Любовница - Страница 18

- И да, у меня вопрос - вы зачем Харниса тортом обмазали? - последовал собственно вопрос.

Разъяренная я язвительно ответила:

- Из эротических побуждений.

Начальство оторопело, развернулось и покинуло меня в одиночестве.

Не надолго!

Лорд Эйн вернулся спустя минут десять с бутылкой вина и собственно моей речью, которой столь неосмотрительно пренебрег.

- Знаете, Виэль, - хлебнул из горла, - мне кажется, вы не совсем понимаете ситуацию. Давайте я вам все объясню.

- Валяйте, - решила я.

Встала с постели, прошла к решетке и обалдевшему от моего приближения руководству, после чего заставила его обалдеть еще и от моей наглости, протянув руку и отобрав бутылку. А затем, усевшись на полу, милостиво дозволила:

- Объясняйте уже.

Сверкнув глазищами, Эйн прошипел:

- Виэль, возможно вы не заметили, но вы только что имели наглость...

- Да я в принципе становлюсь наглая, когда меня доводят! - раздраженно сообщила начальству.

Умолк.

Постоял, сверля меня взглядом, после сел на пол, повторив мою позу со скрещенными ногами, и как заорет:

- Вина мне!

Да счас! Я и бровью не повела.

И правильно сделала - через мгновение в подвал вбежала запыхавшаяся прислуга с конструкцией, содержащей в себе бутылок сорок разнообразной формы, цвета, но с примерно одинаковым спиртосодержащим содержимым. Эйн, придирчиво осмотрел принесенное и...

- Слушайте, а можно мне сладкое вино, а я так и быть верну вам эту кислятину? - неожиданно предложила я.

Шеф выбрал три бутылки розового, золотистого и полупрозрачного цветов, последовательно откупорил и пододвинул мне к решетке, сделав большой глоток, милостиво вернула ему недопитое, полностью игнорируя укоризненный взгляд. Со скорбным вздохом, снежик выбрал себе еще бутылку, и отослал зеленую и от природы, и от обалдения прислугу. Мы остались сидеть. Ну как остались, лично я, перетянув бутылки к себе за решетку, начала их последовательно пробовать. Было вкусно. На середине третьей бутылки, Эйн, так и не притронувшийся к собственному спиртному и заворожено наблюдающий за моим попранием всех норм винопития, наконец, соизволил заговорить:

- Вы заставили меня почувствовать себя ничтожеством, Виэль.

Поперхнулась. Закашлялась, и, вытирая лицо, потрясенно воззрилась на снеголорда.

- Серьезно, - подтвердил он. - Благородным болваном, готовым отдать все другому, лишь потому что его предпочла моя любимая женщина.

О, черт, я слишком мало выпила для подобных откровений.

- Вот только не нужно так показательно кривиться, - нахмурилось мое начальство.

- Прекратите ударяться в сантименты, вам не идет, - вполне резонно заявила ему.

После чего спросила о том, что действительно заинтересовало:

- Лорд Эйн, о чем говорил лорд Тай, я так и не поняла, что это за ритуал и зачем Харнису понадобились вы?

Нахмурился, затем хлебнул из бутылки и, глядя куда-то перед собой, начал рассказывать:

- Так уж сложилось, что ледяная корона удел лишь достойнейших. У каждого сэльда своя корона, и каждый сэльд уносит ее с собой в Озеро Замерзших душ.

Он помолчал, затем тихо продолжил:

- Моя заискрилась во льдах тронного зала, когда я вскинул свой меч победы на Харласской заставе... И это коренным образом изменило мою жизнь. Льды избрали меня следующим сэльдом.

Я подалась ближе, заинтригованная даже не столько рассказом, сколько соприкосновением с совершенно чуждой культурой, традициями, жизнью... А Эйн грустно продолжил:

- Первым, что начало отравлять мою жизнь, стала лесть. Она лилась липкой патокой отовсюду, она обволакивала, она закрывала обзор на действительно достойных, она не давала дышать... Мне, привыкшему к военной прямоте, к одобрению, что порой заключалось лишь в дружеском похлопывании по плечу, все эти расшаркивания, изысканные узоры непонятной речи, что казалась ласковым ядом, все это многоцветие слов... претило.

