Митчио и Киёси Акаи, но мы, девочки, так не считали и решили устроить за принцессой слежку.