Любовница отменяется, или Тренчкот - Страница 14
– Ах, ну конечно! Обычно так и говорят! Если б ты захотела – дозвонилась бы! Но ты наверняка струсила, побоялась моей реакции и поэтому предпочла спустить все на тормозах. Мол, я звонила, но телефон не отвечал.
О, как она проницательна!
Трудно разговаривать с человеком, который читает тебя как открытую книгу.
– Не знаю, как нам дальше общаться и иметь друг с другом дело, – подвела черту мама.
– Ну, подожди!
– Ты меня чрезвычайно расстроила, Юля. И снова разочаровала!
Боюсь, расстройство и разочарование в данном случае являются эвфемизмами для описания чувств бешенства и ярости, испытываемых Марго.
– До свидания! Я ухожу!
– Мамочка, ну постой…
Марго ушла, хлопнув дверью.
Я, моя самооценка и настроение провалились на дно глубокого колодца. Внешний мир маячил далеко вверху в виде маленького голубого кружочка, а здесь царили мрак, холод и сырость. Скользкие ледяные стены не оставляли ни единого шанса выбраться наружу, да я и не пыталась. Напротив, решила копнуть поглубже, зарываясь в пахучий, гладкий ил отчаяния. Я дойду до самого дна, я буду с целеустремленностью отшельника-фанатика копаться в собственных ранах – у меня их столько!
Конечно же, нельзя было говорить маме о вчерашнем разговоре со следователем Нелюбиным. Представляю ее реакцию! «Ну вот, твоих мозгов хватило ровно на то, чтобы опять вляпаться в историю!» – сказала бы она.
Надеюсь, Нелюбин вскоре разберется с сиреневыми тренчкотами и откажется от чудесной идеи повесить на меня смерть Кумраева. Иначе я окончательно запутаюсь во лжи.
Маме я не могу сказать про следователя, потому что ее разочарование мной и так беспредельно. Никите я не могу сказать про следователя, потому что придется признаться ему в моих попытках шпионажа – а это, безусловно, будет означать крах наших отношений. Ирине я не могу сказать о следователе, потому что она мне больше не подруга. Но как же мне хотелось бы обсудить с ней этот вопрос и пожаловаться на судьбу! Как мне ее не хватает!
А Ирина даже не звонит. Ясно, она ведь не нуждается в общении с подругой: моя жизнь до предела заполнена неприятностями и недоразумениями, а ее – удовольствиями и шиком.
Я – неудачница.
Самая настоящая неудачница!
Как одинок человек! Пусть тебя окружают добрые и заботливые люди, пусть ты являешься гением общения – ты все равно одинок. В радостной возбужденной толпе, на шумной вечеринке – очень одинок; наедине с собственными проблемами – тем более; в четыре часа утра, когда уходит ночь и сереет небо, – особенно и невероятно!
И вот опять среда. На стройке меня уже не ждет Кумраев в надежде, что я столкну его в котлован. Но с сосредоточенным упорством китайской гимнастки я вновь напяливаю сиреневый тренчкот, очки, парик и отправляюсь в путь.
Пусть мне будет больно, но я получу неопровержимые доказательства верности или неверности Никиты. Метод домашнего мониторинга не дал результата – даже самый придирчивый судья не усомнился бы в искренности чувств, испытываемых Никитой Арабовым к Юле Бронниковой.
Но чем нежнее со мной обращается милый, тем глубже я проваливаюсь в пропасть непонимания: до каких же границ дойдет его лицемерие? Или это вовсе не лицемерие, а беспринципная мужская всеядность? Серая мышка Юля, роскошная дива Елена – ему все подходит, все нравится, лишь бы сохранялся status quo!..
Нет, сегодня я точно узнаю, как связаны между собой понятия «тренажерный зал» и «поход налево» – являются ли для Никиты они синонимами…
Я вышла из прохладного сумрачного подъезда, и в лицо ударила лавина солнечного света. Сентябрьское солнце неистовствует, небо – ослепительно, а я – невероятно элегантна в своем наряде. Как он непривычен для меня и какие проблемы навлек на мою бедную голову! Я испытываю щемящую досаду – ведь именно сейчас я могу составить конкуренцию блондинке Елене, но Никита этого не видит.
Зато заметил кое-кто другой!
Из машины, въехавшей во двор практически одновременно с моим триумфальным появлением из подъезда, выбрался человек, встреча с которым стояла бы на первом месте в списке самых нежелательных событий этого дня. Следователь Нелюбин!
