Любовное море (СИ) - Страница 50

— Ты хочешь сказать, что я псих?

— Я нет. А вот твой лечащий врач, Альберт Викторович, да.

— Альберт Викторович? Из Центра реабилитации?

— Из психиатрической больницы экспериментальной психологии…

— Что за черт? Я не хрена не понимаю!!! Если я псих и меня наблюдает психиатр, и я выдумал всю эту шгнягу, то, как ты объяснишь вот это???

Максим выхватил из нагрудного кармана рубашки смятый, желтый и рваный кусок бумаги. Неизвестно зачем, но он вечно таскал его в своей одежде, постоянно перекладывая, и следя за тем, чтобы он не был постиранным или выброшенным.

— Любовное море! — Гордо произнес обезумевший мужчина. — Стих в трех куплетах! О любви! О любви моей Лены ко мне! Она лично написала его и прочитала для меня почти перед самым отъездом. Так что это ты здесь сумасшедшая, а я нормальный! Нормальный! Ясно тебе! НОРМАЛЬНЫЙ!

— Максим, не надо…. Не надо так. Ты вытащил этот листок из сумки Лены Вятской почти в последний день обучения. У нее всегда были с собой стихи. Она их писала, по многу. И она разозлилась. Даже жаловалась твоей матери. И тетя Люда попросила меня, чтобы я иногда за тобой присматривала. Чтобы ты ничего не натворил такого. Это метод. Метод экспериментальной психологии. Если дать тебе прожить твою реальность, то ты можешь вернуться. Вернуться и быть с нами. Так говорил Альберт Викторович. Он так сказал! — Лола на какое-то время закрыла лицо руками, чувствуя невероятное жжение на месте пощечины и душевное смятение в груди. — И я не должна была этого тебе говорить. Я обещала тете Люде. Она так помогла мне в свое время…. И теперь, вряд ли простит… Господи.

Максим рухнул на диван, так как до этого стоял. Он взглянул на листок и попытался прочесть тот самый стих, который очень долго жил в его голове. Но вместо строк с приятными для слуха словами, он увидел всего одну фразу.

«Она права»

Так было написано на помятом куске бумаги, который давно отжил свой век. Память подверглась некому системному обновлению. Кто-то установил в его мозг антивирусник. И этот антивирусник принялся быстро, файл за файлом, чистить сознание человека, удаляя пелену ненужного мусора.

Максим как будто вырвался из омута с грязной водой. Он как будто оказался в чистой морской бухте. Но эта мнимая чистота ничего не несла с собой, кроме колоссальной боли и разочарования.

Он вспомнил, как девушка той цветущей весной сбежала от него. Он вспомнил, как она хотела пойти к директору, если он еще раз приблизится к ней.

Он вспомнил, как сказал себе, что будет с ней несмотря ни на что. И даже если она не будет с ним рядом по факту, то она будет с ним, по сути.

После этого он начал делать вид, как будто гуляет с Леной, бродя один по своему небольшому городку.

А когда он представлял, как Лена его целует в первый раз у подъезда, то это заметила толпа подростков. Такое странное поведение и привлекло их внимание.

А когда он отдался своим фантазиям на рыбацкой сиже, то его также заметил пожилой рыбак. Очевидно, он подумал, что Макс наркоман и видит галлюцинации. Хотя, так оно по своей сути и было.

Однажды Максим понял, что отношения надо выводить на новый уровень. И он отправился к Лене домой. Роль дома Лены исполнил старый, добрый Мордор. Черная крепость из знаменитого «Властелина колец» или еще проще, здание недостроенной то ли больницы, то ли еще чего-то.

Он в одиночку тайно забирался туда. И делал сам с собой то, о чем лучше не говорить…

И только Лола бегала за ним, как посланник реальности. Иногда она не выдерживала и пыталась с ним заговорить, вразумить, вытащить из своих страшных и странных грез. Но нет. Все это было бесполезно. Ничего не могла сделать Лола, там, где полностью хозяйничала Лена.

Только лишь год в психиатрической клинике экспериментальных методов смог вернуть его сознание в нормальное русло. Но, как оказалось теперь, эта нормальность была условной. Слишком условной.

Понимая всю тяжесть своего положения, Максим заплакал. Он потихоньку принялся рвать злосчастный листок, бросая клочки на лакированный пол.

