Любовь и предрассудки - Страница 5

– Как можно забыть! Мне дороги воспоминания о днях, проведенных в вашем доме. Только здесь мы с мамой были абсолютно счастливы, потому что лишь двери дома леди Элен всегда были открыты для нас.

Луиза нахмурилась:

– Знаешь, мама не раз говорила мне, что на самом деле вы могли приехать в гости к любой из подруг твоей матери, каждая была бы рада пообщаться с Элизабет и ее дочкой.

Бланш распахнула двери комнаты, которую считала своей. Это была маленькая спаленка в желтых тонах, с обоями «под джунгли после засухи», как едко называли их две острые на язычок девочки.

– Здесь ничего не изменилось! – восторженно воскликнула она и закружилась по комнате. – Я снова чувствую себя маленькой девочкой, которая гостит у вас во время каникул!

– А ты и есть маленькая девочка, – ласково сказала Луиза. – Мама видит в тебе какие-то изменения, но я-то знаю, что ты осталась прежней. Хоть тебя и коснулись невзгоды, разом навалившись со всех сторон, им не удалось омрачить твое лицо и потушить блеск глаз. Ты просто выглядишь чуть взрослее.

Бланш не стала спорить. Тем более что Луиза редко ошибалась в вопросах, которые касались людей и человеческих отношений. Как ей удавалось с первого взгляда отделять «светлые» души от «темных», Бланш не знала. Но в том, что Луиза не судит по внешнему облику, а видит человека насквозь, Бланш не сомневалась. Раз Луиза говорит, что она не изменилась, то так оно и есть. Хорошо, что страдания и нелегкая жизнь не сломили ее и не состарили преждевременно, а выглядит она ничуть не хуже беззаботной хохотушки Луизы.

Внезапно, будто что-то вспомнив, Бланш спрятала руки в складках дорожного платья. Ее нежные пальцы, которые с легкостью справлялись и с клавишами фортепьяно, и с кистями для акварели, и с любым рукоделием, ныне выглядели обветренными, исцарапанными и покрытыми такой же потрескавшейся сеточкой, как и старая лакировка перил холла.

– Ну что ж, – сказала она, – надеюсь, мне удастся остаться в Британии. И я буду ходить летом под зонтиком, оберегая кожу от ожогов солнца.

– И станешь белая-белая, – усомнилась Луиза. – Я думаю, тебе стоит оставаться такой, какая ты есть, а не подражать безмозглым модницам. Мы сошьем тебе замечательные наряды, ты будешь самая-самая красивая среди наших гостей и обязательно – слышишь? – я уверена, обязательно встретишь свою судьбу среди них. И будешь счастлива…

Луиза щебетала, а Бланш, обессиленно опустившись на высокую кровать, обхватила вышитую золотыми птицами подушку… Ей и хотелось бы поверить словам подруги, но мысль о возможной встрече с немедленно влюбляющимся в нее неизвестным красавцем девушку не согревала. Мечтала она совсем о другом, в чем ни Луиза, ни леди Элен никак не смогли бы ей помочь. Ей вообще никто не мог помочь, и Бланш уже начинала подумывать, что ей придется пережить жизненное разочарование, соизмеримое с тем, которое едва не постигло в свое время ее матушку.

Элизабет всегда была очень хороша собой. Когда миленькая девочка превратилась в прекрасную невесту, все родственники гордились ею и пытались договориться об удобной свадьбе с полезным женихом. Но гордый нрав, неизвестно откуда возникший у этой доселе скромной и послушной девушки, не позволял ей покорно смириться с выбором родни. Бетти отказывала назойливым кавалерам одному за другим и в результате осталась без подходящей партии.

Ее ближайшая подруга Элен покорно пошла под венец с выбранным родителями женихом, Элизабет же окончательно поняла, что не может выйти замуж без любви.

Она искренне радовалась за подругу, слушала ее сбивчивые и смущенные рассказы про мужа и молча думала, что сама никогда бы не смогла привыкнуть к чужому, навязанному ей мужчине. Нет, ни один холодный и спесивый джентльмен ее не устраивал. Все они делились Элизабет на две категории: заносчивые снобы, измеряющие жизнь в золотых монетах, денежных купюрах и величине банковского счета, и деревенские мужланы вроде Артура, мужа Элен. Эти последние хоть и были достаточно милы, но при мысли о том, чтобы провести всю жизнь с человеком, которого интересуют лишь овцы и ячмень, Бетти становилось невыносимо скучно.

