Люблю секретных агентов - Страница 43

На лбу у меня выступил пот, а тело пылало, как костёр. Теперь осталось только хорошенько укрыться ветками, чтобы сохранить тепло – и я просплю до утра, как младенец.

Наступившая тишина обволокла меня, как патока.

Вздохнув, я устроилась на своём импровизированном ложе и принялась аккуратно покрывать тело толстым слоем травы и веток.

– Ай‑я‑яй‑я‑яй! – неожиданно разорвал тишину полный тоски напев.

– Ай, сестра моя, сестра!

Почему ты молчишь, моя сестра?

Почему ты не смотришь на меня, моя сестра?

Сестра моя, сестра!

Я вскочила, разметав в стороны ветки.

На фоне ночного неба выделялся силуэт одетого в пончо мужчины. Его голос показался мне знакомым.

– Маута! Это ты? – воскликнула я.

–  Я пришёл к тебе, моя сестра! – пропел индеец.

– Но как ты здесь оказался? И где ты научился петь фламенко?

– Ты так грустила по своей потерянной тележке, что тебя и в Лиме было слышно, – усмехнулся Маута.

– А у тебя есть сушёный куй? – с надеждой спросила я. – Я заблудилась и умираю от голода.

– А как насчёт бутербродов с сыром и колбасой?

– Ты это серьёзно?

– Вполне, – сказал индеец, доставая пакет из перекинутой через плечо холщовой сумки. Пакет источал восхитительный запах копчёной колбасы.

– А ты случайно не воплощение бога Виракочи? – восторженно спросила я, с трудом подавив желание заключить Мауту в объятия. Я боялась, что индеец может меня неправильно понять.

– Ты ближе к истине, чем ты думаешь.

В голосе индейца была непривычная торжественность, но, поглощённая мыслью о бутербродах, я не обратила на это внимания.

Маута с какой‑то странной улыбкой на обычно невыразительном лице наблюдал, как я энергично уничтожаю его припасы.

– Хочешь, я покажу тебе подземные города инков? – неожиданно спросил он.

Я чуть не подавилась кусочком бутерброда.

– Подземные города инков? Ты имеешь в виду тоннели?

– Тоннели там тоже есть, – улыбнулся индеец.

– А они далеко отсюда? Я думала, что это всего лишь легенда.

– Один из входов находится совсем рядом.

– Эти тоннели ведут к центру земли, и в них спрятаны сокровища инков? – вспомнив предсказание акльи, спросила я.

– В древние времена инки считали, что некоторые пещеры доходят до центра земли, – уклончиво ответил Маута.

Их было тридцать шесть. Завёрнутые в полуистлевшую коричневую ткань мумии сидели в три ряда с лицами, обращённым в одном и том же направлении. Я догадалась, что их высохшие полузакрытые глаза смотрели на восток. Тусклый свет зажжённых Маутой факелов отбрасывал красноватые блики на их тёмно‑коричневые, на удивление хорошо сохранившиеся лица с длинными чёрными волосами, зачёсанными назад.

– Это просто невероятно! – воскликнула я. – Значит, подземные тоннели инков действительно существуют! Но ведь это грандиозное научное открытие!

– Не будет никакого открытия, – сказал Маута. – Люди из внешнего мира никогда не узнают о существовании этих подземелий!

У меня по спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.

– Но зачем тогда ты привёл меня сюда? Ты не боишься, что я могу рассказать о том, что видела?

– Ты никому не расскажешь об этом, – сказал индеец.

Мне стало совсем нехорошо. То ли в Перу все были ненормальными, то ли мне снился затянувшийся кошмар. Я больно ущипнула себя за предплечье, но, к сожалению, не проснулась.

– Ты что, собираешься меня убить?

– Конечно, нет. Наоборот, я тебя спасаю.

– Так же, как этих девушек? – я кивнула на мумии. – Ты имеешь в виду, что до тех пор, пока тело окончательно не разрушилось, человек продолжает жить?

Маута поморщился.

– Я уже говорил тебе, что не верю во всю эту индейскую чушь.

– Да‑да, я помню, – кивнула я. – Ты веришь только в деву Марию и в технический прогресс. Надеюсь, это означает, что ты не собираешься меня мумифицировать.

