Любовь слепа - Страница 64

– Отвези ее туда, куда она захочет, – приказала Кларисса. Кучер закрыл дверь. Повернувшись, Кларисса стала снова подниматься по лестнице, когда кучер наклонился к окошку, чтобы услышать место назначения. К тому времени, когда она дошла до двери, он уже получил инструкции, сел на место и, хлопнув вожжами, пустил лошадей вперед.

– Вы слишком мягкосердечны.

Кларисса резко обернулась на этот глубокий низкий голос и обнаружила, что ее муж стоит за ее спиной на ступеньках. Лорд Гревилл загораживал дверной проем позади него.

– Давно вы здесь?

– Да, – ответил он. Потом он повторил: – Вы слишком мягкосердечны, женушка.

Проигнорировав его слова, она повернулась, чтобы посмотреть, как карета катится по дорожке, и спросила:

– Вы двое по‑прежнему друзья?

– Конечно, – ответил Эйдриан.

Он помолчал, пронзительно глядя на Реджиналда, который произнес одновременно с ним:

– Я еще не решил.

Кларисса слегка улыбнулась обоим мужчинам; потом прошла мимо мужа, чтобы взять Реджиналда под руку и вернуться вместе с ним в дом.

– Ну же, милорд, вы должны простить моему мужу эти ложные обвинения. Теперь вы должны понимать, каким он становится недалеким, когда дело касается тех, кого он любит. Боже мой, да вы только посмотрите, он ведь даже не заметил, что на мне очки!

Кларисса почувствовала, как ее муж позади нее споткнулся, и остановилась, протягивая ему руку. Эйдриан выглядел очень бледным, его вдруг ставший больным взгляд не отрывался от проволочной оправы ее очков.

– Вы можете видеть меня?

– Я всегда могла видеть вас, милорд. Просто теперь я вижу вас лучше, – мягко сообщила она ему.

Он побледнел, и Реджиналд нетерпеливо переступил рядом с ней.

– Это ты действительно был слеп, разве не так? – саркастически спросил он. – Ты не понимал, что она просто близорука? Вблизи она может видеть довольно хорошо.

– Полагаю, мой муж думал, что я никогда не видела его, – тихо пробормотала Кларисса. Все трое некоторое время молчали; потом Кларисса вздохнула и посмотрела на Реджиналда: – Возможно, милорд, вы пройдете внутрь и нальете себе чего‑нибудь выпить в гостиной?

Кузен Эйдриана широко улыбнулся:

– У меня есть идея получше. Думаю, я вернусь к Уиндемам и оставлю вас разбираться с ним. – Сказав это, он грациозно поцеловал ее руку и, спустившись по ступенькам, по которым они только что поднялись, поспешил к конюшне.

– Вы действительно видели меня до этого? – спросил Эйдриан, когда они остались одни.

– Да, милорд.

– Когда вы в первый раз увидели меня? – медленно спросил он.

– В тот вечер, когда мы познакомились – вы наклонились, чтобы заговорить. Вы были достаточно близко, чтобы я могла разглядеть ваше лицо и прекрасные большие карие глаза.

Эйдриан отвернулся, автоматически пряча шрам, так, чтобы она смотрела на неповрежденную сторону его лица. Пройдя разделявшее их расстояние, Кларисса нежно взяла его за подбородок и снова повернула его лицо к себе; потом она поцеловала шрам, который он так сильно ненавидел.

Эйдриан вздрогнул, на его лице отразился страх.

– Так вы вышли за меня из жалости?

– Из жалости? – Кларисса едва не расхохоталась. – Фи, сэр! Вы оскорбляете самого себя! Вы красивый мужчина.

– Я чудовище. Всем известно, что от одного взгляда на мое лицо женщины падают в обморок.

Кларисса пожала плечами:

– Возможно, сразу после ранения ваш вид оставлял желать лучшего, пока шрам был еще красный, грубый и свежий, – но это было десять лет назад. Он зажил, смягчился. Ваш шрам – это просто часть вас, линия с одной стороны лица. Думаю, в вашей голове он гораздо больше, чем он есть в реальности.

– Нет. Я видел, как женщины сжимаются от ужаса.

– Вы видели таких в этом сезоне, милорд? – Эйдриан медлил с ответом, и она победно кивнула: – Я думаю, нет. Полагаю, некоторые дамы даже пытались завязать с вами роман, пока мы были в Лондоне, – лукаво добавила она, вспоминая непристойное предложение леди Джонсон.

