Любимый мой - Страница 26

— Если ты немедленно не прекратишь топать как слон, я свяжу тебя этими гирляндами, а на уши повешу хрустальные шары!

— Ну что вы привязались к моим ушам, босс! Они абсолютно не годятся для того, чтобы украшать их.

— Точно! — усмехнулся Пенни.

— Да замолчите вы, наконец!

— Все еще не могу поверить, босс: вы в трезвом виде собрались наряжать рождественскую елку… Что случилось с вашим любимым коньяком?

— Я с ним расстался навсегда. Пенни.

— Я знал, что женитьба плохо влияет на мужчину, — усмехнулся тот.

— Может быть, — улыбнулся Чэз. — Всем спасибо. Теперь идите спать. Дальше я сам управлюсь.

— Вы не хотите, чтобы мы вам помогли? — удивился Пенни.

— Я должен сделать все сам, — ответил Чэз и подумал: «И это доставит мне огромное удовольствие!»

На следующий день Шейн проснулась удивительно рано. Чэза рядом не оказалось, как и предупреждал Пенни. Она выскользнула из постели, надела халат и поспешила к его кабинету. Ей предстояла последняя попытка убедить Чэза справлять Рождество… Кабинет был открыт, но его там не оказалось. Тогда Шейн, бесшумно ступая босыми ногами по паркету, направилась в гостиную и… замерла на пороге Ее муж спал на полу, а рядом с ним стояла… Шейн протерла глаза. Да, она не ошиблась: это живая рождественская елка! Наверное, она вскрикнула от радости, потому что Чэз заворочался и открыл один глаз.

— О, Чэз, — прошептала Шейн, — ты сделал всю эту красоту один?

— Доброе утро, дорогая! С Рождеством!

— Ты, оказывается, знаешь, какой сегодня день! — усмехнулась она.

— Конечно, знаю. А ты?

— И я тоже. Не могу поверить: это же рождественская елка!

— Где? — хитро сощурился Чэз. — Я же не справляю Рождество, забыла? Странно, как она сюда попала…

— Ты даже украсил ее… О, Чэз!

— Дорогая, не плачь! Я сделал это, чтобы порадовать тебя, а не огорчать.

— Я не плачу, — всхлипнула она. — Я счастлива! Чэз улыбнулся и поцеловал ее. Его поцелуй говорил ей о любви и страсти больше, чем все слова на свете.

— С Рождеством, жена… Шейн прижалась к нему:

— Значит, ты ночью притащил сюда елку и наряжал ее до утра?

— Что-то вроде того.

— Но почему?

— Потому что я понял, что ошибался. Вы с Саритой, как никто, заслужили это Рождество.

— Ты даже приготовил подарки…

— Для тебя у меня есть совершенно особенный подарок.

— И какой же?

— Не скажу. Это сюрприз.

Шейн хотела задать ему еще очень много вопросов, но тут в гостиную вбежала Сарита. Увидев огромную елку, богато украшенную различными огоньками, гирляндами и шарами, и разноцветные подарки, аккуратно сложенные под ней, девочка радостно взвизгнула и обняла отца.

— С Рождеством, принцесса! — в один голос сказали Шейн и Чэз.

Тут в гостиную вошли донья Изабелла, Моджо, Джимбо и Пенни.

— Замечательно! — похвалили они.

Следующие несколько часов были самыми счастливыми в жизни Шейн.

Быстро позавтракав, все отправились открывать подарки. Счастливая Сарита, открыв свои подарки, расцеловала всех, но особенно нежно она целовала своих родителей — Чэза и Шейн. И, конечно, они не смогли сдержать слез. Шейн только сейчас поняла, как сильно она любит свою приемную дочь, а Чэз был просто на седьмом небе от счастья. Моджо получил в подарок большой удобный нож для резки мяса («Без всяких намеков» — как сказал Чэз), Джимбо — специальную планшетку, которую можно пристегивать к поясу («Для записи важных дел», — улыбнулась Шейн), а Пенни — новую колоду карт («Вместо старых», — подмигнул Чэз). Донья Изабелла оценила по достоинству махровый халат и уютные тапочки.

