Люди как боги (илл. С. Цылова) - Страница 128

— Тебе ничего не говорит это изображение, Эли?

— Нет, конечно.

— Это то место, где пропала Ирина.

— Понимаю, Олег… Печальное воспоминание…

Я больше не спрашивал.Здесь начиналась область,куда нельзя было лезть без спросу. Олег странно улыбнулся.

— Эли, если мы выберемся из этого ада и вернемся на Землю, примешь ли ты участие еще в какой-нибудь галактической экспедиции?

— Вряд ли. Не по возрасту.

— А я пойду в новый поход. Я ведь моложе тебя, Эли. И у меня нет другой цели в жизни, как бороздить космос.

— И ты вернешься в ядро?

— Мы в него проникли первые,но разве можем объявить себя последними? Новая экспедиция будет лучше подготовлена. И если я приму в ней участие, звездные пейзажи, сохраненные рейсографом, понадобятся.

— Ты намерен искать Ирину?- спросил я прямо.

Он аккуратно поставил рейсограф в сейф.

— Во всяком случае, мне хотелось бы знать, что с ней.

Только сейчас мы сумели в полной мере оценить инженерную гениальность Эллона. Коллапсан давал возможность не только сгустить и разредить время, переменить знак течения, но и искривить его. Время стало изогнутым, оно характеризовалось не одной скоростью и направлением течения, но и углом к нашему естественному времени.Этот угол отклонения от нашего времени Ольга назвала «фазовым углом вылета в иновремя».Она быстро нагромоздила сложнейшие формулы «угла иновремени». В них, возможно, могла бы разобраться МУМ, но мои способности они превосходили.Зато Ольга порадовала нас,что Орлан понимает ее с полуслова и что некоторые из сумасбродно сложных формул принадлежат ему. Этому я не удивился. У демиургов врожденный дар к небесной механике. Мы сильней их в ощущении добра и зла, человеческая особенность- отстаивание справедливой морали при всех преобразованиях одной социальной системы в другую:правда везде правда,угнетение везде угнетение,свобода везде свобода. Но в конструировании гравитационных машин нам далеко до демиургов.

— Возможно, завтра, Эли,- сказала Ольга однажды утром.

Это означало, что завтра опробуют генераторы фазового иновремени, действующие уже не в атомном масштабе, а в макровремени корабля.

— Наверно, завтра,- сказал Орлан за обедом.

— Итак, завтра,- объявил Олег за ужином.

Утром я поспешил в командирский зал. Там были уже все капитаны и Орлан. Управление генераторами фазового времени принял Граций: для него, бессмертного,переброс из одного времени в другое все же значил меньше, чем для любого из нас,-мы учитывали и это обстоятельство. Звездолет вел Камагин, тоже привычный к путешествиям во времени, он поддерживал мысленный контакт с Грацием. А всем остальным отвели роль зрителей. Я предвкушал красочные перемены при переходе из своего времени в чужое. Меня только беспокоило, как отнесутся к этому рамиры. Все могло быть!

— …Три,два,один, нуль!- скомандовал Камагин,и время чуть-чуть искривилось.

Ничто не изменилось.На экранах те же летящие звезды- ни одна не затряслась,не потускнела.Сдвиг фазы времени был,правда, ничтожный, но все же мы шли уже в чужом времени, к чужому будущему. А картина снаружи была такой, будто чужое будущее принималось как свое- словно всебудущность являлась здесь нормальным физическим процессом.

— Работают ли генераторы обратного времени?- громко усомнился Осима.

— Молчат что-то наши равнодушные боги. Не уследили за нами, что ли? — пробормотал Камагин.

— Если они заговорят, мы их не услышим,- возразил Орлан.- Их луч уничтожит нас раньше, чем мы сообразим, что уничтожены.

Спорить с этим было трудно.Через некоторое время МУМ сообщила, что рисунок звездного хаоса меняется,а Граций заметил и зрительно перемены в пейзаже. Ни мы в командирском зале,ни зрители в обсервационном изменений не видели.Орлан удалился к генераторам фазового времени,а мы с Ольгой пошли ко мне.Мери тоже не находила перемен на экране- звезды как звезды, их такое же множество, шальных, беспорядочно летящих…

— Что мы в иновремени, гарантирую,- сказала Ольга. — И хотя сдвиг по фазе незначителен, угол вылета из нашего времени накапливается. Я ожидаю вскоре значительных изменений пейзажа.

