Любовь по правилам и без - Страница 2

Пока не замолчала месяц назад. По моей вине.

– Кать, у меня отпуск, – я вспомнила совет психолога, которая напутствовала вести беседы с дочерью, но не заставлять её говорить. – Помнишь, я рассказывала тебе? Сегодня провела эфир, и теперь мы обе свободны. У тебя домашнее обучение, пока ты не снизойдешь до нас всех, и не заговоришь. Я взяла отпуск на три месяца. Раз в неделю буду приезжать на радиостанцию, чтобы вести авторский подкаст, и всё. Только ты и я, классно? Ка-а-ать?

Дочка сдалась, и кивнула мне.

– Я всё еще могу купить билеты в Тай, или в Доминикану. Твой папа разрешит вывезти тебя из страны на время. Может, в жаркие страны?

Молчит.

– Значит, не хочешь? И, как договорились, едем в старый дом тети Лены? – спросила, и дочка кивнула. – Катёнок, предупреждаю: там скукота. Сомневаюсь, что в округе есть дети твоего возраста, или вообще кто-то живой. Место глухое, на отшибе три дома, ехать мы будем до ночи. Точно выбираешь отдохнуть вдвоем в глуши? Подумай: райские пляжи, аниматоры, солнце и пальмы или снег, глушь и старый дом, где будем только ты и я?

Ну же, выбери отдых в жаркой стране! Может, там всё наладится у нас!

Я мысленно просила дочь сделать выбор, естественный для маленького ребенка. Еще месяц назад Катя без сомнений бы заявила, что хочет полететь в Доминикану. Но сейчас… сейчас она хочет обратного.

– В Тьмутаракань? – уточнила я со вздохом, и дочь, разумеется, кивнула. – Ладно. Вещи в багаже. В туалет хочешь? Могу у ТРЦ остановиться, сходишь.

Молчит.

И мне пора замолчать. Психолог советовала говорить с Катей, но… как бы это сказать? Беседа двоих людей – это сто процентов. И мне нужно давать Кате не сто процентов, а пятьдесят. Я не должна полностью забивать эфир своей болтовней, лишь бы не допустить тишины. Нет, я должна давать ей ровно половину. И ждать. Ждать, пока мой горячо любимый ребенок будет готов заговорить.

Сегодня я слышала её голос впервые за прошедший месяц.

Месяц! Поверить не могу, что прошел целый месяц!

Я ехала к выезду из города, вспоминая тот день, когда Катя замолчала. А ведь и правда, ровно месяц прошел, даже время на часах примерно то же…

– Мам, я писать хочу! – заявила Катька, когда мы только отъехали от дома.

– А дома сходить не могла? Не потерпишь? Нам ехать всего минут двадцать.

– Нет, – пропищала дочка, и я вернулась на парковку.

Катя первой выбежала из машины. Да уж, съездили на новоселье к тёте! Пока поднимемся, пока Катя сделает свои дела… еще проверим, не забыли ли что в квартире. С мужем поболтаю, он с нами не едет, работы много. Даже на дом работу свою тащит! Затем спустимся, и придется ехать по пробкам. Не двадцать минут, а час.

Мы с дочкой зашли в подъезд, но и тут сюрприз, чтоб его!

– Мам, мне очень надо, – дочка начала подпрыгивать на месте.

А я смотрела на четыре лифта, ни один из которых не сможет поднять нас на двадцать третий этаж, на котором мы живем. Нет, они не сломались, просто грузчики загружают в один лифт вещи пары, которая въезжает в наш дом. И раз один лифт на стопе, то и все остальные тоже не работают.

Пешком мы точно не поднимемся в нашу квартиру. А Катя уже красная от натуги.

– Долго еще? – поинтересовалась я у пары своих новых соседей, на что те лишь пожали плечами, и извинились.

Впрочем, не они виноваты в том, что наши лифты так устроены: стоит один – стоят и все остальные. Такая вот солидарность.

– Давай к тёте Наташе поднимемся на третий и у неё сходишь, – я подтолкнула дочь к лестнице, и она аж побежала к квартире моей приятельницы.

А я за ней.

– Пойдем, продуктами закупимся, – я свернула к Меге, удачно расположенной на выезде из города. – Сомневаюсь, что там, где мы с тобой проведем отпуск, много магазинов с хорошим выбором продуктов.

Катя послушно вышла из машины. Молча.