Вот принесла нелегкая!
– Здравствуйте, Юля! – улыбнулся он. Подошел ко мне вплотную и остановился рядом, бесцеремонно рассматривая – руки в карманах плаща, в уголке рта зажата зубочистка. – Это я удачно подъехал! И здорово, что вы решили надеть все это.
– Дрысь, – угрюмо поздоровалась я.
Анатолий Кириллович нагло отвернул полу моего тренчкота.
– Ну, вот – знаменитая клетка Блюберри. Теперь я знаю, как она выглядит.
– Очень за вас рада, – хмуро выдавила я. – Позвольте пройти. Тороплюсь.
Мне было необходимо срочно занять наблюдательный пост у фирмы «Фростком» – ведь любимый мог вот-вот отправиться в спортклуб. Но Анатолий Кириллович сделал удивленное лицо – словно договаривался о встрече со мной за две недели, а я, коварная, вдруг решила сбежать от него.
– Да что вы, Юлия Андреевна! Куда вы собрались?
– У меня дела.
– А я рассчитывал на вас. Давайте сейчас проедем в одно местечко неподалеку, в отделение милиции, там нас ждет Глеб Чашвили, дизайнер. Продемонстрируем ему вашу экипировку. Парик, очки… А знаете, без парика, в естественном, так сказать, виде вы гораздо милее.
– Не надо меня никому демонстрировать! – возмутилась я. – Какие глупости! Я бежать должна, мне некогда!
– Юлия Андреевна, – с металлом в голосе произнес Нелюбин, – не уверен, что отказ от сотрудничества – это наилучшая тактика поведения в вашей ситуации.
– А какая у меня ситуация? – испугалась я.
– Не очень благоприятная.
– Почему?!
На лице следователя отразилось искреннее недоумение. Очевидно, если он и предполагал, что мои мозги не запрограммированы природой для нобелевских открытий, то все же не ожидал столкнуться с такой откровенной тупостью.
– Как – почему?! Юля! Боюсь, наша следующая встреча состоится уже в следственном изоляторе.
О боже!
Неужели все так запущено?!
Разве за прошедшее время Нелюбин не пришел самостоятельно к выводу о моей непричастности к гибели Кумраева? Я понадеялась на его проницательность и здравый смысл – ведь достаточно пять минут пообщаться со мной, чтобы понять: убийцу бизнесмена надо искать в другом месте. Не здесь! Я и убийство так же несовместимы, как коктейль «Маргарита» и апокалипсис! Это несочетаемые понятия!
А Нелюбин общался со мной гораздо дольше пяти минут, я даже пропустила собеседование в чертовом «Технобанке»! И что же? Все еще подозревает меня? Неужели он настолько глуп?
– Короче, хватит препираться. Или сейчас вы едете со мной, или…
– Да никуда я с вами не поеду! – огрызнулась я, сжимаясь от страха перед этим многозначительным «или…». Оно таило в себе обещание жутких мучений, отсвечивало пламенем костра, разведенного инквизитором для жарки еретиков…
Но с какой стати я должна слушаться этого наглого типа? Он манипулирует невинной девушкой, пользуясь ее недостаточной информированностью! (Это я о себе, не надо судорожно оглядываться в поисках «невинной девушки».)
Через семь минут мы уже были в отделении милиции. Нелюбин ласково держал меня за плечо, словно предупреждая попытку бегства. Я успела ужаснуться нищете, царящей здесь, – полированная мебель семидесятых годов с обшарпанными углами, унылые стены, крашенные блестящей краской – как в общественных туалетах того же периода… Ну что ж, Россия всегда славилась особой виртуозностью в распределении богатств нации. Например, стоимости одного ноутбука, выставленного перед каждым министром на заседании кабинета, хватило бы для ремонта двух отделений милиции. Но куда ж тогда будут таращиться наши министры? (Интересно, какой текст сияет у них на мониторах? Наверное, там так и написано – для особо одаренных – «Идет заседание. Не расходиться! Не расходиться, кому сказано!». Все правильно, это наиболее удачное использование ноутбука с процессором последнего поколения и памятью в несколько гигабайт…) А одного «бумера», перевозящего драгоценные министерские или депутатские тела, хватило бы на десяток сложнейших операций для детей с пороком сердца или некрозом почек – но что об этом говорить! Престиж страны не в том, заботится ли она о своих гражданах, а в том, достаточно ли полно удовлетворена страсть к красивым игрушкам у слуг народа…