Люди кораблей - Страница 8

— А если собрать для них солнечные батареи? — спросил Шрамм, бортинженер «Сёгуна».

— А потянут?

— Посчитать надо. Думаю, что при здешнем уровне инсоляции — да.

— Но и при этом неизвестно, когда мы найдем воду. Это если априорно решить, что она вообще здесь есть. Ведь вода — соединение довольно редкое.

— Синтезировать ее, пожалуй, проще, чем найти, — сказал кто-то, Болл не понял, кто именно.

— О синтезе надо забыть. Где мы возьмем для него энергию? — В его голосе прозвучало скрытое раздражение. Оно и понятно: впервые он оказался в ситуации, когда «Сёгун», самый мощный и надежный из кораблей, которыми он командовал и которыми располагала База в этом секторе, стал совершенно беспомощным; впервые он на практике узнал, что такое энергетический голод, когда самые простые и естественные решения заранее неосуществимы, потому что требуют затрат энергии, затрат по обычным мерам ничтожных, но сейчас непомерных…

— …а искать… — это снова Лойковский. — Даже если мы выпустим первую серию разведчиков, а тем временем займемся переоснащением остальных, начать можно будет не сразу. Нужно еще перепрограммировать их на локальную задачу — поиск воды, что снизит итоговые сроки, но само по себе требует времени.

— Сколько? — спросил Болл.

— Дня три. Не меньше. Самое же главное — пройдет немало времени, прежде чем в памяти разведчиков накопится достаточно материала для обобщений, которые в дальнейшем позволят им отличать перспективные в принципе районы от заведомо бесперспективных. А до тех пор они будут ползать по координатной сетке, брать пробы на каждом узле и…

Все достаточно хорошо представляли стандартную процедуру геологоразведки робот-сетью. Точность и исчерпывающая детальность достигались в ней ценой потери времени, что в обычных условиях вполне допустимо.

— Стоп! — Болл поднял руку. Лойковский смолк. Граве вопросительно поднял брови, Перигор и Хорват Бец переглянулись, Шрамм замер, запустив пальцы в шевелюру. — Мне кажется, нужно сменить сам метод нашего мышления. Сейчас мы зашли в тупик, ибо все возможно, но требует времени и энергии, а ни того, ни другого в m`xel распоряжении нет. Можно найти еще десяток абстрактных решений, которые опять же будут упираться в проблему энергии, времени или того и другого вместе. Мы привыкли делать все с размахом, мы в этом я уверен, потому что нахожусь в таком же положении, — даже сейчас представляем себе энергетический голод чисто умозрительно. А воды у нас, между прочим, на неделю…

— Оборотный цикл! — Шрамм резко поднял голову.

Все обернулись к нему.

— А вы знаете, как он организуется, Юра? — спросил Болл. — На кораблях его не делают уже лет триста, и разрабатывать схему придется заново. Через неделю же у нас не будет запаса воды, позволяющего оборотному циклу функционировать… Но подумать об этом стоит. Будем считать это направлением номер один.

— Воздушные колодцы, — подал голос Храмов, атмосферник. — Пленочные лабиринты, конденсирующие влагу.

— Производительность? — поинтересовался Граве.

— При здешней влажности и небольшом суточном перепаде температур порядка 0,015 грамма в сутки на квадратный метр.

— А пленка? — спросил кто-то, и Болл снова не понял кто.

— Что-нибудь придумаем, — ответил Речистер.

Болл встал.

— Кто еще?

Молчание.

— Тогда разойдемся. — Болл взглянул на часы. — Сейчас всем, кроме вахты, спать. Если у кого-то появится идея, сразу же соберемся снова. И главное, старайтесь исходить не из того, что у нас было, а из того, что у нас осталось, что есть сейчас.

— У нас есть наши знания, — сказал Болл. — И бывший «Сёгун» есть…

— Это уже кое-что, — закончил Болл.

Болла разбудил дверной сигнал. Он встал, включил свет. Вместо привычного яркого люминатора под потолком слабенько зажелтел плафончик аварийной сети.

— Да, — сказал Болл, — Войдите.

Вошел Юра Тулин, геофизик с Земли, для которого эта экспедиция была первой; он недавно кончил Планетологическую Академию и полгода m`g`d попал на Рион-III.

