Любовный пасьянс - Страница 6

Мама вернулась жутко встревоженная. Устроить дочь в престижную гимназию стоило ей невероятных трудов. Разговор с самой Катей ничего не дал. «Я учу, учу, — честно глядя маме в глаза, оправдывалась дочь, — а на уроке все равно все забываю. Вот если бы со мной кто-то позанимался… Но ты же английского не знаешь!»

Катя верно рассудила, что главное — навести маму на правильные мысли. И все получилось, как было задумано: мама кинулась звонить подруге. Катя деликатно удалилась в свою комнату, но оставила дверь полуоткрытой, чтобы слышать разговор.

— Инночка! — голос у мамы был одновременно встревоженным и просительным, — меня можешь спасти только ты! Да нет, ничего страшного, то есть может быть… Да нет, все здоровы. Просто у моей Катерины какое-то затмение — проблемы с английским… Вот и я говорю — чего там понимать, только учи! Нет, нет… Меня сегодня в школу вызывали и поставили ультиматум. Вот если бы твой Вовка… Ага, конечно, спроси!

Возникла пятиминутная пауза, во время которой Катя Бог знает что успела пережить. Наконец она услышала:

— Ох, ты камень с моей души сняла!.. Раза два-три в неделю. Я могу ему платить… Почему глупости? Это же нормальное репетиторство! Инка, что бы я без тебя делала! Кстати, ты знаешь, в нашем универмаге появились чудные кофточки…

Катя осторожно прикрыла дверь. Дальнейшее ее не интересовало. Она узнала главное — Володя согласился с ней заниматься, а значит, она будет видеть его несколько раз в неделю.

Конечно, регулярные занятия с Катей не излечили Володю от влюбленности в девочку из теннисной секции. Эта любовь через полгода прошла сама собой. А занятия остались: когда положение с английским исправили, выяснилось, что Кате ну никак не дается математика! И опять Володе пришлось заняться Катиными проблемами.

На лето он уехал в Крым на раскопки, а когда вернулся, Катя позвонила ему и робко попросила научить ее играть в теннис. Конечно, он не мог ей отказать.

Идея с теннисом была почти гениальной. Встречи на корте обеспечивали постоянное общение с Володей на многие годы, до тех пор, пока Катя не вырастет и не превратится в красавицу. Она была уверена, что это непременно произойдет. Володя может жениться только на самой красивой женщине, а Катя твердо решила стать его женой.

Однако в какой-то момент жизнь смешала Катины планы. Володя после школы поступил в МГУ на экономический, а со второго курса уехал учиться в Америку по какому-то обмену. Целых четыре года Катя жила воспоминаниями и мечтами, пробавляясь скудными сведениями о Володиной жизни у его мамы и стараясь не думать о возможных заокеанских соперницах. И ее ожидание было вознаграждено.

— О, Катюшка! Какая ты стала красивая! — Володя, пришедший к ним в гости на следующий день после возвращения, смотрел на Катю с откровенным восхищением. — Сколько сердец уже разбила?

— Глупостями не занимаюсь, — насмешливо парировала Катя, стараясь сдержать внутренний трепет. Он сказал, что она красивая!

А Катя действительно хорошела день ото дня. В свои пятнадцать лет она уже достаточно развилась: грудь и бедра округлились, талия казалась тонкой, как у Джины Лолобриджиды времен «Фанфана-тюльпана», а Катиным ногам позавидовала бы любая манекенщица. Катя помнила, что Володе всегда нравились девушки с длинными волосами, поэтому никогда не соблазнялась на модные стрижки. Ее распущенные светлые волосы падали на плечи и спину «золотым дождем» — так «элегантно» выразился какой-то приставший к Кате на улице парень. Парень, конечно, зря старался, но сравнение, хотя и банальное, Кате польстило, и она его запомнила.

Но Володя восхитился Катиной внешностью, и на том дело кончилось. Весь следующий год они встречались редко, от случая к случаю. У него были проблемы с работой, а Катя усиленно занималась живописью — она думала поступать в Суриковское. Правда, иногда ей хотелось наплевать на свое увлечение и начать готовиться в финансово-экономический — тогда бы Володя снова стал с ней заниматься. Но математика у Кати действительно совсем не шла, да и конкурс в этот вуз был страшно высоким… Ладно, утешала себя Катя, что-нибудь придумаю.

