Любовь и роскошь - Страница 57

Колт подошел к ней и по-дружески обнял за плечи:

– Сожалею, Дани. Увы, я думаю, ты ошиблась в отношении него. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, потому что меня так же предала Лили.

Но Дани была больше удивлена, нежели расстроена.

– Ты уверен, что он никому не сказал, куда отправился?

– Консьерж сказал, что он, вероятно, вновь вернулся в Россию.

Дани сдержала навернувшиеся на глаза слезы сожаления…

– Да, пожалуй, если бы он хотел на какое-то время исчезнуть, он отправился бы именно туда. – Она повернулась и махнула рукой. – Он так любил свою страну, говорил, что картина напоминает ему…

Она вскрикнула и прижала руки ко рту, потрясение уставившись на пустую стену.

Колт проследил за ее взглядом, не понимая, почему она вдруг побледнела, а на лице ее появилось выражение полнейшего ужаса.

– Дани, ради Бога, что случилось?

Она указала трясущимся пальцем на пустое место на стене, где висела картина «Александровский дворец».

– Она исчезла.

– Что? – встревожился он.

– Картина, которая так нравилась Дрейку… одна из тех, что я обнаружила в Монако и отказывалась продать ему. Ее украли.

– Ты уверена? Возможно, ты сама сняла ее, чтобы протереть или что-нибудь…

– Нет, нет! – воскликнула она. – Она украдена. Но как…

Ее взгляд упал на открытое окно, которое она прежде не замечала.

– Вот! Вот как он забрался! Дрейк, наверное, проник сюда прошлой ночью, пока я спала наверху.

– А зачем она понадобилась ему?

– Ублюдок! – возмущалась она. – Мерзавец! Привык поступать как ему заблагорассудится и берет то, что ему не дают.

Ее горячая реакция показалась Колту странной.

– Она была ценной?

– Дело не в этом! Неужели ты не понимаешь? Он хотел получить ее! Я сказала ему, что не продам картину, а он украл ее. И будь я проклята, если позволю кому-нибудь так обращаться со мной!

Колт направился к двери, уже кипя от гнева.

– Я сообщу о случившемся властям.

– Нет! Не делай этого.

Он удивленно обернулся. Неужели этот мошенник так вскружил ей голову, что она позволит ему избежать наказания за кражу?

– Я разберусь с этим сама. По-своему.

Он подошел к ней:

– О чем ты говоришь? Что ты можешь сделать? Пусть этим займется полиция и проведет полное расследование. Возможно, пропало что-нибудь еще. Кроме того, ты не можешь доказать, что это сделал именно Драгомир.

– Я знаю, это он. Кто еще хотел получить картину? – Она с отчаянием вздохнула, затем повторила: – Он хотел купить ее, но я ответила, что она не продается. Я помню, как странно он смотрел на картину – словно загипнотизированный. Меня и тогда это встревожило, однако я не придала этому значения. Думала, он вспоминает свое детство – ведь на картине был изображен дворец, в котором он часто бывал маленьким.

Колт терял терпение.

– Дани, ты ведешь себя неблагоразумно. Человек не совершает кражу только затем, чтобы получить какую-то безделицу, пусть даже и напоминающую ему о доме детства.

Она холодно посмотрела на него:

– Дрейк сделал бы это. Он привык получать все, что захочет. Он сделал это специально для того, чтобы показать мне, каков он в действительности…

Колт покачал головой, в бессилии всплеснул руками, признавая свое поражение.

– Ты не хочешь вернуть ее и не хочешь, чтобы он получил по заслугам, – прекрасно.

Упрямо и холодно она снова заявила:

– Я верну ее.

Он вымученно засмеялся. Кажется, его сестра чересчур самоуверенна.

– И как же ты сделаешь это? Он далеко, очень далеко отсюда.

– Я поеду в Россию, – тихо ответила она.

– Ты что? – спросил он потрясенный. – Ты не можешь…

– Ты меня не остановишь!

– Взгляни на себя! Клянусь, я тебя свяжу, но не позволю ехать в такую даль, в Россию, за какой-то безделицей! Я именно так и поступлю!

– Эта картина не безделица. Она является частью коллекции, о которой артистические круги Парижа говорили несколько месяцев. И она принадлежит мне. Я не намерена просто сидеть и ничего не делать, позволив этому подлецу беспрепятственно уехать с ней. Он, вероятно, сейчас смеется над тем, какой наивной я была.

– Дани, я не позволю тебе. Я отправлюсь к отцу и….

