Любовь – это путешествие - Страница 12

М-да. Отворачиваюсь от зеркала и тянусь в «заначку» за вином – как ни досадно, но Терри прав, конечно, она у нас с Деб есть. Поднимаюсь по лестнице с бешено колотящимся сердцем. Просто нелепо, как мое тело реагирует на Дилана. Мне уже тысячу лет никто так не нравился.

– Пожалуйста. – Я подаю им бутылку.

Увидев выражение лица Дилана, я немного приободряюсь. Холодный, отрепетированный взгляд исчез, и теперь он поедает меня глазами, будто мысленно раздевает… Внизу живота тянет. Я опасалась, что интерес Дилана сойдет на нет с приездом Терри, что он посмотрит на меня со стороны и подумает: «Ничего особенного».

– Умница! – Терри забирает бутылку. – Не зря ты мне понравилась.

Я хихикаю, звонко и слишком наигранно.

– Что-нибудь еще?

– Садись с нами. – Терри указывает на пустое кресло. – А то торчишь там одна в недрах дома.

Дилан ерзает, нахмурившись. Зря волнуется, не собираюсь я проводить семейный вечер с похотливым дядюшкой.

– Я, пожалуй, пойду спать. День был насыщенным.

Из приличия они недолго протестуют, но я все-таки ухожу к себе, и, прикрыв глаза, прислоняюсь к двери. Вспоминаю полный желания взгляд Дилана, и дыхание перехватывает.

Пытаюсь уснуть – я все лето недосыпала, – но никак не успокоюсь. В комнате духота. Высовываю из-под одеяла одну ногу, затем вторую, потом и вовсе спихиваю его в угол кровати.

Если честно, жду стука в дверь. Он наконец раздается, когда я уже проваливаюсь в полудрему. Это сон? Но нет, два тихих удара повторяются.

Резко сажусь. Во рту кислый привкус, губы пересохли, а про волосы и говорить нечего. Быстро иду в ванную пройтись щеткой по зубам и собрать космы в небрежный пучок, но получается очень уж аккуратно, поэтому завязываю его снова. Когда я наконец-то открываю Дилану, сна ни в одном глазу, но я изображаю, что только встала. Ночной воздух еще хранит тепло, и Дилан приносит в квартиру аромат нагретых солнцем виноградных лоз.

– Я боялся, что ты крепко спишь, – шепчет он, когда я запираю дверь. – По-моему, ты засоня.

Так и есть. Мой бывший всегда жаловался, мол, для такой маленькой особы я слишком громко храплю. Но такое признание будет не особо сексуальным, поэтому я просто качаю головой.

– Я не думала, что ты…

Отчаянно краснею. Надо быть поувереннее, я ведь Летняя Адди!

В глазах Дилана вновь зажигается дерзкий огонек. Он берет меня за руку и мягко прижимает к себе с той же напускной уверенностью, которую я заметила при первой встрече.

– Мы, кажется, еще не все обсудили, – низким голосом произносит он.

От одного лишь прикосновения его руки учащается пульс. Волосы Дилана небрежно уложены, прядки изящно падают на лоб. Как ни странно, он выглядит еще более растрепанным.

– Да? – выдыхаю я. – Не обсудили?

– Или не сделали… – Он отпускает мою руку и расстегивает пуговицы на моей пижамной кофте: медленно, попутно слегка касаясь пальцами груди. Когда он наконец доходит до последней и спускает лямки с плеч, и ткань скользит на пол, я уже задыхаюсь.

Мы так и стоим на пороге. С минуту он просто любуется мной: глаза расширены, губы приоткрыты. Мое дыхание сбивается. Его руки опускаются мне на талию, губы приближаются к моим. Я ударяюсь спиной об дверь, когда мы сливаемся в поцелуе.

Это не просто первый поцелуй, это прелюдия. Я теряю счет времени и забываю обо всем, разомлев от желания, постанывая и цепляясь за его рубашку, пока он не стягивает ее через голову. Соприкоснувшись обнаженной кожей, мы оба на миг перестаем дышать.

– Боже, – шепчет Дилан, убрав прядь волос у меня с лица и наклонившись к губам, – ты сводишь меня с ума.

Обвиваю его руками, приподняв ногу, и шорты собираются в складки. Я уже расстегиваю ремень брюк, как вдруг слышу стук в дверь.

Подпрыгиваю от неожиданности и стукаюсь зубами о зубы Дилана. Не расплетая объятий, мы отходим от двери. Дядя Терри просовывает голову в квартиру – слава богу, Дилан успевает меня загородить.