Болл предложил ему сесть. Хотелось пить: не столько от жажды, вероятно, сколько от сознания, что надо экономить. Это раздражало. Болл облизнул сухие губы.

— Что у вас, Юра?

— Есть у меня одна идея, Борис Эдуардович…

— Какая?

— …только я не хочу, чтобы об этом узнали раньте времени. Вполне возможно, что воды здесь нет вовсе; могу не справиться и я. Лучше о моем эксперименте пока не говорить.

— Можно, если нужно, — сказал Болл. — Но что вы предлагаете?

— Я не предлагаю. Пока я прошу. Дайте мне вездеход (двухместный, он наиболее экономичен), провизию и воду дней на пять, лучше на неделю. Автономности вездехода на это время хватит. Я знаю, что по инструкции одного отпускать нельзя, но… по-моему, это случай крайний, инструкцией не предусмотренный.

— Инструкцией предусмотрены все случаи, Юра. Но что вы задумали?

— До смешного простое, — Тулин прошелся по каюте. — Я понимаю, поверить в это трудно, но попытаться надо, это все-таки шанс… Впрочем, судите сами, Борис Эдуардович…

Когда Тулин смолк, Болл уже знал, что согласится на его предложение; как бы неубедительно все это ни звучало, но в их положении нужно использовать каждый шанс, даже такой ненадежный. Он встал.

— Хорошо. С вами пойдет Наан — одного я вас не пущу.

Тулин кивнул.

— Когда вы хотите отправиться?

— Сейчас, — ответил Тулин. И Боллу понравился его тон — деловой и спокойный.

При виде корабля Болла всегда наполняло чувство человеческого могущества, создавшего эту громадину, чтобы затем… Но затем была катастрофа, и могучая готическая башня «Сёгуна», какая-то недомерочная после катапультирования двигателей, производила теперь впечатление жалкое и гнетущее. Маленький двухместный вездеход медленно съехал по грузовому пандусу, лихо развернулся, промчался по песку, поднимая за собой пыльные усы, словно катер, идущий на ped`me, снова повернул (это Наан пробовал машину) и наконец медленно взобрался на вершину бархана, где стоял Болл.

За пределами голубого конуса, бросаемого прожектором над шлюзкамерой, была чернота, в которой терялась граница между черными песками и черным, малозвездным небом. Люди стояли как раз на грани света и тьмы.

— Ну, добро, — сказал Болл. — Очень хочу верить, что у вас получится, Юра (ему действительно очень этого хотелось). Связь через каждые шесть часов по корабельному. — Последнее относилось уже к Наану. Тот кивнул. Тулин улыбнулся и подмигнул командиру. Затем отступил к машине. В светлом обтягивающем костюме из холодящей крептотитовой ткани тонкая фигура его казалась какой-то воздушной, словно на этом месте просто уплотнился голубоватый свет прожектора.

Чмокнули, закрываясь, дверцы, машина тронулась, рывком набрала ход и мгновенно исчезла; вздымающийся за ней пыльный хвост поглощал неяркий свет рубиновых кормовых огоньков.

Болл вернулся к кораблю. Даже ночью здесь было жарко, очень жарко, потому что песок отдавал накопленное за день тепло, а ровный и довольно сильный ветер, песчинками скрипевший на зубах, не приносил даже подобия прохлады.

— Что ты задумал, Юра?

— Увидишь, — Тулин колдовал над картой, полученной на основе аэроснимков «Актеона» тридцатилетней давности. — Вот, — он протянул карту Наану. Тот посмотрел: по ровному желтому полю змеилась сложная спираль. Это наш маршрут.

— А дальше что?

— Увидишь. — Наану показалось, что Тулин словно стесняется чегото. Он замолчал.

— Стой, — сказал Тулин примерно через час. — Начнем здесь. — Он открыл дверцу, и в машину хлынул жаркий сухой воздух. Наана сразу бросило в пот. Он смотрел, как Тулин, раскрыв длинный цилиндрический футляр разрядника, извлек оттуда раздвоенную ветвь длиной около метра и толщиной чуть больше сантиметра у комля.

— Ага, — сказал Тулин, отвечая на вопросительный взгляд Наана. — В парке срезал. — Он имел в виду корабельный парк. — Перед самым отъездом. Да ничего, отрастет…