Любовь под Новый год - Страница 11

Катя и сама не помнила, откуда она знает строки этой песенки. Кажется, в детстве она смотрела мультик про лесного лешего, поющего ее. Там были еще детишки и хоровод возле елки. Подробности память отказывалась восстанавливать, лишь этот кусочек песни прокручивая в голове.

Сергей бросил сосну на пол в комнате, и, как только она начала потихоньку оттаивать, аромат хвои разлился по всей квартире. Катя даже не подозревала, что так может пахнуть праздником, даже не просто праздником, а Новым годом. У нее закружилась голова. Она даже присела в кресло, переполненная нахлынувшим на нее ощущением счастья. Только чувство для нее это было новое, и названия ему она не знала.

Сергей принес с балкона крестовину и принялся обстругивать топором ствол сосны, подгоняя под нужный диаметр. Катя наблюдала за его умелыми движениями, все напевая про себя эту детскую песенку. Через несколько минут сосна была надежно помещена в крестовину и приняла вертикальное положение, разрешая веткам расправиться, как им того хотелось.

— Пойдем, выпьем кофе, пока она оттает и обсохнет, а потом нарядим ее, — предложил Сергей.

Они прошли в небольшую и уютную кухню, где Сергей посадил Катю на самое почетное место, а сам принялся хлопотать возле плиты.

— Я сварю настоящий кофе, как готовила моя мама, с добавлением корицы, — не оборачиваясь, сказал он, насыпая кофе и сахар в медную турку. — Если тебе не трудно, достань из холодильника мандарины и почисть один.

— Зачем? — просьба выглядела необычно.

— Как зачем? — Сергей повернулся к Кате. — Мандарины пахнут Новым годом.

Катя обалдело уставилась на этого взрослого мужчину, не веря, что он всерьез может поддаваться таким детским ассоциациям. Мандарины пахнут Новым годом! Уму непостижимо.

— А чем тогда пахнет сосна? — лукаво спросила она, выполняя его просьбу и очищая мандарин, источающий умопомрачительный запах.

— Тебе этого не понять, — улыбнулся он, помешивая ложечкой кофе и снимая накипь в чашки. — Тебе сколько лет?

— Двадцать семь, — без тени смущения ответила Катя, не догадываясь, к чему это он клонит.

— А мне тридцать семь, — кивнул он. — Десять лет разницы в возрасте делят нас на два разных поколения. Ты уже родилась в период перестройки, когда в магазинах постепенно начало появляться все больше и больше продуктов. Разные импортные конфеты, жвачки и многое другое. Когда ты немного подросла, то начала все это пробовать, относясь к этому естественно. А в моем детстве ничего такого не было. Очереди за колбасой по талонам. Масло по тем же талонам. И пустые прилавки. Вру! — засмеялся он. — В моем детстве были конфеты «Дунькина радость» и сливочное мороженое, очень водянистое. Так вот, к чему это я? Ах, да. Мандаринов у нас вообще не продавалось, а если где-нибудь их «выкидывали» в продажу, то очереди были километровые, на всех не хватало. Зато в подарке, который мама приносила с работы на Новый год, всегда было два мандарина, орехи, ну и еще разные конфеты. Это сейчас мандарины продаются круглый год, а тогда — только перед Новым годом.

Кофе подоспел, и Сергей разлил его по маленьким чашечкам. Кате очень нравилась смесь запахов кофе, мандаринов и сосны. Ей было так хорошо, что хотелось плакать, за что она мысленно обругала себя сентиментальной дурочкой.

— Тебе ни за что не дашь тридцать семь, — она попробовала кофе, который оказался замечательным. Корица придавала ему пикантности и ощущение тягучести. — Выглядишь намного моложе.

— Хорошо сохранился. А ты сейчас вообще выглядишь лет на восемнадцать, — улыбнулся он. — Тебе к лицу новая прическа.

