Любовь, как приговор или гаечный ключ для девушки не помеха (СИ) - Страница 77

— Может, кто-то рассказал или сам увидел тебя в больнице.

Подруга, словно и не слышала меня. Она сейчас витала где-то далеко отсюда и, тем не менее, умудрялась отвечать. Снова откусив яблоко, прожевала и выпалила:

— Очень сомнительно, что он меня видел в больнице. Скорее всего, кто-то рассказал. Знать бы кто! — прошипела я.

В этот момент открылась дверь и на пороге появилась мама. Она поздоровалась с Майей и, подойдя ко мне, уточнила:

— Рассказал что?

— А, да так… Думаем, откуда Гриша мог узнать о моей беременности.

Мама потупила взгляд и призналась:

— Это я…

Удивленно взглянув на нее, я подавилась слюной. Закашлявшись, пыталась переварить информацию.

— Как?.. — севшим голосом спросила.

— Я ведь не думала, что он это поймет по-своему. Он пришел на следующий день после вашего с Матвеем уезда и все пытался выяснить, почему же вас развели, да еще и так скоропалительно. Ну я и сказала, что ты беременна и вышла замуж за отца ребенка.

Мама вздохнула. Зато теперь я хотя бы понимала, откуда он узнал. Но вот почему решил, что ребенок его, останется загадкой. Мне не хотелось больше никогда видеть этого человека. Как бы он не раскаивался в содеянном. Заявление я написала, и со дня на день должен был состояться суд. Но это больше не заботило меня. Сейчас я, как никогда ранее стала задумываться о малыше. Его здоровье для меня стояло превыше всего на свете.

Эпилог

Мы сидели в больнице, и я нервно грызла ногти. То и дело постукивала ногой, чем жутко бесила рядом сидящего Матвея. Но я никак не могла совладать с эмоциями, переполнявшими в этот момент. Переживала за подругу. Девять месяцев пролетели для нас с ней, как девять дней. Не успели и оглянуться, как обеим уже пришел срок рожать. Но, в отличие от меня, у Майи дело обстояло совсем худо… Мы все жутко волновались за нее. Но больше всех, конечно же, я. Кто бы из двух рядом сидящих мужчин знал, как важен для меня ее ребенок… Как я жду его появления на свет. И как хочу, чтобы он или она, родился здоровеньким!

Время тянулось, как дохлая улитка. Меня частенько бросало в жар лишь от мысли, что могло пойти что-то не так… Подруге назначили кесарево, и сейчас мы все втроем сидели недалеко от операционной. Мои родители решили остаться дома, посчитали, что их присутствие будет лишним.

— Ты так пыхтишь, что сама сейчас родишь! — ворчал Матвей, вырвав свою руку из моего цепкого захвата.

А я и не заметила, что сжала его ладонь. Когда стремительно разжала пальцы, потеряла ту хрупкую поддержу, которую ощущала несколькими минутами ранее.

— Ну прости, что я тебя раздражаю! — недовольно проговорила и со злостью стукнув его по плечу, отвернулась.

Однозначно, легкими наши отношения можно было назвать не всегда и с натяжкой. Однако, поставь мне кто-то выбор: уйти или остаться, выберу второй. Наглый Горыныч навсегда застрял у меня в сердце. Навряд ли его оттуда чем-то вытравишь.

— Да что с ней будет? Родит и все дела!

Я понимала, что Матвею до Майи нет абсолютно никакого дела, поэтому он так спокоен.

— А если бы там рожала я, ты бы тоже себя так вел? — поинтересовалась, но и без того догадывалась каков будет ответ.

— Естественно, — он беззаботно пожал плечами.

Но я-то знала, на словах он мастак, а вот на деле, когда это касалось именно меня, стоило ждать сюрпризов.

— Ну да, ну да… — только и сказала, вновь начиная переживать.

Все это время муж Майи сидел рядом с нами. По поведению Антона тоже можно было понять — он переживает, но старается держать себя в руках. Я невольно вспомнила события, произошедшие полгода назад, перевернувшие наши жизни навсегда. К горлу вновь подступил ком, а глаза защипало от слез. Тело сотрясла мощная дрожь, когда перед глазами встала картинка…

— Так, прекращай об этом думать! — строго отчеканил муж, ласково притягивая меня к себе. — Просто смирись, ладно? — прошептав, поцеловал в висок.

Матвей сообразил, о чем я начала думать и, как обычно в такие моменты, старался утешить. Иногда ласково, иногда чересчур резко… Но каждый раз я была ему безмерно благодарна хотя бы за то, что он есть в моей жизни… Иначе… Было бы очень трудно жить дальше.

— Это так тяжело… — всхлипнув, я положила голову Матвею на плечо.

— Все будет хорошо, просто не думай об этом!

Через несколько минут из операционной вышел врач. Он, будто нарочно, медленно приближался. Каждый его шаг громко отдавался в ушах. С замиранием сердца ждала, когда же он подойдет. Я поднялась, а следом Матвей и Антон.

— Ну, кто тут у нас счастливый отец, самой прекрасной девочки на свете? — с хитрецой спросил врач, подойдя вплотную.

В этот самый момент у меня подкосились ноги. Осознание, что все прошло хорошо, накрыло с головой. Я со вздохом облегчения уткнулась мужу в грудь и не смогла сдержать счастливой улыбки.

— Ну вот видишь! Все отлично! — воскликнул Матвей, пожимая руку новоиспеченному папаше, поздравляя его.

И тут я почувствовала неладное. Ужасная боль, которую до этого момента не испытывала никогда, скрутила живот. Машинально схватившись за него, вскрикнула от очередной волны боли. Спустя некоторое время, когда меня немного попустило, с ужасом взглянула на Матвея и неуверенно произнесла:

— Кажется, я рожаю…

После этих слов, я уже плохо соображала. Помню, как Матвей что-то кричал, кому-то что-то доказывал, даже бранился, но его так и не пустили со мной. И, слава Богу! Лишь улыбнулась, понимая, что его реакция явно была не той, о которой он утверждал не так давно.

Не знаю, сколько прошло времени, как по мне, так целая вечность, и я, наконец, родила сына. Матвей был так рад, что скупил чуть ли не целый магазин игрушек. А я радовалась, что наша жизнь, пусть и не идеально, но наладилась. Майе выбор делать не пришлось. Его за нее сделала судьба. Возможно, слишком жестоко, но теперь она счастлива.

Моя же жизнь была полна неожиданностей… в лице Матвея. Каждый день в нем открывалось что-то новое. Не всегда мне это было по душе, но я радовалась, что смогла свыкнуться со всеми его демонами и даже ужиться с ними. А, глядя на подрастающего сына, поняла, что у нас растет второй Матвей. Он полностью копировал поведение отца. Сейчас даже боялась загадывать, какой же будет его жизнь. Молила лишь о том, чтобы не такая запутанная и горькая, как у родителей.

Конец