Люблю секретных агентов - Страница 49

– Это не туфта, – возразил Френк. – Технология синтеза и неизвестный растительный компонент совершенно подлинные.

– Но толку от них – ноль. Неужели ты думаешь, что Висенте заплатит тебе деньги, не проверив всё до конца? Да и вообще, скорее всего он захочет прикарманить технологию синтеза, не заплатив за неё ни гроша.

– Не считай меня дураком, – обиделся Даунфолл. – Ты думаешь, я этого не понимаю?

– Значит, у тебя есть план?

– Пока нет, но скоро будет.

– Рада за тебя.

– "Беретта", – констатировал американец, доставая из сейфа пистолет и несколько запасных обойм. – Не самая лучшая модель, но на безрыбье и рак рыба.

Убедившись, что пистолет заряжен, Френк поставил его на предохранитель и сунул за пояс брюк, а запасные обоймы рассовал по карманам.

– Похоже, ты жить не можешь без оружия, – ехидно заметила я. – Кстати, как ты относишься к утверждению психоаналитиков, что мужчина воспринимает оружие, как продолжение своего члена?

– Эти твои психоаналитики – полные придурки, – сердито заявил Даунфолл. – У них должны быть серьёзные сексуальные проблемы, если они несут подобную чушь. Пистолет – это орудие труда, такое же, как отвёртка или мотыга. У меня была подружка, которая не ложилась спать без своего любимого ручного пулемёта. Так что же, для неё, согласно этой теории, ручной пулемёт – это продолжение влагалища?

– Нет, – помотала головой я. – Согласно Фрейду, любой предмет вытянутой формы – это символ мужского члена, а любая впадина – это символ влагалища. Особенно это касается того, что ты видишь во сне.

– То есть если я увижу во сне дерево, это значит, что я гомосексуалист, а если мне приснится чайный сервиз, это означает, что я в тайне мечтаю о групповом сексе?

– Нечто в этом роде, – подтвердила я. – Фрейд утверждал, что Леонардо да Винчи был гомиком лишь на основании того, что в детстве будущему гению приснилось, что сокол засунул хвост ему в рот. Я бы до такого в жизни не додумалась.

– Глупости всё это, – поморщился американец. – У меня на этот счёт своя теория. Во времена Фрейда религия объявляла сексуальные фантазии грязными и греховными, в приличном обществе разговоры о сексе считались непристойными, а поскольку основатель психоанализа всё, что угодно, объяснял следствием сексуальных проблем, сексуально озабоченные пациенты толпой валили к нему, чтобы без угрызений совести побеседовать на запрещённые темы. Для них общение с модным доктором это было чем‑то вроде подпольного просмотра порнофильмов в то время, когда порнуха была запрещена, и её было почти невозможно достать. Так что не удивительно, что психоаналитики мигом вошли в моду, а старина Зигмунд со своей наукообразной "клубничкой" начал заколачивать бешеные деньги.

– В этом что‑то есть, – оценила я. – Занятная идея. Подобная версия мне как‑то не приходила в голову.

Френк снова начинал мне нравиться.

Я с любопытством оглядела внутренние отделения сейфа.

– Интересно, – пробормотала я, извлекая из‑под бумаг ключ. – Как ты думаешь, это ключ от банковской ячейки?

– Вряд ли, – покачал головой американец, внимательно осматривая находку. – Скорее всего, он отпирает какой‑нибудь шкаф в этой лаборатории.

Мы принялись бродить по лабиринтам загромождающих помещение столов, заставленных всевозможными аппаратами, колбами, мензурками и пробирками.

– Смотри! Может быть это? – я указала на прикреплённый к стене серый металлический ящичек.

Френк вставил ключ в замок и повернул его, откинув крышку.

– Это что, щиток электрораспределителя? – поинтересовалась я.

– Не совсем, – покачал головой Даунфолл, внимательно изучая клавиши, кнопки и сделанные под ними надписи. – Похоже, этот подземный дворец заминирован, а эта большая красная клавиша – запуск самоуничтожения.

– То есть, если на неё нажать, здесь всё взорвётся?

– Вот именно.

– И через сколько минут?

– Понятия не имею, – пожал плечами американец. – Вероятно, времени должно быть достаточно, чтобы успеть эвакуироваться отсюда.

– Но для того, чтобы быстро эвакуироваться, нужно знать пути, предназначенные для эвакуации.

