Любовный треугольник (СИ) - Страница 82

Это правда… И, если подумать, для меня намного интереснее, чем просиживание в офисе и копание в документах.

Пульс летит вперед от мыслей, что кажется, мне действительно, очень этого хочется… Сделать что-то полезное для детей.

- Господи, ты сумасшедший, - выдыхаю, оплетая его шею руками. Мое сердце тарахтит, как заведенное, по щекам текут снова слезы.

- Лишь бы ты всегда такой была, - стерев влагу с моих щек, Давид прижимается губами к моим, - счастливой.

- Только с тобой…

- Только со мной…

Завтра постараюсь выложить последнюю главу и эпилог, друзья!)

Спустя почти год

Оля

Говорят, любить нужно тихо, настоящая любовь не терпит огласки. Но это не про меня. Я так сильно люблю Давида, что, если бы могла, прокричала об этом на весь мир.

Особенно сегодня…

- Доченька, поздравляю еще раз, - мама целует меня, стирая с глаз слезы. – Ты у меня самая красивая.

- Дочь, ты молодец, - скупо прижимает меня к себе отец, но глаза его при этом выражают необъятное тепло. – Правильный выбор сделала.

Когда они узнали, с кем я сбежала со своей прошлой свадьбы, то всё поняли без объяснений. Давида они, конечно, помнили. Как и то, что он спас меня от папиного друга алкоголика. За это отец ему будет благодарен всю жизнь. Да и мама тоже. Они сами это сказали, когда мы встретились с каждым из моих родителей по очереди.

К Тиграну Армановичу я тоже съездила. Не сказав ничего Давиду, отправилась к его отцу в ресторан. Зачем? Не знаю… Мне просто хотелось поговорить с ним и сказать как сильно я люблю его сына.

«- Спасибо Вам за то, что Давид вот такой. Благородный, ответственный, настоящий… Это Вы научили его быть таким, Вы подарили мне самого лучшего на свете мужчину. И возможно, Вы не рады, что мы с ним вместе, но…

- Оля, я против тебя ничего не имею, - оборвал меня Тигран Арманович, - ты сильно помогла мне, и я давно знаю тебя, как хорошего человека. Не удивлен, что мой сын потерял от тебя голову. Но дело не в этом. А в том, что он сам готов был меня предать…»

Тогда я поняла, что никакие мои слова он не услышит. Только если сам захочет, возможно переведет их с Давидом скудное общение, касающееся только Гора с Арсеном, в другой формат.

«- В любом случае, мы всегда будем рады видеть Вас у нас, Тигран Арманович. И на свадьбе, и в нашем доме» сказала я ему перед уходом.

На свадьбу он ожидаемо не приехал. Но букет от своего имени мне прислал. Букет и конверт с энной суммой денег.

- Вот теперь всё, как должно быть, - перехватывает меня Мариам, утаскивая за руки в центр импровизированного танцпола. – А ты теперь моя сестра, - широко улыбаясь, она обнимает меня, а я крепко сжимаю в объятиях её.

Нахожу глазами моего теперь уже мужа и улыбаюсь. Он стоит в компании мужчин, смеётся, и почувствовав мой взгляд, смотрит на меня. Сквозь толпу гостей мы притягиваемся друг к другу. Сначала просто взглядами, а уже через секунду шагами. Отставив бокал на стол, Давид движется ко мне.

Уверенный, сумасшедше красивый и такой любимый.

Я предлагала сыграть скромную свадьбу, но он был против. И если честно, я даже рада. Отмечаем мы в нашем «Лофте». Вокруг множество наших знакомых, ребята из самого ресторана, бывшие однокурсники, даже моя Катерина приехала.

С Петром у них не сложилось, он уехал заграницу, как и планировал, а она и не сильно расстроилась.

- Иди ко мне, моя жена, - притянув меня к себе, Давид прижимает меня к своему телу, а я таю в его руках.

Ани

- Мама, лови, - Арсен бьет ладошкой по шарику, и тот летит в мою сторону.

Со смехом отбиваю его сыну.

В этот момент подбегает Гор и осыпает меня невесть откуда взявшимися блестками. Я успеваю разве что зажмуриться.

- Надеюсь, они были не с пола, - открываю глаза, а мальчики смеются и отрицательно мотают головой.

- Неет, из коробки вон там. Ой, тебе звонят.

Схватив со стола телефон, Арсен вручает его мне.

Неизвестный номер…

В последнее время неизвестные номера не сюрприз для меня. Особенно в летнее время.

Полагая, что это может быть кто-то из клиентов, отхожу подальше от всеобщего веселья и принимаю звонок.

- Да?

Пара секунд молчания, а потом знакомый голос, полный желчи, меня парализует.