Ну кто бы сомневался! Терри из тех, кто стучит, уже поворачивая ручку.

– Мадди! Опаньки! Вы тут вдвоем! – усмехается он. – Не помешал?

Мадди. Меня часто так называют, путая имя, и Али, и Анни. Я прижимаюсь к Дилану.

– Уйди, Терри, – просит Дилан. – Подожди снаружи, не смущай девушку!

– Как хочешь! – похохатывая, отвечает Терри и захлопывает дверь.

– Ужас, – бормочу я, уткнувшись Дилану в грудь.

– Принесли ж черти засранца!

Дилан поднимает с пола рубашку и мою пижаму. Дыхание его все еще сбито, как и мое.

– Я все слышу, дружок! – отзывается Терри.

– И чего ты у нее забыл в два ночи?! – кричит Дилан так громко, что я вздрагиваю.

– Думаю, это очевидно! Сам-то что у нее забыл? – парирует Терри.

– Думаю, это очевидно, – бурчит Дилан, сердито поправляя волосы. – И ее зовут Адди, не Мадди!

Прыскаю от смеха. Конечно, дело плохо, и ничего смешного тут нет, но… Все равно забавно. А это «опаньки»!

– Я зашел в кухню перекусить и услышал какой-то шум, – поясняет Терри. – Вот и решил проверить, все ли в порядке!

– Спасибо, мистер Эббот, все хорошо! – прикрыв лицо руками, благодарю я. – Господи…

– Прости, пожалуйста, – умоляюще говорит Дилан.

Волосы его растрепались, губы припухшие, вид слегка потерянный. Но так он еще сексуальнее.

Встав на цыпочки, нежно целую его в шею. Он проглатывает стон.

– В следующий раз, – шепчу я. – Зато теперь знаешь, где меня найти.

Она меня пленила. Я Одиссей на острове у Цирцеи, я шекспировский Ромео, я… жертва почти непроходящего возбуждения.

Прошло почти четыре часа с того единственного и обжигающего поцелуя, а я никак не могу уснуть. В разгоряченном мозгу один за другим рождаются стихи на грани эротики, и на бумаге они еще хуже, чем в голове. Тем не менее примерно в шесть утра я решаю подсунуть их Адди под дверь, но передумываю, едва выйдя за порог – все-таки это может показаться ненормальным, и даже отчаянным. Так что возвращаюсь в постель и представляю, как она обнаженная лежит рядом, а я читаю ей свои строки вслух. Так, мне нужен холодный душ.

Она появляется около десяти утра. Мы с Терри пьем кофе, и тут заходит Адди: отдохнувшая, в коротком узорчатом платье, складки которого кокетливо облегают бедра. В руках она несет бумажный пакет в маслянистых разводах – свежие круассаны из соседней деревни. Мы соприкасаемся пальцами, когда я забираю пакет. Никогда еще выпечка не скрывала столько чувственности.

– Спасибо, – шепчу я.

– Вертелся во сне? Волосы торчком стоят. – Сдерживая улыбку, она поджимает губы, и родинка чуть сдвигается.

– Племянник велел мне извиниться, – сообщает Терри. – Прости, что ворвался, очень грубо с моей стороны.

Адди поворачивается к Терри, и я уже ревную. Хочу, чтобы она смотрела только на меня.

– Я все забыл, – машет рукой дядя. – Ничегошеньки не помню, окей?

– Спасибо, я ценю, – отвечает Адди, чуть улыбнувшись. А затем разворачивается и уходит.

– Куда ты? – вырывается у меня.

Она оглядывается через плечо.

– Дела. Еще увидимся.

Она возвращается, когда мы обедаем на террасе, на этот раз в слитном красном купальнике, и принимается чистить бассейн от листьев. Нагибаться ей приходиться столько раз, что я чуть ли не плачу от мучения.

К середине дня я напиваюсь, в надежде, что алкоголь поможет, ну или сделает Терри более приятным собеседником. Но в итоге сам становлюсь слишком болтливым.

– Я думаю она та самая, единственная, – признаюсь я Терри, откинувшись на диване. На улице слишком жарко, и мы спрятались в прохладе огромной гостиной, украшенной шелковыми гобеленами и бессчетными диванными подушками.

Терри усмехается.

– Подожди пока вы не… – Он делает неприличный жест, и мне хочется швырнуть в него бутылку.

– Я же не об этом, – горячо возражаю я, подливая вина в бокал. – Она чудесная! Мне никого еще не хотелось так сильно.