Любовь под маской. Книга 2 - Страница 1

Я жила в деревенской глуши в небольшом поселении на реке Ирвы, работала в придорожном трактире и получала по пять медяков в месяц. Моя жизнь ничем не отличалась от жизни большинства селян, за одним лишь исключением – пятнадцать лет я носила обручальный браслет, подаренный мне в далеком детстве проводником смерти. Я ничего о нем не знала, даже имени. Но спустя пятнадцать лет он пришел снова, чтобы забрать меня с собой.

И теперь я знаю кто он…

Его зовут Лоренс и он предводитель клана смерти. Холодный как лед, жестокий и беспринципный. А еще мертвый… у него не бьется сердце. Я точно знаю. Я проверяла. Все его тело покрыто в шрамах или, как он сам их называет – в трещинах. Лоренс – проводник, а это значит, что он помогает нашим душам, душам людей, перейти на тот свет. И каждая проведенная им душа оставляет на его коже след. Поэтому Лоренс такой… Страшный. Жуткий. Уже давно не человек.

А еще он владеет магией. Причем самой древней магией, мертвой магией. И именно благодаря ей – я все еще жива, если это можно так назвать. Фактически теперь моя жизнь висит на волоске и зависит только от Лоренса, ведь это он поддерживает ее своей магией. Мне же остается лишь надеяться, что моя жизнь для него что-то значит, что я для него что-то значу. Хотя все люди утверждают обратное.

Говорят у проводников смерти нет чувств, они, как ледяные глыбы, невосприимчивы к любому роду проявления эмоций. Но я-то знаю, что это неправда. Они все чувствуют… Возможно не так, как люди, но все же чувствуют. По-своему, необычно. И это не делает их менее человечными.

Это делает их – особенными.

Проснулась я рано, намного раньше, чем обычно. Восходящие лучи солнца только-только пытались пробиться сквозь небольшое, заляпанное грязью окно.

Сонно поморщившись, я присела на край кровати, оглядывая комнату, которая буквально тонула в полумраке. В камине потрескивали догорающие дрова. Ни тепла, ни света они не добавляли, а скорее разжигались просто для уюта, чтобы в этой обветшалой и покрытой паутиной комнате мне было хоть чуть-чуть комфортней.

В том, что камин разжег Лоренс – я не сомневалась, как и в том, что это именно он оставил на дряхлом кривом столике теплую и явно новую одежду взамен той, что испепелил вчера вечером. Только самого Лоренса в комнате не было – ни сейчас, ни ночью. После того как он вчера оставил меня одну, я его больше не видела.

Тяжело вздохнув, я с трудом выбралась из кровати и, придерживая одеяло, протопала босыми ногами мимо бадьи с ледяной водой. Надолго задерживаться в этой комнате я не собиралась, тем более что особого смысла в этом и не было, вряд ли Лоренс захочет остаться у Тахи еще на один день, а значит, совсем скоро снова придется выезжать.

Подойдя к грязному, облитому чем-то липким столику, я быстро нацепила на себя новые шерстяные вещи, заплела незамысловатую косу, перетянув ее все той же серой лентой и, мимолетно взглянув на себя в древнее зеркало, выбралась в коридор.

– Два дня пути, и это еще при лучшем раскладе, Райф! – проводников искать долго не пришлось. Эспен с Райфом сидели на кухне и уже несколько минут сотрясали своими криками весь дом. – Два дня! И если ты не заметил, это я рассматриваю самый благополучный вариант, надеясь на то, что мы не замерзнем насмерть в каком-нибудь сугробе или нас не сожрет ночью лесной бергест!

Райф недовольно откинулся на спинку стула, вцепившись в проводника уничтожающим взглядом. Ни он, ни Эспен не обратили на меня никакого внимания.

Воспользовавшись моментом, я проскользнула на кухню и бесшумно опустилась на низкую скамью в самом дальнем углу комнаты.

– Лоренс проверял. Вся южная граница завалена снегом, мы просто не сможем проехать.

Эспен передернул плечами, снова возвращаясь к карте.

– А здесь? Ну, посмотри! Мы же можем обойти через мертвое поселение, как и собирались.

– Нет смысла. На переправе к северу все равно попадем в метель, только путь удлиним и ничего больше.

Райф подался вперед, обводя на карте небольшое поселение:

– Мы можем обойти по тракту – вниз по правой стороне от севера. Правда, тогда придется ехать без остановок, а на переправе идти пешком через туннель, но Лоренс против.

