Любить нельзя отвергнуть (СИ) - Страница 52
— Вафнин, я не знаю, что мне следует делать, — произнесла я, но вместо ответа Вафнин одним быстрым движением перевернул меня на спину. Скинул с себя всю одежду, наклонился, поцеловал, и тихо застонал, получив мой ответ. Он нежно, но страстно целовал щёки, солёные от слёз ночного кошмара, глаза, губы. Дрожащими руками ласкал моё тело, сдерживая свою страсть. Казалось, что он старался приласкать каждую мою частичку одновременно, руками, губами, языком. Это сводило с ума.
— Вафнин, помнишь Летнюю ночь в Жахнар? Императорский парк. Мы невольно подсматривали за Рандиром и Лини?
Вафнин оторвался от моей груди, широко улыбнулся и кивнул.
— Я… ну… ты тогда предлагал… — замялась я, не зная как попросить.
— Ш-ш-ш, — коснулся он моих губ. — Конечно любимая.
Закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Вафнин опустился вниз, нежно погладил мои ноги, покрытые шрамами от ожогов, взял в руки одну и нежно поцеловал лодыжку. Я тяжело задышала, чувствуя, как низ живота скрутило от давно забытого чувства, смешанного со смущением. Пусть Вафнин и являлся моим мужем, но он никогда не видел меня обнажённой в столь откровенной позе… при свете дня. Хотя нет. Он же помогал мне с ванной в доме Тина, но тогда всё казалось другим.
Прожив в доме Вафнина почти год, я знала всё о любовных похождениях своего супруга. Не нынешних, нет, после моего появления в его постели не было никого, но "доброжелатели", в том числе бывшие любовницы настоящие и мнимые с удовольствием рассказывали мне каким Вафнин может быть страстным и напористым, что он похож на дикого зверя, который лишь удовлетворяет свои плотские потребности и нежен он бывает редко. Слушать это было забавным, так-как один раз я невольно подслушала разговор двух дам, они с грустью вспоминали нежные объятия Вафнина, в которых был лишь один изъян — своих любовниц, в минуты помутнения разума называл моим именем и был крайне скуп на подарки. Смешно. Должно быть, все свои средства он тратил на меня, так как большая часть моих украшений являлись именно его дарами.
Я приоткрыла веки и встретилась с ним взглядом. Нет, от этого мужчины я никогда не видела грубости, он был моим мужем, защитником. Он был моей душой.
— Люблю тебя… — прошептал он, прокладывая дорожку поцелуев вверх по ноге и далее к внутренней части бедра.
Я опустила руку и погладила его по мягким волосам. Я тоже любила его, хотя и не понимала этого. Любила так, что готова была умереть за этого мужчину и сейчас каждой частичкой своего тела впитывала его нежность, страсть. Прав был дядюшка Приар Доу, я глупая молодая девчонка и была слепа.
Мой крик, но уже крик не боли, а наслаждения, разнёсся по всему дворцу.
Спустя час, а может быть и три, я совершенно потерялась во времени, мы с Вафнином спускались к обеду. Завтрак пошёл без нас.
— Сын, что ты сделал с моей любимой невесткой? Она светится, словно светлячок, — изумился князь Шихкорский, ожидавший семью к обеду. Вафнин довольно заулыбался, а я опустила голову, пряча полыхающие щёки. Ох, какой стыд, должно быть он слышал нас… но сдерживать себя было выше моих сил. Мой муж — лучший мужчина в мире, и пусть опыта у меня в этом не было, я его задушу собственными руками, если подобные ласки он будет дарить другим женщинам. О чём его и известила, как только обрела дар речи. Он согласился.
— Отец, вы уже пообедали? — спросил Вафнин, проигнорировав вопрос, одаривая меня страстными взглядами и смущая окончательно.
— Нет. Кани сейчас закончит с выбором платья и спустится. К сожалению, твоя мать не так расторопна, как жена, — пробурчал князь.
Я грустно вздохнула. Сначала мне было не понятно такое отношение между князем и княгиней. Северяне всегда трепетно относились к своим семьям, оберегали, но Вафнин обмолвился, что у отца много любовниц и мама его не возражает, а теперь мне было искренне жаль их. Княгиня не пылала к мужу сильными чувствами, а возможно они угасли со временем, мне это не известно, а князь был довольно требовательным мужчиной и в правлении, и в любви. Так что жена и не могла, и не желала удовлетворять все его потребности. Да и вообще, княгиня была замкнутой женщиной, с которой подружиться мне так и не удалось.