Какое-то время спустя Чэз привел жену в спальню.

— Я хочу вручить тебе свой подарок наедине, объяснил он.

— И я тоже. Кто будет первым?

— Я подожду. Вот. Открой это.

Шейн послушалась: в небольшой шкатулке с позолоченной окантовкой лежали письма… для нее! Волнуясь, она достала то, что лежало сверху — Я так и не решился послать их тебе… — объяснил Чэз. — Прочти его…

Шейн кивнула и вскрыла конверт.

Моей вновь обретенной невесте Мне осталось сказать только одно: я люблю тебя! Я так долго отказывался признаться в этом даже себе, а теперь смело говорю: я люблю тебя, жена моя, моя единственная!

Навеки твой,

Чэз.

— Ты написал это вчера, когда заперся в кабинете, верно? — воскликнула Шейн, закончив читать.

— Да, — улыбнулся Чэз. — В этой шкатулке лежат все письма, которые я писал тебе в годы нашей разлуки, но так и не решился отправить. И еще кое-что… — многозначительно добавил он.

Шейн дрожащими руками перебрала письма в шкатулке и извлекла два золотых билета на следующий Бал Годовщины.

— О, Чэз! — выдохнула она, не в силах больше сдерживать слезы.

— Нам придется долго ждать, но все-таки… Шейн прижалась к его груди. Они помолчали.

— Скажи, — спустя какое-то время поинтересовалась она, — почему ты так долго не решался признаться мне в любви?

— Я любил тебя, Шейн, но мне мешала злость. Я злился на Рейфа за то, что он разлучил нас тогда. Я злился на тебя за то, что ты не вернулась ко мне. Но на себя я злился еще сильнее за то, что сдался и не нашел тебя.

— Понимаю…

— Я всегда буду любить тебя, дорогая… Шейн не дала ему закончить, страстно и искренне поцеловав его.

— А теперь мой подарок…

Чэз торопливо разорвал яркую обертку и нашел в маленькой коробочке детский чепчик. Сердце бешено забилось.

— Ты беременна? — догадался он. — На самом деле?

— На самом деле, — улыбнулась она.

— Это… самый лучший подарок на свете! Интересно…

— Что?

— Нет, это слишком глупо…

— Чэз!

— Интересно, — усмехнулся он, — уж не Моджо ли был твоим консультантом?

— Я беременна. Это абсолютно точно.

— Как ты думаешь, он сумеет «разглядеть» нашего следующего ребенка?

— Следующего?

— Я хочу еще детей от тебя, дорогая…

— Поживем — увидим, — улыбнулась Шейн.

Шейн стояла около рождественской елки и с улыбкой смотрела на мужа, который увлеченно щекотал Сариту, а та заливалась звонким искренним смехом. Ей уже исполнилось восемь лет, и она была заботливой старшей сестрой для Кейтлин и для недавно родившихся девочек-близняшек, которых Моджо «распознал» еще до того, как это сделали врачи.

Все пять лет супружеской жизни с Чэзом Шейн была безмятежно счастлива. Дочки, донья Изабелла, Моджо, Джимбо, Пенни — они тоже окружали ее теплом и трогательной заботой. Она жила в атмосфере любви и понимания.

Чего же ей еще желать в новом году? Подмигнув озорникам, Шейн направилась в кабинет Чэза, села за стол. Ей хотелось написать что-нибудь приятное мужу. Каждое Рождество они посылали друг другу любовные записки, и она была уверена, что так будет всегда. Кто-то осторожно потянул ее за рукав. Шейн обернулась: это была Кейтлин. Она посадила дочку на колени и начала писать: Любимый мой…