Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ) - Страница 4

«Он и мать родную продаст.» - презренно подумал я, возвращая взгляд к тюрбановой башке. Он улыбался во все тридцать два белых, довольно прищурив глаза и сложив руки на груди:

- Мы можем в честь нашего сотрудничества сделать Вам подарок, мистер Вулф, - и с этими словами щелкнул пальцами. Не прошло и секунды, как передо мной оказалось трое юношей, ещё совсем мальчишек лет так шестнадцати-семнадцати. Все худые, изголодавшиеся, как видно, не из самого лучшего района Дубая. К их счастью, не один из них не вызвал у меня симпатию: они все казались мне на удивление уродливыми, как и большинство желтолицых.

- Кто вам сказал, что меня интересуют дети? – усмехнулся я, надменно поднимая нос вверх, стараясь этим показать или точнее напомнить, кто здесь главный. Принцу это малость не понравилось, и он выстрелил в паренька, что стоял ко мне ближе всего, буркнув себе под нос, что раз мне такой мусор не нужен, то он никому нужен не будет. Арабы как-то напряглись: позже им попадёт за это, так как они привели недостаточно хороший товар. Но позже.

После того, как истекающего кровью мальчику убрали с глаз обратно в машину, из джипа выскочил ещё один паренёк, который, кроме как снисходительной улыбки, у меня более ничего не вызвал.

Ну, скажите, кто ещё, заслышав выстрел и увидев труп (тот юноша не жилец), выскочит из пуленепробиваемой машины (в этом я был уверен) и рванёт в сторону вооруженных до зубов арабов? Кто так наивно будет хлопать глазами, завидев, что на него направлено огнестрельное оружие в количестве трёх штук? Кто ещё будет вести себя настолько вызывающе, сексуально, отчего даже Арабский Принц потерял голову и залюбовался на «человека не араба»? А ведь мальчишка - сплошная посредственность от кончика носа, до пят. Иностранец. Только вот… что-то в нём есть. Что-то, что заставляет к нему тянуться.

Послышался щелчок. Кто-то хотел выстрелить. И прежде, чем я понял, что творю, крикнул:

- Не трогайте его!

Мой крик прозвучал больше как обычные слова на повышенных тонах, только я знал, что произошло… Я сорвался. Впервые за долгое время я сорвался и сделал что-то не подумав. Хорошо, что это была такая несуразная мелочь как крик. Мог ли я сделать что-то большее? Вряд ли… Но всё же мог?

- Какую интересную зверушку вы хотели спрятать от меня, - я подошёл к мальчишке и коснулся его щеки. Холодный. Как видно, долго просидел взаперти. Потом костяшками коснулся губ. Дышал он ровно, даже в такой ситуации. Чудесно.

Я улыбнулся. Парень оскалился, как какой-то дикарь. А потом, чуть наклонившись, с силой выпрямился, ударил меня головой в челюсть и, секунду помедлив, дернулся в сторону. Я не дал ему сбежать. Повалил на землю и с силой надавил на горло. Он кричал что-то на непонятном мне языке, вырывался. А я сильнее сжимал его горло. И улыбался, понимая, что я, наконец, нашел то, что искал.

- Интересно, - прошептал я ему на ухо, после чего парень провалился в бездну.

Я поднялся с земли и одним уверенным движением закинул спящего парнишку себе на плечо. Мои люди пытались предложить свою помощь, но я одним движением руки призвал их к тишине, после чего внимательно посмотрел на остолбеневшего от развернувшейся картины Арабского Принца:

- Такой подарок меня вполне устроит. Благодарю, Принц, - я бросил ему одну из тех улыбок, что он так ненавидел, и продолжил: - Если мы всё обсудили и вопросов больше нет, то прошу простить меня, мне нужно ехать, - я направился к машине, но прежде, чем сесть в неё, кинул: - Надеюсь, вы выполните условие сделки, не нарушив не один из пунктов. До свидания.

С этими словами я скрылся в салоне автомобиля, нарочито-аккуратно обращаясь с новой игрушкой, стараясь принести ей как можно меньше неудобств и травм, ведь, когда она очнётся, будет мне очень-очень нужна.

Столь необыкновенные мысли вызвали у меня улыбку. И снова. Не усмешку, а именно улыбку. Как у ребёнка в рождественскую ночь. Наверное, это оттого, что я получил игрушку. Такую красивую, такую гибкую, ловкую, а самое главное, живую игрушку.

Всю дорогу до аэропорта я перебирал светлые волосы, играя пальцами с отдельными прядками, глазами исследовал несовершенное, но вместе с тем прекрасное тело, в меру мускулистое, гибкое, как у хищника. Рукой то и дело проводил по тонкой обгорелой за день на солнце коже, ощущая жар и получая от этого какое-то удовольствие. А ещё мне безумно нравился его звериный оскал, что во время его сна то и дело появлялся на его лице (как видно, в последствие шока ему снились тревожные сны). Но ещё немного, и он должен был проснуться. Ещё совсем немного…

Когда мы садились в самолёт, я попросил своих людей вколоть парнишке снотворного, чтобы всю поездку до Детройта он проспал. Но секундой позже, подумав, попросил вколоть ему морфия, чтобы его не мучили сны. Скоро ему придётся совсем трудно, так пусть хотя бы сейчас насладится безопасностью и спокойствием.

Для меня же лучше морфия и снотворного был вид спящего парня, отчего в самолёте я так же, как и он, уснул. И, к счастью, спал я так же крепко, как и он, без сновидений и кошмаров. Когда же я открыл глаза, самолёт уже садился в знакомом мне аэропорту. А в дороге до дома я был в некой прострации ото сна, отчего оказался в знакомых стенах быстрее, чем рассчитывал.

Парень не торопился приходить в себя… Это немного злило! Но я напоминал себе, что ему придётся трудно и что этот сон ему нужен, поэтому сдерживался. Оставил его спящего в одной из комнат для гостей, а сам тем временем ушёл в кабинет решать вопросы, возникшие в моё отсутствие.

Вернулся я ближе к полуночи, застав парня сидячим в углу с отсутствующим взглядом – последствием морфия. Он всё понимал, видел таким, как есть, только не мог реагировать, как нормальный человек. Либо полная отрешённость, либо крик. Он выбрал отрешённость.

Наверное, бесполезно было говорить сейчас с ним, подходить и вовсе опасно, но я всё-таки переступил порог и нырнул в комнату. Зелёные глаза с расширенными зрачками тут же вонзились в меня.

Злость – вот, что было в них. Даже накаченный наркотиками этот юнец злился. Потрясающе! Я сделал правильный выбор.

- Я Вернер Грей Вулф, - представился я, приближаясь ближе. Честно, с некой опаской. Я не знал, что можно от него ожидать. – Свои зовут Волком. А ты?

Парень отрицательно мотнул головой, уставился в пол и, чуть подождав, произнёс на ломаном английском: