Любовное море (СИ) - Страница 36

Парень встал и поцеловал Свету в губы. Она была достаточно высокая, но при этом все равно как-то вытянулась, возможно, чтобы подчеркнуть романтичность момента.

Максим сел назад и попытался вновь уйти от действительности. Но вот девушку это явно не устраивало.

— И все… — Простонала она и сделала губы небрежной «уточкой». — Ну, так нельзя. Столько не виделись…

— Ага. Целых шесть или восемь, или сколько там часов…. Это была целая вечность. И как я только тебя дождался?

— Ой. Пошутил? Вообще-то шутник находка для шпиона?

— Болтун.

— Какой?

— Болтун — находка для шпиона. Так в поговорке говорится.

— Да блин много ты знаешь, компьютерщик несчастный! Пойду маме позвоню, с ней и то интереснее, — с этими словами Света театрально удалилась, шаркая по полу мягкими тапочками.

Максим ничего не ответил, только облегченно вздохнул. Оставалось лишь надеяться, что она проговорит со своей «мааамой» до ночи и даст ему спокойно поработать.

Время шло. Максим замер на одной проблеме, которую сам решить не мог. Придётся завтра идти в офис и во всем разбираться. Ему это крайне не нравилось. Он чувствовал себя неудачливым гитаристом, у которого порвалась струна или гонщиком, у которого кончился бензин или кем угодно еще из той же оперы.

Но делать нечего. Макс приступил к выполнению другого задания, делая все исключительно с точным математическим расчетом.

Правда, следующее задание также не поддалось. Ошибка, по имени Света вновь ворвалась в его мир, снова подкравшись, как тень, со спины.

— Макс, а Макс? — Игриво заявила она.

— Что…

— К родителям моим на дачу пойдем послезавтра?

— Нет…

— А если, пожалуйста?

— Нет…

— А если поцелую.

— Нет…

Воцарилась небольшая пауза. Света перезагрузила «драйвера своего мозга» и сменила «пластинку».

— Так, Максим! Ты уже месяц со мной к родителям не ходишь? Это нормально или нет, вообще?

Парень обернулся, понимая, что без подробного объяснения своей позиции, от нее не отделаться.

— Нет, блин. Это конец света, Свет! Вот один муж тоже долго не ходил к теще, а Земля взяла и взорвалась. Я фильм по Дискавери смотрел…

— Очень блин смешно. О-че-нь! — Света дернула от злости свою ночнушку (в которую она переоделась недавно) так, что чуть ее не разорвала.

— Слушай? А от чего ты злишься? Я и так был у них на Новый год. Не у своих родителей, заметь, а у твоих! Сейчас что, праздник какой-то что ли? На кой черт я должен к ним переться?

— Не надо так со мной разговаривать! Ты знаешь, что мы в нашей семье отмечаем день весеннего равноденствия. Послезавтра двадцать первое марта. День равен ночи. Весна наступает в полную силу. Этот день всегда праздновали древние славяне.

Максим опустил глаза вниз, рассматривая потертую футболку с мотоциклом, которая была на нем. Как бы ему сейчас хотелось проникнуть в этот «футболочный мир», и уехать отсюда, желательно на другою планету.

— На даче все растаяло. Весна в этом году ранняя, — не унималась Света. — А значит, и сходить не грех. Можно и шашлык пожарить, и на природу посмотреть. У нас там недалеко подснежники растут. А ты все сидишь и сидишь, как дед какой-то.

— Слушай, Свет. А тебе не кажется, что праздновать день какого-то там «денствия» — это глупо. Может быть, они еще день смерти Сталина отмечать будут или день рождения Лунтика? И вообще, от моего сидения зарабатываются вполне не хилые деньги. И если выбирать между деньгами и недоделанными подснежниками, то ты и так знаешь, что я выберу!

— Ааа…. Ну, значит мои родители дураки? Отмечают всякую хрень? А ты один у нас такой умный? Один во всем мире работаешь, трудишься, так? — Света покраснела. Злость буквально переполняла ее изнутри.