И девушка предпочла отмахнуться от всех разом, оглохнув к просьбам и увещеваниям родителей и прочих родственников. Все они были уверены, что до добра такая заносчивость не доведет. Отец грозился найти Бетти самого старого, самого дряхлого и злого жениха, мать пугала одинокой участью старой девы, и лишь одна пожилая тетушка Шарлотта, давным-давно оставшаяся вдовой, не раз говорила ей:

– Не слушай других, моя милая девочка. Насильно тебя замуж никто не выдаст, не те уже времена. И если ты сама не испугаешься и не сдашься, если будешь верить в счастье, то обязательно до-ждешься того, к кому не придется привыкать. И даже если судьба отмерит вам немного времени, ты никогда не пожалеешь о сделанном.

Тетушка Шарлотта знала, о чем говорила: о ее неприличной любви к собственному мужу по всему графству ходили легенды. И памяти супруга она оставалась верна вот уже десять лет после его смерти.

Элизабет слушала тетушку и изо всех сил отбивалась от родителей. Девочки, с которыми она росла, уже давно вышли замуж. Даже невзрачная Дженни, Дженнифер Белл, послушалась родных и сделала блестящую партию. Красавчик Бернс, их общий сосед, был неслыханно богат и родовит.

Элизабет помнила нескончаемую вереницу его предков, чьи портреты занимали целую стену в охотничьем зале замка, знала, что одно перечисление поместий и угодий Бернсов занимает не менее получаса, не раз слышала истории о подвигах тех или иных представителей семьи Бернс и дальнем родстве с королевской семьей, но…

Их наследник Джеймс вызывал у Бетти тихий ужас. Слишком заносчив и высокомерен, слишком увлечен охотой и презрителен к женщинам. Облик складывался из мелочей, из случайных обрывков разговора, лишнего окрика во время бала или обычного гостевого визита.

Нет, Элизабет не завидовала Джен, а в глубине души даже жалела ее. Уж лучше бы той повезло, как Элен: простачок Артур хоть и не обладал глубокими знаниями наук, грацией и красноречием, но, по крайней мере, искренне любил свою молодую жену.

Бетти могла бы долго ждать чудесного появления идеального жениха, но ей, как и предсказывала тетушка Шарлотта, повезло. Никому не известный итальянец Луиджи Вернелли, проездом оказавшийся в соседнем городке, поразил девушку в самое сердце.

Они встретились совершенно случайно на прогулке, заговорили о каких-то пустяках и вскоре поняли, что предназначены друг для друга.

Луиджи не очень хорошо изъяснялся по-английски, и все, что он мог сообщить красивой девушке при первой встрече, так это то, что сам он из хорошей, но не очень богатой семьи, любит путешествовать и от всей души полюбил холодную Британию с ее неповторимыми зелеными холмистыми пейзажами. Он чувствовал, что судьба готовит ему сюрприз, но какой именно – не знал. Поэтому и бродил по дорогам острова, не в силах вернуться домой, где его уже заждался отец, подобравший правильную невесту.

Молодым людям хватило лишь одной беседы, чтобы решиться связать свои судьбы. Конечно, Элизабет строго-настрого был запрещен этот брак, итальянская родня Луиджи тоже не была в восторге. И влюбленным не оставалось ничего другого, как тайно обвенчаться в маленькой М-ской церкви, знаменитой своими изумительными витражами. Элизабет, выросшая в Шотландии, была католичкой, как и Луиджи, и хотя бы разности в вероисповедании между молодыми людьми не стояло.

Они поселились в маленьком домике, а вскоре у них появилась крошка Бланш, и Бетти и Луиджи почувствовали себя совершенно счастливыми. Со временем сердца родителей Элизабет немного оттаяли, и те выделили небольшие деньги на содержание и воспитание внучки. Но только и всего. Пару, рискнувшую пренебречь родительской волей, почти никто не принимал.

Единственными людьми, которые всегда были рады их видеть, оставались Элен и Артур, не менее счастливые родители маленькой Луизы, появившейся на свет годом позже Бланш.