Эйдриан фыркнул от отвращения.

– Только желавшие попробовать, как это с уродом.

– О, я так не думаю. – Кларисса криво улыбнулась, входя в дом и направляясь в кабинет. – Но умоляю, продолжайте думать что хотите. Если дело в этом, мне никогда не придется бояться вашей неверности.

Эйдриан снова фыркнул, входя вслед за ней в кабинет.

– Вам в любом случае не нужно этого бояться. Меня не интересуют другие женщины. Я давным‑давно перебесился.

– Хм‑м... – Кларисса подошла к столу и осторожно села на край. – И вы думаете, что я вышла за вас, чтобы испытать, каково это – спать с уродом?

Эйдриан нахмурился:

– Вы все еще хотите меня, даже теперь, когда видите?

– Я уже говорила вам, муж мой: я видела вас в первый же день, когда мы познакомились, и еще много раз после этого. Я всегда хотела вас.

– Видеть меня урывками и видеть меня целиком и ясно, и к тому же в подробностях, когда я прикасаюсь к вам, – это совершенно разные вещи.

Кларисса задумалась над этим, потом серьезно кивнула:

– Конечно, вы правы, милорд. Это очень разные вещи. Полагаю, это означает, что теперь вы больше не хотите меня, если я снова буду носить очки.

Эйдриан заморгал.

– Это нечестное сравнение. Вы можете снять очки.

– Нет, если я хочу видеть, – заметила Кларисса. Она соскользнула со стола и начала расстегивать пуговицы своего платья. – Может быть, нам следует проверить это.

– Что вы делаете? – в смятении спросил Эйдриан, бросаясь закрывать дверь, когда она стала снимать платье.

– Ну что ж, мне кажется, милорд, что мы в несколько затруднительном положении. У меня не было очков, когда мы поженились, поэтому вы могли бы действительно считать меня в них уродливой. А я без очков не могла видеть вас «в подробностях», когда вы прикасались ко мне. Таким образом, мы оба не знаем, могли бы мы считать друг друга одинаково отталкивающими. Мне кажется, если так обстоят дела, мы должны выяснить, есть ли у нашего брака шанс.

Эйдриан, широко раскрыв глаза, смотрел, как его жена стянула платье с плеч и позволила ему упасть к ее ногам. Остальные предметы туалета быстро последовали за ними, и она осталась стоять перед ним нагая, как в тот день, когда она родилась... если не считать очков.

С трудом сглотнув, он смотрел на ее тело, его взгляд блуждал по ее груди, по плоскому животу к островку волос между ее ног. Подняв глаза, он увидел, что она взяла в ладони свои полные груди и недовольно смотрит на него.

– Все, как я и боялась, – расстроенно произнесла она, и Эйдриан почувствовал, как у него от этих слов останавливается сердце. Она объяснила: – От одной только мысли о наслаждении, которое вы дарите мне своим телом, мои груди отяжелели и болят, соски набухли, как будто для поцелуя.

Эйдриан снова сглотнул, его глаза пожирали ее полные тугие груди, их твердые соски цвета темной корицы. Потом она отпустила одну грудь и провела рукой по животу к гнездышку кудрей между ее ног. Его глаза недоверчиво расширились, когда ее пальцы нырнули и исчезли внутри.

– О Господи!

Услышав этот вздох, Эйдриан снова резко поднял взгляд, и она объяснила:

– Я, кажется, уже влажная от ласки ваших глаз. Это совершенно невозможно. Как могу я беспокоиться о вашем шраме, когда все ваше тело, само ваше присутствие так действует на меня?

Отпустив свою грудь, она протянула другую руку к нему.

– Идите сюда, – прошептала она, и Эйдриан едва не запутался в собственных ногах, чтобы подчиниться.

Он поспешил вперед, взял ее за руку, потом неуверенно замер, когда она, прищурившись, посмотрела на него.

– Нет, похоже, это не поможет, милорд. Пока я очень ясно вижу ваш шрам, я, похоже, не могу игнорировать остальное ваше тело, чтобы представить, какой эффект может производить на меня один только шрам. – Ее взгляд встретился с его, и она выгнула бровь. – Вы не хотите присоединиться к этому эксперименту, муж, и посмотреть, вызывают ли в вас неприязнь мои очки? – Эйдриан молча кивнул, и она улыбнулась. – Тогда почему раздета только я?