Вновь умолкнув, Эйн сделал еще глоток и грустно заметил:

- Но привыкнуть можно ко всему - я привык к фальшивому поклонению, к постоянной похвале, льстивым заверениям в моей исключительности, к тому, что я избран самими Льдами. Привык к тому, что откровенность роскошь мне недоступная - единственный, с кем я мог говорить открыто - был мой старый учитель, прежний сэльд. Он был счастлив, что льды избрали одного из его учеников...

- А сколько всего было учеников? - интересно же.

Зато ответ потряс:

- Тысяча восемьсот девяносто четыре.

- Сколько?!

- Сэльд предпочитал держать все под контролем и желал, чтобы следующий правитель Зандарата непременно унаследовал его взгляды на мир, его честь и благородство, его этику и политические устои, - лорд Эйн пожал плечами, - поэтому в ученики взял всех сыновей подходящих родов.

Абзац, апостроф и параграф!

- Короче перестраховщик был ваш сэльд, - сделала я вывод.

Снежик никак не прокомментировал мое высказывание, решив, что важнее продолжить свой рассказ:

- Когда сэльдине Юалии исполнилось двадцать восемь, она была представлена ко двору.

- Не поздно? - уточнила просто из любопытства.

У нас как бы совершеннолетие пораньше наступает.

Снежик пояснил:

- Это возраст, с которого нам дозволяется спиртное.

Я посмотрела на него, посмотрела на бутылки, поняла, что по снежиковским меркам мне как бы еще нельзя, а потому торопливо подтянула бутылки поближе, недвусмысленно намекнув, что не отдам, и торопливо перевела тему на более интересный момент:

- Вы влюбились?

Но с сомнением поглядев на меня, Эйн вопросил:

- Виэль, вам ведь еще нет двадцати восьми?

- Шеф, даже не думайте, без спиртного на должности вашего секретаря я просто не выживу, так что... Короче, чего там дальше было?!

Видимо решив махнуть рукой на то, что спаивает малолетку, Эйн продолжил:

- Да, я был безумно влюблен в Юалию. Всепоглощающе. Восторженно. Она казалась глотком свежего воздуха среди легко доступных леди, что были готовы остаться наедине со мной с первого моего взгляда... В те времена я был любимцем женщин.

- Ну, можете быть уверены, что эти времена уже вернулись, - догадываясь, что повлечет за собой сегодняшний отказ передать корону Харнису, уверенно заметила я.

- Вы думаете? - оживился Эйн.

- Более чем уверена, - заверила его.

Потом вспомнила его выпад с леди Йартау, и простонав, выпила снова.

- Виэль, что вас так расстроило? Харнис?

Я промолчала, недовольно глядя на начальство и сделала еще глоток. Потому что иногда лучше пить, чем говорить.

И тут лорд Эйн неожиданно резко, словно порыв урагана, рванулся вперед, ко мне, замер, держась за решетку ледяными пальцами, от которых по железу вверх и вниз узоры изморози пошли и прорычал:

- Лавина раздери! Виэль, если я вам приволоку его голову, вы успокоитесь?

С некоторой заторможенностью, свойственной совершенно пьяным людям, я поняла - принесет. Прищурилась, глядя на начальство, икнула, понимая, что кто-то уже упился, и подавшись вперед, ближе к снежику, но не так, чтобы достал, поинтересовалась:

- А что потом?

Задумался, убрал ладони с решетки, сел. Поднял упавшую бутылку, брезгливо стряхнув капли пролившегося вина, посмотрел на меня, и неожиданно спросил:

- А какая разница?

Посмотрела в ответ, пожала плечами, поняла что шатаюсь, легла на бок, подоткнув платье, чтобы поудобнее было, подперла голову согнутой в локте рукой и, сделав еще один глоток, ответила:

- Да никакой. Только учтите - сдадитесь, проиграете этому Харнису, и я вас уважать не буду.

С этими словами рука моя опустилась, бутылка с тихим звоном легла спать, но прежде чем, я осознала, что вино подтекает, потому как до половины все же не допила, я уже тоже спала.

В тишине.

***

И вот сплю я, сплю, и сквозь сон слышу неожиданное сказанное женским голосом:

- Девчонку нужно убить.

Нехилый себе такой сон.

- Она в недосягаемости.