— Скажешь тоже, — смутилась Катя и сильно покраснела, поймав его пристальный взгляд. — Динка называет нас старыми кошелками…

— Динку не видел, а тебя старой точно назвать нельзя. Разве что молодой кошелкой. Шучу, — замахал он руками, увидев Катин рассерженный взгляд.

Когда кофе был выпит и посуда вымыта, Сергей предложил начать наряжать елку. Катя не думала, что елочных игрушек может быть так много! Сергей достал с антресоли большую коробку, доверху наполненную новогодними украшениями. Чего там только не было — и сказочные домики, и ежики, и сосульки, и зайчики, и еще много всякой всячины… А шаров таких красивых Катя сроду не видела. Были даже шары с маленькими композициями внутри.

— Мама покупала по одной, две новые игрушки каждый год. Это была традиция, — он достал звезду из коробки и водрузил ее на макушку сосны. — Эта звезда, наверное, моя ровесница. Сколько себя помню, она все время украшала макушку.

Дальше, как объяснил Сергей, следовало развесить гирлянду из фонариков. Перед этим он проверил их, убедившись, что все работает как положено — и горит, и мигает. Наступила очередь мишуры. Катя выбрала на ее взгляд самую красивую, и они обмотали сосну параллельными рядами.

— Теперь можно повесить игрушки? — спросила Катя, преданно и немного по-детски глядя на Сергея. Ей давно не было так весело. Надо же, сколько всего интересного она пропустила в жизни!

— Да! — провозгласил Сергей. — Выбираем самые симпатичные и развешиваем их, как захотим, но только на своей половине! Давай, твоя половина сосны — левая, а моя — правая. А потом посмотрим, у кого получилось красивее.

Как дети, они наперегонки помчались к коробке и стали выхватывать самые оригинальные игрушки. При этом все время хохотали, как ненормальные. Особенно веселились, когда дошли до «нейтральной» территории, невидимо делившей сосну по оси пополам.

Когда процедура обряжания «ели» была завершена, Сергей в торжественной обстановке зажег фонарики и продекламировал детский стишок:

— Мне пора, — Катя пыталась замаскировать в голосе нотки сожаления. Сегодня она здорово повеселилась, чего не делала даже в детстве. Покидать эту уютную квартиру, где так чудесно пахло, не хотелось. Но оставаться дольше уже было неприлично.

Всю дорогу домой девушка с тоской вспоминала свою квартиру, где было хоть и опрятно, но ужасно скучно. Сергей сдержал слово и проводил ее до самого подъезда. Еще открывая ключом дверь квартиры, Катя услышала заливистый звонок телефона. Войдя внутрь, она не спешила снять трубку, продолжая раздеваться. Катя догадывалась, кто это может быть. А если догадки ее были верны, то она успеет снять верхнюю одежду и умыться, а через десять минут телефон зазвонит снова.

Катя успела уже поставить чайник, когда снова зазвонил телефон.

— Ты где шляешься?! — первое, что услышала она.

— Привет, Дина. Я тоже рада тебя слышать.

— Я звоню тебе весь вечер, — злопыхала трубка, — а ты не отвечаешь. Я уже собиралась броситься на твои поиски. Где ты была?

Злость Дины была нешуточная. Катя еще никогда не сталкивалась с ее настоящей сердитостью, такой как сейчас.

— Дин, я наряжала елку, — Катя решила, что если начнет увиливать и придумывать себе оправдания, то сделает только хуже. Когда в Дине просыпался детектив, она перла напролом.

— Что? Кать, ты это, сейчас так пошутила? Какую еще елку ты наряжала?

— Не свою, естественно, — хотя что тут естественного, Катя и сама не понимала. — Один мой знакомый купил елку, вернее, мы вместе ее сначала купили, а потом пошли наряжать.

— Куда пошли? К тебе домой?

— Нет, мы пошли к нему домой. Это совсем рядом с моим домом. Там мы нарядили елку, а потом он проводил меня домой…

— Так, так, так… И что же это за знакомый такой у нас появился?