Любовь твоя стала ядом - Страница 3

– Твой отец, он….. претворялся… вскружил мне голову, я влюбилась в него без памяти, но он обманывал меня, оказалось, что он женат. Диана, у него другая семья, ты не нужна ему»

Сказав это, она ушла из комнаты. Оставив меня в полном замешательстве. Больше никогда я не спрашивала у нее о нем. В потоке вереницы мыслей, я не заметила, как рассвело. Поднявшись на ноги, стала будить бабушку, она тихо заворчала и я принялась за деда. Но он не реагировал на мои просьбы проснуться, и тогда я стала легонько трясти его по плечу, но все ещё безрезультатно! Он лежал на боку, я затрясла сильнее, до тех пор, пока его тело не перевернулось на спину, и я не увидела его лица, оно было синим, а глаза безжизненными.

Впервые я столкнулась со смертью лицом к лицу. Мой крик был такой громкий и пронзительный, что птицы на деревьях взлетели вверх. Я побежала, неслась со всех ног до села. Стучалась во все двери и кричала, просила, чтобы люди помогли моему деду, чтобы они его разбудили. Я не хотела, не хотела, чтобы он умирал. Но рассвет для моего деда так и не наступил. Жители села помогли нам, взяв на себя все расходы и организацию похорон. Я видела, как его кладут в землю, засыпая песком, мне было страшно. Я думала, о том, где могила моей матери? Что они сделали с ее телом? Где она похоронена? Это сводило меня с ума. Потом бабушку определили в дом престарелых в городе, к которому относилось наше село. Когда мы прощались, я плакала, просила, позволить мне остаться с бабушкой. Не забирать ее у меня. Она была единственная, кто у меня остался, я не хотела расставаться с ней. Но меня отправили в приют в столицу. Я ехала в микроавтобусе с социальными работниками, смотрела на длинную дорогу, на деревья, поля и горы, на города, которые мы проезжали, и думала, куда уносит меня жизнь? Что со мной будет? Почему это происходит? Ответов не было. В моей жизни никогда не было ответов. Я не знала кто я, не знала историю своего рождения и историю своей семьи. Чувствовала себя песчинкой, которую захватил ветер и кружа мчит по свету.

Прошло более месяца, но мне казалось, что время остановило свой ход. Все вокруг не имела смысла, казалось серым и блеклым. Приют, в который меня определили, предназначался для девочек подростков. Мне предстояло прожить тут до совершеннолетия. Но я никак не могла привыкнуть к этому месту, и не знала смогу ли это сделать. Всю жизнь я прожила в деревне. Наш дом находился в лесном массиве, я привыкла к свежему воздуху и пространству. А это место казалось мне тюрьмой, оно находилось в одном из отдаленных районов города, двухэтажное здания, вокруг которого воздвигнуты решетки, ограждающие нас от остального мира. Нам запрещалось покидать его без разрешения директора приюта. Моя свобода была ограничена. Эти стены давали на меня, сводили с ума. Я так задумалась, что не услышала как двери в комнату открылись и включился свет. Я не стала оборачиваться, зная, что это моя соседка по комнате.

– Снова сидишь в полном одиночестве и в темноте, – отчеканила она, как только зашла, – лучше пошла бы телек смотреть с нами, сколько можно страдать, пора бы тебе уже привыкнуть.

Я повернулась к ней, но ничего не ответила. Подошла к своей кровати и, расправив ее села на краешек. Взяла расческу с тумбочки, чтобы расчесать волосы, а когда поднесла ее к голове, застыла. Мои волосы. Я всегда привыкла расчесывать их перед сном и заплетать в косичку, чтобы не запутались, они были длинные и если оставались незаплетёнными, то распутать их на следующий день было очень сложно. Но волос у меня больше не было, точнее они были очень короткие, как у мальчишек. В первый же день моего пребывания тут, мне их отстригли.

«Чем короче, тем лучше, и никакие вши водиться не будут» – довольным голосом сказала воспитательница, орудуя ножницами. Тогда я никак не отреагировала на принудительную стрижку волос. Смотрела, как длинные пряди разбросаны на полу и ничего не чувствовала. В конце – концов, это было не самое страшное, что со мной произошло за последнее время. Но сейчас на меня накатило осознание того, что я ни разу не посмотрела на себя в зеркало, как я выгляжу без волос? Я не была красавицей, слишком худая, высокая и плоская для своего возраста. Во мне ничего примечательного не было. Ни красивых глаз с каким-нибудь необычным цветом, ни пухлых губ, а нос, он казался мне просто огромным. Единственное, что меня красило – это я считала длинные темно-каштановые волосы, которые доходили до поясницы. И очень гордилась ими.