Мы сели за стол. Князь улыбался, Вафнин тоже, и только я была готова спрятаться под стол от смущения.
— Дарина, мне жаль, но у меня дурные новости, — вдруг сказал князь. Я заинтересованно подняла голову. Что угодно лишь бы сгладить неловкость момента.
— К тебе большая делегация Посланцев.
— Ох, опять, — вздохнула я. Что же они всё ходят ко мне и ходят. Спрашивают и спрашивают. И ведь их нисколько не смущает, что я их братство не люблю. Мягко говоря. Но как бы то ни было, они все признавали во мне истинного Посланца Иллирии и жаждали моего участи в жизни их братства. Но в прошлый раз ко мне посмел прийти Посланец, которого я хорошо знала, как ярого любителя насилия и изощрённых пыток. Я была так разгневанна, что прилюдно сорвала с него мантию Посланца, выхватила нож из-за пояса Вафнина, и едва не поранила мужчину. Ох… как я была зла! Но после того, как меня пытались сжечь, я не церемонилась с ними и даже не подбирала слова в общении.
— Когда?
— Они приехали вчера вечером, но я не стал тебя беспокоить.
— Спасибо, — искренне произнесла я. — И если можно, я бы хотела попросить вас присутствовать на этой встрече.
— Конечно, — кивнул он. Я расслабленно вздохнула. Отец Вафнина был умным человеком и удивительно проницательным. На встречах с посланцами, которых становилось слишком много, он охотно присутствовал, но молчал. А после давал наставления — в чём я была права и где ошиблась. Всё-таки он был опытным дипломатом, в отличии от меня.
Вскоре появилась княгиня, и мы наконец-то приступили к обеду, Младший брат Вафнина всё время отсутствовал, так, что ждать его мы не стали. Я была голодна, как будто меня морили голодом неделю не меньше. Должно быть последствия пережитого утром потрясения.
Встреча с Посланцами Иллирии была отложена на вечер, который наступил слишком быстро…
Я стояла рядом с креслом Вафнина, нервно сжимала его плечо, он же гладил мою руку, желая успокоить, а рядом, на соседнем кресле сидел беспристрастный князь Шихкорский.
Перед нами стояло не много ни мало, а двадцать Посланцев.
— Мы рассчитывали на личную встречу, — откашлявшись, поведал мне тот, кто стоял в центре, забыв при этом поздороваться.
— А я рассчитывала провести вечер в постели с мужем, — ответила я. Князь рядом хохотнул в кулак. Я продолжила: — так что если вас что-то не устраивает дверь за вашей спиной.
Посланец глубоко вздохнул и сделал шаг вперёд.
— Я вас не знаю, — решила я первой начать разговор. — Вы не принимаете участие в казнях?
— Что? Я? — испугался мужчина, должно быть он знал о том случае, когда я едва не убила одного из них. — Нет, я забыл представиться, глава братства Посланцев Иллирии — Нивак.
Я кивнула, предлагая продолжить. Мужчина, кажется, немного успокоился.
— Сперва хочу сказать, что тот недостойный Посланец, что принимал участие в инциденте, произошедшем год назад, наказан…
— Врёшь, — перебила я его. — Два дня назад я видела, как он казнил ведьму в одном из западных княжествах. Император был милосерден и наказал лишь Ванли Ло и куратора того происшествия, а вы даже не потрудились провести собственное расследование. Я желаю знать цель вашего визита.
Мужчина нервным движением расправил идеальную накидку традиционного серебристого цвета, затянул потуже пояс, видно ему казалось, что так он выглядел мужественнее и набрал полную грудь воздуха.
— Месяц назад император принял жёсткое решение относительно нашего братства и прислал письмо с требованиями. Прошу вас ознакомиться с ним, — уже дружелюбно произнёс глава Посланцев на одном дыхании и протянул мне свиток.
Вафнин махнул рукой, подзывая слугу. Тот взял свиток и передам мне. Я быстро пробежала текст глазами. Если опустить пустые формальности и пустословие, император требовал перед каждой казнью проводить расследование и лишь в случае наличия прямых доказательств вины ведьмы казнить её. Список деяний, за которые полагалась смертная казнь прилагался. Так же он требовал, чтобы братство перешло в его подчинение и признало главенство императора. Если требования не будут выполнены, то Посланцы будут объявлены все закона и станут отлавливаться и предаваться суду за предательство.