– Ш-ш-ш… – Она прервала его, замахав рукой при звуке колокольчика. Повернувшись, она увидела, что в магазин вошел Сирил. Она таинственно улыбнулась, когда в ее голове созрел смелый план. Наклонившись к Колту, она доверительно прошептала: – Не беспокойся. Я отправлюсь в Россию не одна. Пришел мой компаньон.

Колт последовал за ее взглядом и в отвращении покачал головой:

– Ты сошла с ума, если думаешь, что я позволю тебе отправиться в путешествие с ним!

– Тогда поехали с нами, Колт! – осенило Дани. – Тебе полезно уехать отсюда.

Она направилась навстречу Сирилу, радостно улыбаясь.

Колт же обдумывал ее приглашение и начал склоняться к тому, что, возможно, путешествие в Россию очень помогло бы ему забыть весь тот кошмар, в который чуть было не превратилась его жизнь из-за того, что он снова позволил провести себя.

Сирил был ошеломлен теплым приветствием Дани и ее кипучей энергией. Он заглянул в магазин под предлогом снова пригласить ее на ужин, с нетерпением ожидая узнать ее реакцию на кражу картины. Несомненно, он не ожидал увидеть ее столь оживленной.

Она искренне приветствовала его:

– Сирил, я так рада, что ты пришел! Я только что говорила Колту, что напрасно отклонила твое предложение поужинать вместе. Мой отказ, наверное, обидел тебя. Позволь же мне загладить свою вину и приготовить сегодня вечером ужин в твоем доме.

Ее слова привели Сирила в замешательство.

– У меня нет… приятного места, Дани, – с сожалением начал он. – Я живу в маленькой комнате, над моей конторой…

– Все в порядке, – перебила она и повела его к кофейнику. – Папа и Китти уехали, так что мы можем отправиться к ним. Я отошлю слуг и сама приготовлю ужин.

Сирил не верил своим ушам. Неужели это не сон?

– С удовольствием, Дани!

Колт и Сирил обменялись холодными приветствиями, и Колт, чувствуя, что Дани хотела, чтобы он ушел, вежливо откланялся.

– Боюсь, ты был прав в отношении Драгомира, Сирил, – сказала Дани немного погодя. – Он оказался точно таким, как ты его описывал.

Брови Сирила удивленно поползли вверх. Все произошло именно так, как он запланировал!

– О? Что вызвало подобное признание, моя дорогая?

Она пожала плечами, не желая описывать ему произошедшее, но зная, как важно для него знать, что Драгомир больше не являлся частью ее жизни. Если она не скажет ему об этом, он, возможно, не захочет взять ее с собой в Россию.

– Достаточно сказать, что ты был прав. Я ничего не хочу обсуждать.

– Не хочешь – не говори, Дани, – согласился он. – Только помни, я твой друг и всегда готов помочь тебе, насколько это будет в моих силах.

– И я твой друг, Сирил. – Она не чувствовала никакой вины из-за того, что он с обожанием смотрел на нее. С деланной веселостью она сказала: – Я приготовлю ужин к восьми, и мы проведем приятный вечер, правда?

– Замечательно. – Он хотел сжать ее в своих объятиях, но не смел.

Идя из магазина по улице, Сирил размышлял. Она ничего не сказала о картине, не обвинила Драгомира в краже… а ведь должна была уже все заметить. Вероятно, именно по этой причине ее брат пришел в магазин в столь ранний час. Она, видно, сразу послала за ним.

Впрочем, неудивительно, что она ничего ему не сказала. Ведь она гордая, и ей, вероятно, и так тяжело было признаться ему в том, что он оказался прав. Она скорее всего винила себя.

Сирил пребывал в прекрасном настроении, счастливая улыбка блуждала на его губах. Все получалось так, как он задумал! Дани, красивая и желанная, обратилась за утешением к нему, и это было чудесно! Весело насвистывая, он продолжил свой путь, с нетерпением ожидая предстоящего ужина.

– Зачем тебе нужен Сирил Арпел? Если ты хочешь отправиться в Россию, чтобы найти Драгомира, я поеду с тобой. Ты ведь даже не знаешь наверняка, отправился ли он именно туда, откуда, черт побери, нужно начинать поиски? – Колт замолчал, прерывисто вздохнул, а затем продолжил свою обличительную речь, гневно качая головой: – Это сумасбродная идея, Дани! Почему бы тебе не обратиться в полицию и не сообщить о краже? Пусть они сами ищут вора. И почему ты упрямишься?