– Не собираюсь, – подтвердил индеец.

Я вздохнула.

– Дай мне коки. Сегодня у меня был тяжёлый день.

Маута протянул мне мешочек с листьями, выдолбленную тыкву с известью и чупадеро.

Пока я разжёвывала коку и, добавляя в неё известь, формировала за щекой плотный упругий шар, индеец молча наблюдал за мной. Я тоже молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что ему от меня надо, и какой линии поведения я должна придерживаться.

Действие коки проявилось почти сразу. Исчезли усталость и боль в мышцах, а мысли стали ясными и прозрачными. Казалось, я могла потрогать их рукой, как чистую прохладную воду ручья. Лицо сидящего передо мной на корточках индейца меняло свою форму. Его контуры становились чётче и резче, как изображение, проявляющееся на фотобумаге.

Маута больше не казался мне безобразным. За резкими угловатыми чертами его широкоскулого лица угадывались ум и железная воля. Я ошиблась, приняв его за обычного туземного обитателя перуанских плоскогорий. Он мог быть кем угодно – маньяком, колдуном, фанатиком, идущим к известной одному ему цели, – но только не простым примитивным индейцем.

– Кто ты? – тихо спросила я.

Казалось, он ждал этого вопроса.

– Я – тукуй рикок, "тот, кто всё видит".

– Ты что, шаман?

– Нет, шаман на языке кечуаназывается ятирис, а тукуй рикок– это нечто вроде внутренней полиции правительства инков. "Тот, кто видит" наблюдает за тем, как ведут себя кураки– вожди, уму– жрецы и ятирис– шаманы, и, в случае необходимости, принимают соответствующие меры.

Я вздохнула.

– Иначе говоря, ты – секретный агент.

– Можно сказать и так, – кивнул Маута.

Секретные агенты у меня уже просто в печёнках сидели. Я стиснула зубы и произнесла по‑русски нечто совсем непристойное.

– Не надо материться, – попросил меня по‑русски индеец. – Это тебе не идёт.

Сказать, что я оторопела – это ничего не сказать. Некоторое время я тупо созерцала Мауту.

– Ты говоришь по‑русски? – выдавила я, когда дар речи вернулся ко мне.

– Я закончил химический факультет и аспирантуру Университета Дружбы народов, – пояснил индеец.

– Мир тесен, – заметила я. – Адела тоже там училась, но продержалась только два курса.

– Надо же, какое совпадение! – удивился Маута.

В моих прочищенных кокой мозгах забрезжила совершенно невероятная догадка. Аспирантура химического факультета, неизвестный гений, синтезировавший новый наркотик из листьев коки и какого‑то неизвестного перуанского растения, почта в Ольянтайтамбо, откуда посылка с "Золотом Атауальпы" была отправлена колумбийскому наркобарону, подземные города инков, где можно запросто разместить огромную химическую лабораторию – всё это слишком хорошо укладывалось в одну простую схему. Неужели я разгадала загадку, над которой уже более полугода бьются ЦРУ, секретные службы Южной Америки и детективы наркомафии?

Индеец внимательно наблюдал за выражением моего лица. Казалось, он читает мои мысли.

– Думаю, ты уже догадалась, – сказал он, снова переходя на испанский. – Это я изобрёл "Золото Атауальпы" и спровоцировал войну перуанских и колумбийских наркодельцов.

– Ничего не желаю об этом знать, – решительно заявила я. – Твои дела мне глубоко безразличны. Я хочу домой.

– Ты уже знаешь, – мягко заметил Маута. – Хочешь посмотреть мою лабораторию?

– Нет, – твёрдо сказала я.

– Не ври. Женщины от природы любопытны. Наверняка тебе интересно взглянуть на "Золото Атауальпы".

– Любопытство сгубило кошку, – вздохнула я.

– Пойдём, – попросил Маута.

– Пойдём, – согласилась я.

Подземелья инков напоминали тоннели метро, с той лишь разницей, что здесь не было ни проводов, ни рельсов, ни поездов.

Маута освещал фонариком путь, уверенно сворачивая в каменные коридоры. Я старательно запоминала маршрут, но не была уверена, что смогу, не заблудившись, вернуться к залу с мумиями.