— Если брать во внимание только «ваш мир», то да! Да, я один адекватный человек среди вас идиотов! Твои родители только и делают, что ищут повод лишний раз побухать на своей чертовой даче. А ты вообще вечно жалуешься и стонешь, и ноешь! Такое ощущение, что ты заканчивала институт по специальности «сопливая малолетка с правом преподавательской деятельности», — с этими словами Максим встал, как бы подчеркивая значимость своих слов.

— Да пошёл ты в жопу, придурок! Я все для тебя делаю, а ты как урод себя ведешь! Пошел на хрен! — Завизжала девушка и пулей выскочила из комнаты Макса.

Парень попытался не обращать на нее внимания, но ее плач с криками и причитаниями не позволял сделать этого.

— Я для него все… (хнык, хнык), — слышалось откуда-то из-за двери. — Люблю его больше жизни, за ним бегаю (ахи, вздохи). А он меня ненавидит, жену то родную (хнык-хнык-хнык). Да за что мне все это, Господи, за что!

Слушая этот «концерт по заявкам», Максим чувствовал, как что-то теплое шевелится внутри него.

Похоже, он снова начал ощущать жалость. И хотя он прекрасно понимал, что вряд ли обидел девушку так сильно, насколько она это показывает, но все же чувство вины постепенно заполняло его изнутри.

После нескольких мучительных минут внутренней борьбы Максим все-таки покинул свою «тюремную камеру» и вышел на кухню. Света сидела за столом, смотрела на мрачное окно и плакала.

Он подошел к ней и обнял сзади, поцеловав в шею.

— Ну, прости меня. Прости…. Не плачь, Солнце. Хорошо?

— А мы же сходим послезавтра на дачу к родителям? — Вытирая лицо, проговорила она.

— Сходим, милая. Конечно, сходим.

После этих слов девушка сразу оживилась. Она извернулась, как дикая кошка и поцеловала своего мужа в губы. И после непродолжительной прелюдии Максим и Света направились в спальню, где у них случилось бурное «продолжение банкета».

***

Послезавтра наступило довольно быстро. Приблизительно, после завтра.

Максим с большим трудом отбросил все дела и приступил к выполнению своего обещания. Конечно, он мог отказаться, но тогда бы ему пришлось утонуть в ванне из Светиных слез. А этого допустить было никак невозможно.

Поэтому он, изображая искреннее желание и радость, сел в маршрутку и направился за город, где было огромное количество дач, напоминающее собой море из разношерстных домиков.

Молодые люди довольно быстро добрались до загородного поселка, который по факту был расположен в черте города. И только на бумаге он как бы считался «провинцией».

В этом весьма удобном месте располагалась довольно просторная дача, которая граничила с небольшой полоской леса.

Казалось, что в этом лесу кто-то разлил голубую краску «Эмаль», так много там находилось пролесок сибирских, которые народ почему-то величает подснежниками.

И первым делом (естественно по инициативе Светы) они направилась именно туда. Там девушка с вялой помощью своего мужа собрала целый букет из синеватых луковичных растений, которые смотрелись на фоне серого пейзажа ранней весны, как настоящие драгоценные камни.

От прошлогодней листвы веяло каким-то теплом. Деревья шумели под легким ветром, и сквозь них виднелось насыщенное небо, на котором как будто тоже росли подснежники.

Максиму вдруг почему-то захотелось остаться здесь. Среди этого простора и покоя, который пока не нарушался никем. Ведь даже шмели и пчелы еще не успели толком проснуться. И первые цветы грелись под ласковым солнцем абсолютно не тронутыми.

В этой первозданной красоте хотелось искупаться и раствориться. Просто взять и слиться на молекулярном уровне со всем этим великолепием весны.

С этим солнцем, что граничило с прохладой, с этими деревьями из старой сказки, с этими цветами, которые первыми пришли в мир зимы, чтобы порадовать собой всех и каждого.

Но сделать это сейчас было нереально. Ведь их ждала дача. И какие-либо протесты в данный момент были попросту глупы и бессмысленны.

После прогулки со сбором и фотографированием подснежников, Макс со Светой отправились к небольшому домику, который был огорожен забором из сетки и шифера.

Максим сразу же почувствовал, как внутри него пробуждается неловкость. И кто-то весьма язвительный и злой, как бы смеется над тем, что он в очередной раз решил приблизиться к этим странноватым людям — родителям Светы.