– Эй, ты чего?

Я подняла взгляд на соседку, лицо которой выражало беспокойство.

– М-мои волосы, – разочарованно выдохнула, уронив расческу из рук.

– Боже, ты умеешь говорить, не могу поверить своим ушам, с тех пор, как ты тут появилась, первый раз слышу твой голос, я уже подумывала, что ты немая. Пропустив мимо ушей ее сарказм, поинтересовалась:

– У тебя есть зеркало?

– Ещё бы, ты пока не знаешь, но я фанатка зеркал, когда я вырасту, то у меня в квартире будут зеркальные стены, – с этими словами она протянула мне маленькое зеркальце.

Взяв его у нее из рук, взглянула на свое отражение и сразу вернула обратно.

Все понятно, чего и следовало ожидать. Я уродина! Короткие, неаккуратно подстриженные волосы, торчали в разные стороны, непонятный цвет лица и красные глаза, делали меня похожей на труп не первой свежести.

– Да ладно, не переживай ты, отрастут твои волосы. Лучше давай знакомиться, меня Джульетта зовут, – улыбаясь, протараторила соседка, вытянув вперед свою руку.

Это выглядело абсурдно, учитывая, сколько времени, я тут уже нахожусь, пора знакомства давно миновала. К тому же я знала, что ее не Джульетта звать. Я осмотрела ее с ног до головы. Она казалось мне очень странной девочкой. Мы примерно одного и того же возраста, только она чуть ниже ростом. Худенькая, но в отличии от меня с выпуклостями в нужных местах. Черные волосы едва доходят до плеч, контрастируя со смуглой кожей. Глаза шоколадного цвета с длинными изогнутыми ресницами, еле заметные маленький носик с вздернутым острым кончиком. Так же я заметила, что у нее кривоватые зубки, но смотрятся они очень мило и придают изюминку, её улыбке.

– Я слышала, как твои подруги называли тебя Лейла, – закончив рассматривать ее, скептически произнесла я.

– Ой, правда слышала? Знаешь, они мне вовсе не подруги. Но вот, что я тебе скажу: наше преимущество в том, что мы можем быть, кем захотим – Джульеттами, Аннетами, Криветтами. Ты можешь придумать себе любое имя, какое тебе нравиться… Да у нас может быть новое имя хоть каждый день. Это на самом деле это очень круто. Понимаешь? А теперь и ты можешь придумать себе имя и сказать мне его. Я слушала Джу… Лейлу, и мне захотелось рассмеяться. У нее была детская непосредственная улыбка, но глаза казались взрослыми и рассудительными. Я поняла, что она пытается рассмешить меня, вывести из депрессивного состояния, в котором я прибывала. Моё сердце наполнилось благодарностью к ней.

– Диана, – ответила я растягивая губы, но полноценно улыбнуться у меня не вышло.

– Так-так, Диана, что же, неплохо, но думаю, будет справедливо, если и я буду знать еще и твое настоящее имя. Но не говори, что и тебя Лейла зовут. Ты будешь тут шестая с таким именем. Теперь я не удержалась и искренне рассмеявшись, ответила:

– Диана – это и есть мое настоящее имя, я его не придумала.

– Вот это дааа! Ты у нас эксклюзивчик. А теперь рассказывай, как получилось, что ты оказалась тут?

– Мои мама и дед умерли, бабушка в доме престарелых, вот меня и определили сюда, – не вдаваясь в подробности, ответила я, – А ты?

– У меня никто не умирал, просто подбросили меня в детскую больницу с обостренной пневмонией, когда мне было всего несколько месяцев. Видимо думали, что я не выживу. Но я выздоровела, и меня перевели в детский дом, там я жила, пока мне не исполнилось 10 лет. Ну, а потом уже сюда.

– Мне очень жаль, – подавленно произнесла я.

– Не надо меня жалеть и себя в том числе! – воскликнула Джелейла, – можно погрязнуть в жалости к себе, что толку лить слезы и унывать, ведь ничего уже не изменить Диана, нужно двигаться дальше. Чтобы чего-то достичь в этой жизни, нужно направить все силы и мысли на другое. У тебя должна быть мечта или цель. Нужно, стремится к ним… – после столь длинной речи, она минуту замолчала, раздумывая о чем-то.