Но жизнь все придумала за нее, и так страшно, как никто и вообразить не мог. У Катиной мамы обнаружили неоперабельный рак. Она сгорела быстро, за каких-нибудь полгода. После ее смерти Катя осталась совсем одна — у отца уже много лет была другая семья, и он жил в другом городе. На похороны, конечно, приехал, смущенно потоптался вокруг взрослой дочери и предложил Кате перебраться к нему в Петербург. Разумеется, она отказалась — совсем чужой человек, видятся раз в пять лет…

Володя тоже был на похоронах. Если бы не он, Катя просто сошла бы с ума. Все происходящее виделось как сквозь туман. В квартире, где они с мамой прожили столько лет, собралось множество народа. Какие-то люди постоянно подходили к ней, что-то говорили, незнакомые тетки орудовали на кухне, а в комнате накрывали длинный стол. Надо было ехать в морг за телом, оттуда — на кладбище. Катя еще до конца не осознала происшедшего, и было странно, что мамы нет. Казалось, вот сейчас она выйдет из кухни и весело прикрикнет на дочь: «Ну, что сидишь как засватанная? На стол кто накрывать будет, дедушка Ленин?»

Володя не отходил от Кати ни на шаг, обнимал ее за плечи, подсказывал, что в какой момент нужно делать. И тетя Инна, его мама, тоже все время была рядом.

А потом они забрали Катю к себе. Предполагалось, что она поживет у них сколько захочет, пока более или менее не оправится. Полгода Катя пыталась прийти в себя. Если бы не Володя, она бы плюнула на школу, на институт и вообще на все на свете, забилась бы в уголок и плакала. Но Володя был терпелив, вытаскивал ее на прогулки, на концерты, настаивал, чтобы она продолжала заниматься живописью и рисунком. И она все это делала — только ради него.

После выпускных экзаменов Катя решила подать документы в МАРХИ — в архитектурном конкурс все-таки меньше, чем в Суриковском. А потом, что за профессия такая — художник. Художник — это талант, а Катя совершенно не уверена, что он у нее есть. Художниками рождаются, а архитекторами становятся.

Как ни странно, но в МАРХИ она поступила. Впрочем, удивилась своему успеху только она одна. Володя и тетя Инна в один голос заявили, что иначе и быть не могло. Когда Катя, найдя в списках свою фамилию, радостно-растерянная добралась из института домой, ее уже ждал празднично накрытый стол.

— Это дело необходимо отметить! — решительно сказал Володя. — Сначала посидим здесь, а потом я поведу тебя в одно роскошное место.

Они втроем выпили бутылку шампанского, съели потрясающий грибной жульен — фирменное блюдо тети Инны, — а потом Володя поднялся и потянул Катю за собой:

— Ну все, Мать. Мы пошли гулять дальше, до полуночи домой не жди.

— Вот еще! — фыркнула тетя Инна. — Ждать вас! Меня соседка к себе на дачу звала съездить. Так что это вы не ждите, что застанете меня дома! Вернусь завтра к вечеру.

— Вот и прекрасно, значит, скучать не будешь, — Володя ласково подтолкнул Катю к дверям. — Пошли скорее, Катерина, мы ей мешаем собираться.

— Погоди, кавалер! — насмешливо сказала Володина мать. — Мне Катюше пару слов сказать надо наедине.

Катя в изумлении посмотрела на нее:

— О чем, тетя Инна?

— Пойдем-ка ко мне в комнату. Да на минутку, на минутку, не смотри так выразительно на часы, — прикрикнула она на сына.

Из огромного трехстворчатого платяного шкафа тетя Инна извлекла объемистый сверток.

— Вот, примерь. Кажется, должно быть как раз.

Катя развернула шелестящую бумагу. Пальцы коснулись нежного шелка:

— Ой, это мне?

— А кому же еще? Вовка в качестве подарка на поступление столик в модном ресторане заказал, а мне отставать от него не хочется. Примерь, может быть, в нем и пойдешь?

Через минуту Катя уже стояла перед зеркалом, облаченная в роскошный брючный костюм цвета морской волны. Приталенный жакет выгодно подчеркивал тонкую талию и четко обрисовывал грудь.