Любовь во время чумы (СИ) - Страница 2

Скинув с плеч видавшую виды военную куртку, я упал на желтоватый продавленный матрац, мечтая о глотке свежего воздуха, даже воспоминаний о котором у меня почти не осталось. Вокруг воняло плесенью и потом – очистительные сооружения давным-давно не справлялись, так что уборкой помещений и стиркой вещей никто не занимался. Мы даже душ принимали по расписанию, не чаще раза в месяц. Пора было что-то менять, иначе нас ждало безрадостное будущее и мучительно медленная смерть от голода и сопутствующих болезней.

Всю ночь я провёл без сна, в молчаливом одиночестве своей комнаты, страшась нового рассвета. Встретившись за завтраком с командой, я понял, что и они этой ночью не сомкнули глаз. Но вместо усталости на их лицах горело возбуждение: сегодняшний день станет точкой отсчёта до нашего поражения или новой надежды.

Спустя шестьдесят минут, получив необходимый инструктаж, одежду и оружие, мы сели в грузовой лифт и поднялись наверх.

Станция была надёжно защищена бронебойным пятнадцатисантиметровым стеклом – это и был пресловутый купол. Наружные солнечные батареи, часть которых уцелела во время катастрофы, снабжала нас электричеством, а мощные фильтры в воздухозаборниках обеззараживали поступающий кислород от вирусов и микробов. Но пятнадцать лет эксплуатации – огромный срок даже для высококачественной техники, так что нам срочно нужна была вакцина, иначе мы кончим так же, как миллиарды заболевших людей до нас.

Я много лет не видел солнца, и теперь оно сквозь купол слепило глаза и нагревало лицо. Те, кто работал здесь, были везунчиками – каждый день хотя бы издали они смотрели за пределы нашей изолированной каменной тюрьмы. Увы, мечта о том, что когда-то нас найдут здесь какие-нибудь спасатели, давно померкла: за стеклом не происходило ничего, кроме смены времен года.

- Температура воздуха сорок два градуса по Цельсию, влажность – двенадцать процентов. Вечером и ночью будет прохладнее, а днём советую вам останавливаться каждые два часа, чтобы дать двигателям остыть, - инструктировал нас генерал Аро Вольтури перед самой отправкой. – Запас бензина рассчитан на тысячу миль пути, точка невозврата указана на карте красным цветом – если перерасходуете топливо, обратно придётся возвращаться пешком. Все ясно?

- Да, генерал, - кивнул Райли Бирс, парень, с которым мы вместе проходили спецподготовку перед экспедицией.

- Запас вакцины, воды и продуктов упакован на месячный срок, с небольшой надбавкой на случай форс-мажора. К исходу четвертой недели вы должны вернуться. Конечная цель – Финикс, это ближайший к нам уцелевший не проверенный мегаполис. Удачи, солдаты!

Мы расселись по внедорожникам. Две минуты езды по идеально гладкому асфальту территории базы, и мы на контрольно-пропускном пункте, возможно в последний раз расписываемся в документах о том, что покидаем зону, свободную от вируса. Три протяжных гудка, предупреждающие жителей об опасности, и мы внутри шлюза. Обратного хода нет: позади машин сомкнулись двери, впереди – открылись, впуская яркий солнечный свет. И наши легкие впервые вдохнули заражённый чумой воздух. Купол поднят.

****

Сорок два градуса по Цельсию – был не предел для изменившегося климата Земли. Мы ехали по безжизненной, выжженной солнечными лучами степи, ориентируясь по карте, давность которой составляла пятнадцать лет. Скорость автомобиля в среднем едва ли превышала двадцать миль в час, приходилось объезжать множественные препятствия, провалы в растрескавшейся от жары почве и огромные, оставленные астероидами кратеры, по многу часов разбирать завалы на нестерпимой жаре.

Я видел падение космических камней своими глазами, и не только по телевизору – один из них рухнул на соседней улице, в окно я смотрел на огненный след, оставленный им в ночном небе, затем на зарево взрыва над домами. Сразу после этого появились военные и забрали нашу семью: мой отец был уважаемым специалистом по нанотехнологиям и одним из избранных, кто подлежал обязательной эвакуации в случае опасности для страны. Так я оказался на защищённой базе. Просто сын важного человека, сам по себе не представляющий интереса с точки зрения науки, как мой отец, я стал «человеческой массой», которой поручали самые отстойные задания, как, например, выйти за пределы купола и сдохнуть от чумы, доказав остальным, что вакцина второго поколения так же бесполезна, как и первого. Пушечное мясо.