Френк кивнул.

– Давай отойдём подальше от этой штуки, – попросила я. – Не нравятся мне взрывные устройства.

– А ведь это было бы неплохо, – задумчиво произнёс Даунфолл.

– Ты имеешь в виду взорвать лабораторию?

– Почему бы и нет? Или ты хочешь, чтобы здесь продолжали производить кокаин?

– А как же Маута? – вспомнила я. – Что ты собираешься делать с Маутой?

– Этот индеец – опасный маньяк, к тому же страдающий манией величия, – заметил Френк. – Не стоит оставлять его в живых.

– Ну уж нет! – возмутилась я. – Он, конечно, полный придурок, но, по правде говоря, ты не многим лучше его. Так что даже не надейся сделать меня соучастницей убийства.

– Сразу видно, что ты не связана ни с мафией, ни с разведкой, – укоризненно покачал головой Даунфолл. – Ты не способна на принятие радикальных решений.

– А как же сокровища инков? – напомнила я. – Или об этом ты не подумал?

– Чёрт! Сокровища инков! – хлопнул себя по лбу американец. – Ведь этот вождь краснокожих знает о том, где они находятся!

– Наверняка они спрятаны где‑то в подземельях. Если ты всё здесь взорвёшь и, вдобавок, убьёшь Мауту, мы уж точно никогда их не найдём.

– Вы и так никогда их не найдёте, – послышался искажённый ненавистью голос.

В дверном проёме стоял Маута, целясь в нас из пистолета.

Френк среагировал мгновенно. Одной рукой схватив меня за шею, а другой развернув меня к индейцу, он укрылся за моей спиной.

– Ах ты, свинья! – возмутилась я. – Тоже мне, супермен! Используешь в качестве щита слабую женщину.

– Он не станет стрелять в тебя, – заявил Даунфолл, но в его голосе я не заметила особой уверенности.

– Почему не стану? – удивился Маута и выстрелил.

Просвистев у меня над ухом, пуля вдребезги разнесла большой стеклянный змеевик.

– Чёрт, – выругался Френк, толкая меня в сторону и вниз, за широкий лабораторный стол.

Маута выстрелил ещё раз и тоже укрылся за столом.

Ответный выстрел Френка разбил экран спектрофотометра.

– Скотина, – сказала я.

– Я действительно думал, что он не станет стрелять в тебя, – попытался оправдаться американец.

– Ты же говорил, что связал его.

– Разве я виноват, что он развязался?

– А кто интересно, виноват? – раздражённо спросила я. – Тебя что, в ЦРУ не учили узлы вязать?

– Ты напоминаешь мою маму, – огрызнулся Дануфолл. – Она тоже пилила меня в самые неподходящие моменты.

Держа наготове "беретту", американец чуть высунулся из‑за стола, и тут же раздался выстрел. Френк тоже не остался в долгу.

– Эй, вы, берегите патроны! – крикнула я. – Предлагаю начать мирные переговоры.

– Сдавайтесь, – сказал Маута. – Даже если вы меня убьёте, вы всё равно не выберетесь отсюда. Я включил систему защиты. Все выходы заблокированы. В каждом проходе находятся ловушки. Если вы попытаетесь выйти, то или подорвётесь на мине, или в ход будет пущен отравляющий газ.

– Ты блефуешь, – сказал Даунфолл.

– Я не блефую, – решительно заявил Маута. – Так что бросьте мне пистолет и выходите из‑за стола с поднятыми руками.

– Размечтался, – фыркнул Даунфолл. – Нашёл дураков!

– Может, всё‑таки придём к консенсусу? – предложила я. – Чего ради умирать во цвете лет, если вполне можно договориться?

Вместо ответа в лаборатории гулко загрохотали выстрелы. Мужчины, как всегда, были в своём амплуа. И тут меня осенило.

Идея, как, впрочем, большинство моих идей, была совершенно безумной, но внутренний голос подсказывал мне, что это должно сработать.

Схватив со стола чудом уцелевший в перестрелке тяжёлый керамический стакан, я размахнулась и изо всех сил швырнула его в клавишу запуска самоуничтожения. Клавиша была большой, и я не промахнулась.

Раздался оглушительный вой сирены, табло под клавишей осветилось, и на нём появились яркие красные цифры обратного отсчёта. В нашем распоряжении было чуть меньше пятнадцати минут.