Любовное море разрушалось и таяло на глазах. Точно так же, как и теплые воспоминания, которых на самом деле никогда не было.

Теперь не было смысла возвращаться в прошлое. Не было смысла думать о том ярком лете с любимой девушкой. Ведь даже те несчастные три месяца беспробудного счастья были всего лишь туманной дымкой его сознания, натянутой над твердью злой и суровой реальности.

Максим плакал, глядя куда-то в пол. Слезы, словно небольшие снаряды, разрушали последние остатки того поэтического признания, которое как оказалось, никогда не было посвященным ему.

— Но я ведь попал в аварию, как же так? — Завил он, всхлипывая и вытирая слезы. — Я же все так отчетливо помню…

— Ты не попадал в аварию. В тот день машина сбила Колю. Твоего друга из школы… — Лола говорила медленно и надрывно, плача вместе со своим троюродным братом.

— Колян. Господи. Колян, что же с ним случилось?

— Ничего такого. ДТП со смертельным исходом, — ответил чей-то мужской голос.

Максим машинально повернул голову. Немного поодаль, около импровизированного камина, стояла пара кресел, которые возможно, иногда выставляли в центр комнаты, когда было много гостей.

На одном из них сидел Колян. Он был одет в легкую куртку из кож зама и голубые джинсы. На его лице был холодный румянец. А волосы были растрепаны и слегка мокрые.

Это был тот самый Колян, который только закончил школу. Совсем молодой, худощавый парень с огоньком в глазах.

Создавалось впечатление, что он только что гулял по холодной, дождливой и ветреной погоде. Хотя, на дворе светило яркое солнце и было жарко, как в нагретой духовке.

При этом на лбу сбоку у Коляна была ссадина, которая немного кровоточила.

— А! Ах, ты! — Невольно вскрикнул Макс и его всего передернуло. — Колян! Как ты оказался…

— Я? Оказался здесь? — Вполне спокойно заявил Колян. — Пришел, наверное. А ты что так испугался? Ничего страшного, (он провел рукой по своей ране). У меня здесь небольшая царапина осталась. А на самом деле, там пол башки распанахало. Вытекло все оттуда. Гроб закрытый хоронили, чтобы народ не пугать.

— Господи, ты же умер… Колян, ты же умер, в той чертовой аварии… — Лицо Максима искривила гримаса ужаса. Лола затряслась, глядя на него.

— Да. И что теперь? Не жить что ли? Нет там никакой смерти, Макс. Также все. Только лучше. Ни школы, ни универа. Заходишь, куда тебе надо. И старости, опять же, никакой нет.

— Я не могу… Я не могу так, Колян… Какого черта…

— Да что ты разнылся, как девка. Нормально все. Давай сходим куда-нибудь. Пивка выпьем. Поболтаем.

— Я никуда с тобой не пойду. Ты мертвый. С мертвыми нельзя ходить в бар! Ты что не в курсе? — Максим лепетал, не слыша собственного голоса. Ему казалось, что еще немного, и он упадет в обморок.

— Да ладно тебе. Какая разница? Ты что меня стесняешься теперь? Я же твой друг, чувак. Не будь расистом.

Чтобы не сойти с ума окончательно, Макс отвел взгляд от своего погибшего друга. Он снова обратился к дальней родственнице.

— Лола! Господи, скажи мне, Лола! Откуда у меня в голове эта дрянь? Как она залезла ко мне в голову? — При этом мужчина довольно сильно постучал себя по лбу.

Женщина в упор смотрела на Макса, и слезы текли из ее глаз. Только спустя какое-то время она смогла проговорить.

— Максим, Боже мой… Я не знаю, не знаю, откуда это берется. Но вроде твой прапрадед, Август Карлович страдал таким же. Он любил себя резать, я точно не знаю.

— Август? Ты сказала Август!?

— Да. Я же говорил, что я ближе к тебе, чем ты думаешь.

На кресле рядом с Коляном спокойно расположился тот самый призрак, который был настоящим ночным кошмаром для Максима. В руке у него была опасная бритва. Только сегодня он не планировал себя уродовать, как это было в прошлые его визиты.

— Нет… Ты не можешь быть моим родственником! — Воскликнул Макс, снова отвернувшись от Лолы.