Любовь у сливного бачка - Страница 2

ОН. Вы чё это?

ОНА (залилась). Мне стыдно…

ОН. Наклали, что ли недавно?

ОНА. Что?

ОН. Ходили, говорю, что ли? Если свежак увижу, не буду работать. Ходили?

ОНА. Я? Туда? Нет, что вы. Как можно. Там же миазмы…

ОН (насторожился). И много?

ОНА. Везде! Повсюду!

ОН. Большие?

ОНА. Мерзкие…

ОН. Вытравить нужно было сперва, а потом уж нас звать.

ОНА. Как вытравить? Духами? Я пыталась…

ОН. Зачем духами. Дихлофосом. Дустом.

ОНА. Думаете, забивает?

ОН. Еще как убивает. Полчаса и все кверху лапами.

ОНА. Кто?

ОН. Они.

ОНА. Миазмы?

ОН. И эти тоже.

ОНА. Думаете?

ОН. Чё тут думать? Шикнули и готово. Ну-ка дайте, взгляну хоть. А то может чё посильнее надо, если шибко большие. (Хочет открыть дверь в туалет.)

ОНА. Нет!

ОН. Да ладно, не загрызут, поди. (Отодвинул ЕЁ в сторону, открыл дверь, включил свет, заглядывает). Нету ни хрена. Разбежались, наверно, все. От запашка, наверно. Душок-то, в самом деле, ядрёный.

ОНА (снова залилась). Я же вас предупреждала…

ОН (заглядывает в унитаз). Да это-то еще цветочки по сравнению с некоторыми. Тут на днях у одной бабки был. Там воще — дышите глубже, проезжаем Сочи. И работа-то еще попалась, как назло, самая долбанутая — восьмерку менять. Я, пока бачок откручивал, чуть не обрыгался весь. Раз двадцать на воздух бегал. Говорю еще бабке-то, можно курить-то хоть, чтоб не так…. А она — нет. Ни в какую. У меня типа того, что не курят, говорит. И стоит, главно, над душой, лыбится. Ну, думаю, кочерга, я с тебя по полной программе сдеру…. Вантуз тащите.

ОНА. Кого?

ОН. Вантуз. У меня в сумке там. Сперва вантузом попробуем.

ОНА. Минуточку. (Залезла в его сумку, порылась, вернулась ни с чем). Прошу прощенья, но, кажется, этого инструмента там нет.

ОН. Как нет? Чё у тех, что ли забыл? (Вышел из туалета, сунул руку в сумку, достал вантуз). Чё вы? Вотон он.

ОНА. Да? А я видно не заметила…

ОН (хмыкнул). Ладно лапшу-то вешать. Не заметили. Бабушке своей расскажите. Побрезговали, так и скажите.

ОНА. Нет, как можно…

ОН. Да ладно.

ОНА. Честное слово. Хотите, я его потрогаю. (Схватилась за вантуз). Вот. Верите теперь?

ОН. За купол-то, зачем берётесь?

ОНА. А что? Хотите, что бы за деревяшечку?

ОН. Здесь-то можно. А купол-то в этих…. Я ж его не мою…

ОНА. А мне всё равно.

ОН. Ладно. Давайте, сделаю да пойду. (Зашёл в туалет, сунул вантуз в унитаз. Долбит.)

ОНА. У вас профиль греческий. Как у Аполлона.

ОН. Не знаю, какой у вашего Аполлона. А у меня профиль широкий. И разряд приличный… (Долбит.)

ОНА. Нет, вы больше похожи на Иешуа…

ОН. Я на Афоню из кина похож. Мужики даже так и зовут.

ОНА. Да, Иешуа! Те же тонкие божественные и одновременно грешные черты. Тот же нежный овал лица…

ОН. Какой овал? У меня будка отродясь квадратная.

ОНА. Вам бы еще бороду…

ОН. Какую бороду, японский бог? Я тут после недельного себя со щетиной вот такой в зеркале увидел, так чуть кондратий не ёб… не прихватил с перепугу.

ОНА. Нет, ни Иешуа. Вы Блок…

ОН. Всё! Пошла растудыть её в качель. Тихо… (Достал вантуз, смотрит в унитаз. Улыбается. Пауза. Дернул за ручку бачка). Всё. Готово. Принимайте.

ОНА. Уже?

ОН. Как два пальца об асфальт.

ОНА. Спасибо вам огромное! Вы мой спаситель!

ОН. Спасибо — много, а поллитры в самый раз будет.

ОНА. Что?

ОН. Спасибо, говорю, не булькает…

ОНА. Простите, я так разволновалась, что ничего не соображаю…

ОН. Ясно всё с вами. Рассчитываться, спрашиваю, как будите? Через квиташку или полюбовно договоримся?

ОНА. Как вам угодно. Я на всё согласна. Разве я имею право…

ОН. Полюбовно дешевле… (Пауза). Ну так чё?

ОНА. Вам денег надо?

ОН. Ну, если этого дела (Щелкнул себя по шее.) не имеется, тогда деньгой давайте.

ОНА. Одну минуту. (Сбегала в комнату, принесла шкатулку). Вот. Берите.

ОН (заглядывает в шкатулку). Мельче-то нету? У меня сдавать не чем.

ОНА. Берите всё! Ваш труд стоит большего! Он не измерим ни какими деньгами.

ОН. Зачем мне всё? На поллитру дайте и в расчёте…

ОНА. Берите… (Суёт купюры ему в карманы).

ОН (отступает, вытряхивает деньги из карманов). Ну-ка вы чё?! Эй! Не надо мне ни на какую поллитру! По квитку рассчитаемся и свободны. (Достал квитанцию). Вот. Двенадцать пийсят. Рупь пийсят за вызов и одиннадцать за работу. А то скандалить сразу. Не хотите давать и не надо. А скандалить-то зачем? Ну, народ!

ОНА. Я вас обидела, да?

ОН. В душу наклали. (Достал деньги). Вот сдача.

ОНА. Простите! Не стоило предлагать вам деньги, как я сразу не подумала! Вы же выше их…

ОН. Сдача вот.

ОНА. Какое я глупое, приземленное существо! Как я могла! Простите!

ОН. Сдача вот. На пол ложу. И квитанцию.

ОНА. Простите!

ОН. На пол положил. (Положил деньги на пол, взял сумку, пошел).

ОНА. Не уходите! Ради всего святого, не уходите!

ОНА (приняла трагическую позу, заламывает руки, рыдает и всё прочее). Что я наделала, несчастная?! Обрела всё и лишилась всего в один миг! О, горе мне! Где ты теперь мой Аполлон, мой Иешуа, мой Блок?! Где ты?! (Вдруг). Но нет…. Коварство, которое нас разлучило, нас и соединит. Да. Женщина должна быть коварной. Только так она сможет быть счастливой в этом жестоком, немилосердном мире. И я буду коварной. И да простит меня Господь…

ОНА. Как мучительно ожидание! Какие бури кипят в душе! Какие страсти! Какие страшные мысли! Какие терзания! Ненавижу ожидание…

Как прекрасно ожидание! Какое нежное томление в груди от него! Какие теплые мысли! Какие восторги предвкушения! Я готова ждать хоть час! Хоть два. Хоть мильён лет. Хоть всю жизнь. Как я люблю ожидание…

О, это ожидание! Оно убивает меня! Рвет на части сердце! О, мерзкое!