- Значит, это правда. Ты действительно гуляешь на их свадьбе?

Тревога легким холодом пробегается по спине, но я сразу же беру себя в руки, не позволяя прошлым страхам вернуть меня в то состояние, в котором я жила раньше.

- Да, правда.

- Совсем уже рехнулись там. Ладно, эти двое. У меня для них уже нет слов никаких, но ты-то.

Лусине звонила мне однажды, когда узнала, что Давид с Олей снова сошлись. Пыталась «вразумить» и объяснить, что мальчикам нужно втолковать кто на самом деле эта «дрянь Олька» и запретить с ней общаться. Я тогда просто бросила трубку.

- А что я? – направляю взгляд на танцующих Олю с Давидом.

- Это твой муж бывший. Ты всё потеряла, Ани. Ничему не научилась. Не удержала его, а теперь еще и на свадьбе их пляшешь? Чтобы жалкой не казаться, да? Делаешь вид, что проглотила всё это?

Удивительно, но её слова не причиняют мне боли, и даже не обижают. Еще год назад, возможно, я бы не пошла на эту свадьбу. Тогда я не была готова. Но сейчас…

Давид с улыбкой что-то говорит Оле, она гладит его затылок и отвечает.

И столько в их взглядах всего, что даже озвучивать не нужно.

- Нет, я счастлива, что Давид больше не мой муж, Лусине, - говорю, не отводя от них глаз. – Жить, зная, что муж никогда не будет смотреть на меня с любовью… Я не хочу себе этого. Я заслуживаю, чтобы любили только меня, не думая при этом о ком-то другом. Поэтому, если вы позвонили меня уколоть, то у вас этого не получится. А ваш сын счастлив. И если бы вы любили его, вы бы могли стать частью не только сегодняшнего дня, а и всей жизни. Моей, Давида, мальчиков… Жаль, что это не так.

- Да как ты..

- До свиданья, Лусине…

Сбросив вызов, делаю несколько вдохов, потому что говорить в таком ключе с людьми мне не приносит удовольствия.

С матерью Давида мы не общаемся уже довольно давно. Мои родители тоже разорвали с ней все связи. Внуков она не видит и не слышит…

Это грустно, но это её выбор…

Возвращаюсь к столу, когда ко мне вдруг подходит Давид.

- Потанцуешь со мной? – протягивает мне руку.

Я перевожу взгляд на Олю, с улыбкой смотрящую на нас.

- Конечно.

Мы проходим в центр, я привычно кладу руки ему на плечи.

- Твоя мама только что звонила, - решаю сказать, как есть.

- Ммм. Ничего нового? – не особо удивившись, заламывает бровь Давид.

- Ничего, - киваю я.

- Ты в порядке?

- Да. Мне некогда задумываться о том, кем она нас считает. Сам понимаешь.

- Ну да. Тебя взяли на полную ставку?

- Да, представляешь.

Та самая преподавательница, Галина Петровна, что требовала от меня большего, чем казалось, я могла сделать, предложила мне работу в своей кондитерской, когда поняла, что я все же способна на то самое «бОльшее». Сначала она взяла меня на практику, потом предложила перевестись на заочный и работать у неё. Что я собственно и сделала. Её сеть кондитерских одна из самых популярных в городе, грех было отказываться. Тем более под её руководством я учусь гораздо большему, чем можно было бы научиться из учебников.

- Я всегда тебе говорил, что готовишь ты превосходно.

Рассмеявшись, киваю.

- Да, я помню. Вы куда на медовый месяц полетите?

- В Италию. Ты сама еще не надумала?

- Медовый месяц? Нет, - смущенно перевожу глаза за спину Давида и натыкаюсь на пристальный взгляд Руслана.

Как и всегда, от него у меня бегут мурашки и хочется потереть кожу, потому что она всякий раз пылает, стоит ему вот так на меня смотреть.

- Твои так и не смирились?

Я и сама до сих пор не верю, что дала Руслану зеленый свет. Он был таким настойчивым весь этот год. Он очень эмоциональный, иногда чрезмерно. Может вспыхнуть в секунду, разозлиться, но уже через секунду так горячо меня целует, что я теряю себя. Сначала он психовал, слыша о том, что мои родители будут против. Потом пытался убедить, что сам всё решит, и в итоге так и сделал. В какой-то день сам взял и приехал к ним домой, когда я была там. Маме привез букет, а папе бутылку коньяка. Ни то, ни другое не помогло. Отец долго кричал, ругался на меня и него, и до сих пор общается со мной сквозь зубы. Мне больно от этого. Хотелось бы получить его одобрение на собственное счастье, но он пока непреклонен.