Господи! А ведь ничего этого бы не было, если бы в тот день, ровно месяц назад, Катя не вбежала в квартиру Наташи первой. Если бы я успела позвонить в дверной звонок. Но Катя так хотела в туалет, что забыла о правилах приличий. Вбежала в оказавшуюся незапертой квартиру моей подруги.

Бывшей подруги.

А я за дочкой. И ведь я хотела крикнуть извинение за варварское вторжение. Даже рот открыла, но услышала знакомый голос. Голос моего мужа. И стоны. Нет, даже не стоны, а вой.

И Катя услышала.

А затем и увидела эту мерзость. Своего отца с моей подругой.

И замолчала.

А я не смогла её защитить от этого зрелища.

– Всё взяли? Ничего не забыли? Несквик свой положила в корзину? – спросила я на кассе у дочки. – В туалет хочешь? Может, в кафе посидим? Или продолжим дорогу?

Катя потянула меня на выход из Меги. Я выгрузила из тележки продукты в багажник, и мы снова поехали.

– Катёнок, ты говорила, что нашла мне мужа, – подняла я скользкую тему, уже и не надеясь, что дочка заговорит со мной. Я почти смирилась. – Зачем тебе это, милая? Мы же разговаривали с психологом, помнишь, что она сказала? Твой папа… да, мы не скрываем, он обидел меня. Но тебя он любит! Ты из-за того случая взялась мне мужа искать, малышка?

Молчит. Что ж, привычно.

– Тот дядя… добрый, – вдруг услышала я Катин ответ, и заставила себя не отрываться от руля. – У него нет жены. Он бы не обидел нас. Ты же разводишься с папой? Мам, ты ведь не простишь его?

Тут уже замолчала я.

Может и хорошо, что мы не полетели в Южную Америку или в Азию. Здесь, на отшибе цивилизации, возможно мой ребёнок исцелится. И я сама найду в себе силы, чтобы встретиться с мужем, чтобы поставить точку.

Но никакого другого мужчину я больше не впущу в нашу с Катей жизнь. Ни за что!

– Катён… это сложно всё.

– Что сложного? – расстроилась дочь. – Мам, ну не тот дядя из кафе, так другой пусть будет. Хотя тот мне понравился.

– Чем? – мы как раз подъехали к старому коттеджу моей тёти, и я припарковала машину.

– У него трость классная.

Я того мужика даже не разглядывала. И трость не заметила. Да и глупости всё это.

– Кать, послушай меня внимательно. Мне жаль, что ты увидела то, что увидела. Правда. И я понимаю, что тебе неприятно и больно. Но знаешь, что самое главное? Меня предал муж. Да, Кать, ты уже достаточно большая девочка, чтобы это понять. Меня предал мой муж. Но твой отец тебя не предавал. То, что он был с тётей Наташей – это не предательство тебя, это предательство меня, милая.

Мы с Катей вышли из машины, я притянула свою малышку к себе, и обняла.

– Сейчас дети быстро взрослеют. Мы разговаривали с тобой на эти темы, да и в школе, в интернете ты явно нахваталась. И ты точно поняла, что делал папа в тот вечер, так? – я дождалась, чтобы дочка кивнула, и продолжила. – Он мне изменил, но не тебе. Это сложно понять, но ты должна попытаться. Он же был хорошим отцом. Твой папа скучает по тебе. Звонит, пишет – и тебе, и мне. Не приходит только потому что я запретила тебя травмировать, попросила дать тебе время. Но Кать, это время должно настать, понимаешь? Твой папа – это твой папа, который допустил ошибку. Не нужно искать мне мужа, у тебя уже есть отец.

Катя тяжело вздохнула, и не ответила мне ничего. Бедный мой лягушонок.

Странная штука – жизнь. Я горячо любила мужа. И мы отлично жили с ним. Да, страсть немного утихла, но нельзя сказать, что мы скатились в рутину. Нет, у нас после стольких лет сохранится интерес друг к другу, нам всегда было о чем поговорить, и в постели всё было отлично. Я не запустила себя, я успешна и красива.

Эта измена – гром среди ясного неба. И я даже не могу оплакать своё разбитое сердце. Если бы только я была свидетельницей предательства мужа, то я бы выла от горя. Места бы себе не находила. Но со мной была Катя, и так получилось, что моё сердце разбилось тихо, а её – громко. И за её горем моё ощущается не так сильно.