— Я погашу экраны,- предложила Мери.- Мы не отрываемся от них, а изменения накапливаются постепенно, и мы привыкаем к новому пейзажу, еще не разобрав, что он новый.

— Молчат рамиры,-повторил я слова Камагина,когда Мери занавесила комнатный экран.

— Рамирам надоело издеваться над нами,- убежденно объявила Ольга.- Если они равнодушные, то должны же они когда-нибудь оставить нас в покое.

По всему, рамиры либо не заметили нашего бегства, либо мы перестали интересовать их, либо- и такая мысль явилась мне- наш уход по фазовому искривлению времени их устраивает. Обо всем этом надо было размышлять — был тот случай, когда правильный ответ сразу не дается.

— Отдохни,- сказала Мери, и я прилег на диван.

Она разбудила меня через час. Ольги не было.

— Посмотри на экран,- сказала Мери.

Я вскрикнул от неожиданности.Мы были в другом мире.Нет, это было все то же ядро Галактики, тот же неистовый звездный прорыв, тот же светоносный, светозарный ад!Но ядро было иное,то же- и иное! Это трудно передать словами, это надо увидеть самому. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем мы с тоской наблюдали на звездных экранах одну постоянно воспроизводящуюся картину.А в течение одного нашего крохотного корабельного дня она переменилась. Да, это было ядро, но ядро в другом времени, не в прошлом, не в будущем, а в ином!

— Мери, рамиры нас выпускают!- воскликнул я в восторге.- Нападения не будет!

С того дня прошло немало времени.Может быть,часов, может быть,столетий, а если мне скажут,что миллионолетий,я не удивлюсь.Время, в каком мы движемся, чужое. Приборы его измеряют, МУМ запоминает, рейсограф фиксирует на своих картинках, а я его не понимаю- оно не мое.

Я сделал это отступление,сидя в консерваторе и диктуя историю нашего выхода из ядра,для того чтобы передать, с каким нетерпением все мы ждем возвращения из иновремени в наше.Мы уже прошли первый поворот на время, перпендикулярное нашему,прошли и второй поворот в иновремени на обратное, но параллельное нашему,подходим к третьему повороту на второй перпендикуляр — и начнем сближаться с нашим временем. И все повороты проделаны без перехода через опасный нуль.А преодолев последний,мы устремимся за нашим прошлым- оно будет впереди, оно будет в нашем будущем! И когда мы состыкуемся со своим временем, мы покинем иновремя- и кольцо обратного времени замкнется!

Я жду возвращения в свое время,но размышляю о другом. Рамиры нас выпустили — это очевидно.И это странно.Почему нас выпустили? Нам, возможно,- а если не нам, то нашим потомкам,- еще придется встречаться с этим сумрачным народом. Я не верю, что они равнодушные. Вчера я пригласил Ромеро к себе.

— Павел,- сказал я,- мне не нравится ваша теория насчет дровосеков и муравьев.

— Хорошо, пусть не муравьи. Мы- бабочки, залетевшие на ночной костер дровосеков. Такое сравнение вас устраивает, мой мудрый друг?

— И бабочки меня не устраивают.

— Кем же вы хотите видеть нас, Эли?

— Мы- кролики, Павел.

— Кролики? Я правильно вас понял?

— Павел, я когда-то говорил вам, что стараюсь преобразовать координатную систему моего мышления в систему мышления рамиров. Я хочу взглянуть на мир глазами наших противников,если они только смотрят глазами, как мы, а это под сомнением. Вообразите, что мы, человечество, старше на миллион лет и всю эту тысячу тысячелетий непрерывно совершенствовались…

— Просто невообразимое могущество и сила!…

— Да,Павел.Нам и сейчас под силу создание и уничтожение планет.А что будет через миллион лет интенсивного развития? Не захотим ли мы навести порядок не только в отдельных звездных системах,даже не в звездных скоплениях, а в самой Галактике? А Галактика больна.Главная масса ее звезд — в ядре, и ядро неустойчиво.Она на грани взрыва.Разве нам незнакомы квазары- звездоподобные галактики, испытавшие катастрофу, в которой были уничтожены все формы жизни и разума,если они там существовали? Мы, столь могущественные через миллион лет, не примирились бы с балансированием на краю гибели.Мы старались бы разредить скопление звезд в ядре, подобрать созревшие для разумной жизни звездные системы и отправить их подальше от опасности, изменить саму звездную структуру в окрестностях ядра.