Пока ещё работали телевышки и спутники передавали сигнал, мы, спрятавшись под куполом, с ужасом наблюдали за развитием катастрофы: мелкие и крупные осколки уродовали поверхность планеты, оставляя рубцы, поднимая в воздух километры пыли, закрывшей солнце. Многие города были стёрты с лица Земли, а когда безжалостная «бомбардировка» утихла, люди начали умирать от чумы, принесённой извне: космические тела содержали неизвестный человечеству вирус, убивающий за считанные дни.

Это продолжалось недели, пока не вышел из строя последний спутник, сбитый астероидом, и связь с внешним миром окончательно не прервалась. Наши военные совершили ошибки, высылая наружу разведчиков, когда спустя несколько месяцев стены базы перестали подрагивать от бесчисленных землетрясений. Никто из вышедших наружу не вернулся. Пока были живы, все они передавали по рации одно: страна безлюдна и разрушена. Выход тогда опечатали и не вскрывали целых пятнадцать лет, до тех пор, пока не была снаряжена первая «вакцинированная» экспедиция.

И теперь мы могли своими глазами увидеть, что стало с нашей землёй, как сильно она пострадала и во что превратилась: раны, нанесенные ей, ещё даже не начали заживать. Кратеры не наполнялись водой – вокруг стояла засуха. В то время как океан проник внутрь континента на сотни миль, утопив все прибрежные города, в центральных штатах удушливая жара убила всю растительность. Там, где прежде стоял лес, теперь тянулись в небо лишь сухие остовы стволов. За много часов пути мы не встретили ничего живого – ни зверя, ни птицы, даже насекомые не кружили в оглушающей тишине мёртвого мира.

Стараясь придерживаться шоссе, заполненное ржавыми скелетами автомобилей, мы делали привалы в каждом встреченном большом и малом городке, обследуя их в надежде найти живых людей. Но нас встречали только замусоренные битым стеклом улицы и разрушающиеся здания.

- Как думаете, есть шанс, что выжил хоть кто-то? – подал голос Питер с заднего сидения, удручённо провожая взглядом унылый пейзаж.

- Нет, - отозвался Алистер, сидевший рядом со мной и крутивший в руках бесполезный бинокль.

- Шанс есть, - возразил я, пытаясь поднять боевой дух команды. – Люди, как крысы и тараканы, неистребимы.

- Не вижу я ни тараканов, ни крыс, - огрызнулся Алистер, шумно сплюнув в окно на иссушённую и потрескавшуюся почву.

- Но мы-то живы, - я усмехнулся, поворачивая вдоль очередной глубокой трещины в земле, преодолеть которую невозможно было бы даже на вездеходе. Все это затрудняло передвижение – если бы не многочисленные препятствия, мы были бы возле Финикса ещё днем раньше.

- Ненадолго.

****

Угрюмое настроение команды росло. Прошла неделя! Целых семь впустую потраченных дней, а всё, что мы обнаружили в Финиксе, это трупы. Высохшие, обтянутые почерневшей кожей скелеты были повсюду: в домах, на улицах. Неудивительно, что первая экспедиция заболела! От миллионных могильников следовало держаться подальше!

Стоя у кромки лазурной воды, лениво накатывающей на потрескавшийся изъязвлённый асфальт, я обозревал затопленную часть города: океан добрался и досюда, сожрав половину Финикса. Почва осела, над спокойной гладью возле нового берега тут и там торчали крыши высотных зданий.

- Чёрт подери эту солёную воду, – устроившая привал команда натягивала камуфляжные костюмы после купания. Это был один из плюсов нашего путешествия: мы могли принимать прохладные ванны хоть каждый день. Огорчало только, что морская соль в сочетании с жарким солнцем разъедала кожу, и мы мучились от ожогов. Не привыкшие к ультрафиолету, покрывались волдырями, а не загаром.