Эспен страдальчески вздохнул и неожиданно повернулся в мою сторону, настолько неожиданно, что я невольно вздрогнула, встретившись с ним взглядом.

А я-то думала они меня просто не заметили… Ну да, надеяться на это в компании проводников смерти очень глупо.

– А ты что скажешь? – сложив руки на груди, поинтересовался Эспен, обращаясь ко мне. – Эти идиоты собираются тащиться прямо в метель. Им, естественно, все равно, но мы-то с тобой помереть можем. Обморожение и все такое…

Я непонимающе перевела взгляд на Райфа, который только поморщился и махнул на него рукой, не собираясь ничего объяснять.

– Какая еще метель? – ничего не понимая, осторожно уточнила я.

Погода, конечно, меняется быстро, а время между летом и зимой пролетает незаметно, но метель… Нет, для метели еще слишком рано. Впрочем, сами метели бывают редко, у нас в поселении так вообще их никогда не было. Все зимы проходили спокойно. Самое страшное, что могло нас ожидать, так это сильный мороз. И то в трактире холод не особо ощущался, а на улицу я практически никогда не выходила.

– Да обычная метель! – раздраженно повторил Эспен, искренне удивляясь моему непониманию. – Метель, в которой можно помереть. Ты вот хочешь помереть? Лично я – нет. В мои планы на ближайшие триста лет это как-то не входит. А это я еще умалчиваю про северный перевал, снегопад, обморожение и про бешенных бергестов.

– Эспен! – громкий окрик Райфа прозвучал грозно, но явно не достиг нужного эффекта, тем более что Эспен даже и не думал останавливаться.

– Чего ты заладил, Эспен, да Эспен? – возмутился он. – Ты хоть знаешь, чем в итоге для нас может закончиться эта поездочка? – проводник выжидающе посмотрел на Райфа, потом перевел взгляд на меня и со вздохом выдал: – Сожрут нас. Точно вам говорю, сожрут живьем и…

– Помолчи, Эспен!

– …и откусят нам головы, а кусочки бренных тел растащат на…

– Эспен! – рявкнул Райф, отчего запотевшие стекла жалостливо затрещали. Причем затрещали по-настоящему… – Если ты не замолкнешь, я тебя сам сожру. Хватит нести ересь!

Я медленно перевела взгляд на стекло, по которому стремительно побежала небольшая трещина.

– О, ну давай! – усмехнулся Эспен, посмотрев туда же, куда и я. – Оставь нас без окон! Нам же как раз проветривания-то и не хватало.

Что ответил Райф, я уже не слышала, мне вдруг резко стало не до этого. Подскочив со скамьи, я словно ненормальная прилипла к окну, вглядываясь в пушистые хлопья снега, которые непрекращающейся стеной валили с неба.

Настоящий снег! Сейчас! Так рано! Он просто был везде: в воздухе, на деревьях, на земле – везде.

– Там снег! Смотрите! – удивленно пискнула я, тщательно растирая запотевшее стекло. – Не может быть! Еще же так рано!

От моих слов в комнате воцарилось гробовое молчание.

– Ну… – неуверенно начал Райф за моей спиной. – Мы вчера въехали на северную границу. Здесь зима начинается немного раньше.

– Немного? – осипшим голосом прошептала я, чуть не проломив окно своим напором. – Посмотрите, там же уже все в снегу! Даже деревья! Это… это…

Это было волшебно. Еще вчера грязная и промерзшая земля покрылась белой пушистой пеленой снега. Я с детским восторгом припала к окну, совершенно не обращая внимания на неоднозначное хмыканье за спиной.

А я и забыла, насколько зимой бывает красиво. Словно вся чернота мира окрашивается в ослепительно-белый цвет…

– О, святой, – я снова растерла стекло.

Как же я любила это время года. Всегда любила смотреть, как выпадает первый снег в надежде ощутить его на своей коже, или просто выйти на улицу и вдохнуть тот воздух, ту атмосферу, которую невозможно представить. Но я только смотрела… всегда смотрела, но никогда не могла прикоснуться к желаемому. Наверное, именно поэтому зима стала для меня чем-то запретным, чем-то недосягаемым и очень притягательным. Даже в детстве я тайком выбиралась из трактира, недалеко конечно, всего лишь на задний двор, садилась на землю и лепила снежки. Правда, когда Том это заметил, он перестал выпускать меня на улицу, а иногда и вовсе запирал в кладовке от греха подальше. Раньше я жутко на него обижалась, но потом начала понимать, что так он пытался меня защитить. Своими методами – бескомпромиссными и не всегда оправданными.