Любимая жена - Страница 40

Пэн был уверен, что в доме произошло много изменений, но было уже поздно, и он решил дождаться утра, чтобы все осмотреть. Сейчас ему только хотелось знать, где его жена. Он не успокоится, пока не будет уверен, что с ней все в порядке. Тут он увидел палатку, стоявшую в центре зала. Пэн так устал, что сначала даже не заметил ее. Так вот куда ее переместили… Наверняка это была идея жены, и он очень надеялся отыскать Эвелин внутри.

Будь у него силы, он бы от души рассмеялся при виде палатки, обложенной по кругу спящими мужчинами. Мысленно хваля ее за изобретение убежища, «охраняемое» работниками, Пэн начал осторожно пробираться через тела к входу.

Ни один человек даже не пошевельнулся во сне, что служило явным подтверждением чрезвычайной усталости. Еще бы, целое утро таскать камни для наружной стены, затем весь день и, возможно, вечер мыть и чинить замок… Такая работа любого погрузит в беспробудный сон.

Добравшись до палатки без приключений, Пэн тихо вошел внутрь. Здесь было еще темнее, чем снаружи, и он понял, что не сможет сейчас осмотреть ушибы Эвелин. Он медленно двинулся в дальний угол палатки, где скорее всего была постель из шкур, уложенных так же, как во время поездки в Джервилл. Тут он обо что-то споткнулся и, потеряв равновесие, подпрыгнул и чуть не повалился в угол. Но как только его ноги задели постель, Пэн, уже не в состоянии удержаться, полетел на пол, проклиная все на свете. Однако стоило радоваться хотя бы тому, что он упал не на постель, иначе раздавил бы Эвелин. И Пэн понял, что был близок к трагедии, когда услышал, как она повернулась совсем рядом с ним.

– Милорд?..

Пэн застыл, услышав эти слова, донесшиеся до него из темноты.

– Рунильда? – спросил он, точно зная, что говорит с горничной, находившейся где-то совсем рядом.

– Да, милорд. Но почему вы не наверху, с леди Эвелин? Он уставился на фигуру, около которой лежал.

– Пэн? – послышался сонный голос Диаманды. Девочка провела рукой по его ногам, будто не верила, что он настоящий.

Тут откуда-то из другого утла воскликнула леди Хелен:

– Боже мой, что здесь происходит?

Ругаясь, Пэн вскочил на ноги и заковылял к выходу. Он был так выбит из колеи своей ошибкой, что даже забыл извиниться, прежде чем снова оказался в зале, на свободе.

Очень быстро пробравшись через спящие тела, он бросился дальше и, не заметив, чуть не сбил с ног жену.

– Муж? – Эвелин схватилась за него, чтобы не упасть.

– Да. Почему ты встала?

– Я слышала, как вы приехали. Вы долго не поднимались, и я поняла, что вы, должно быть, не знаете, где наша постель. Вот и спустилась найти вас.

– О… – тихо произнес Пэн.

Нащупав в темноте его руку, она повела его вверх по лестнице. Всю дорогу, пока они поднимались, затем шли по темному коридору, Пэн молчал, надеясь лишь, что Эвелин точно знает, куда идти. К счастью, войдя в комнату, он снова мог видеть, но сильно нахмурился, заметив при слабом свечении от камина повязку на голове Эвелин.

– Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо, – пробормотала Эвелин и поспешно сменила тему: – Рунильда сказала, вы ездили в деревню.

– Да.

Он огляделся вокруг и увидел, что в комнате не только убрали и настелили новый пол, но и перенесли в нее их сундуки из повозки. Эвелин также велела выбросить старую кровать Леджера, которая была в плачевном состоянии. Пэн, правда, думал как-нибудь потерпеть пару ночей, а потом заменить ее на новую, однако его жена уже успела позаботиться об уютном гнездышке из овчины.

– Я думал, ты в палатке, – выпалил он.

– Нет, что вы, – удивленно ответила она. – У нас просто не было времени приготовить вторую комнату для Диаманды и леди Хелен, поэтому я попросила поставить в зале палатку, чтобы они могли спать отдельно от мужчин. Рунильда там же, с ними. – Эвелин улыбнулась. – Значит, хорошо, что я пошла за вами, а то вы бы там споткнулись обо что-нибудь в темноте, всех разбудили бы…

Пэн поморщился.

– Да, я уже споткнулся и разбудил. Я даже не знал, что ошибся, пока Рунильда не проснулась и не спросила, почему я не с вами.

Эвелин тихо рассмеялась и пожала плечами.

– Ладно, милорд, они наверняка уже обо всем забыли и спят. Сегодня был очень трудный день. А… вам удалось уговорить кого-нибудь из деревни работать в замке? Вы ведь за этим туда ездили?

– Да, но безрезультатно. Никто из жителей не согласился работать на нас. Деревня бедствует и выглядит ничуть не лучше, чем этот замок. В течение многих лет их постоянно грабили и всячески притесняли. Они очень озлоблены на моего отца за то, что он ни разу не побеспокоился об их благосостоянии. – Пэн вздохнул. – Я так долго отсутствовал, потому что ездил домой. Отец пообещал, что завтра же с утра отправится в нашу деревню Джервилл, найдет прислугу там и сразу пошлет ее сюда. К вечеру они должны появиться.

– О, это очень хорошо, – сказала Эвелин. – Наши мужчины сделали сегодня многое, но работы здесь еще предостаточно. Слуги окажутся весьма кстати.

Она помолчала, затем спросила:

– Есть или пить хотите?

– Нет, ужинал в Джервилле.

Кивнув, Эвелин повернулась к постели из овчины.

– Уже поздно, вы выглядите очень уставшим. Хватит вопросов – вам нужно отдыхать.

Пэн лег вместе с ней, тихо вздыхая. Да, он очень устал, а она сегодня пережила страшное падение – ни один из них не был в подходящей форме, однако его желание от этого не уменьшалось. Завтра, пообещал он себе. Завтра он обязательно займется любовью со своей женой.

Эвелин проснулась от яркого солнечного света, залившего комнату. Пэна уже не было. Протерев глаза, она посмотрела на проем для окна: пока она спала, кто-то убрал шкуры, которыми Рунильда завесила его на ночь. Либо это сделал Пэн, либо сама горничная, которая, возможно, уже встала.

Словно в ответ на ее мысли дверь открылась, и в комнату вошла Рунильда с кувшином.

– О, вы уже проснулись, – с улыбкой сказала она. – Как самочувствие?

– Лучше, – призналась Эвелин после секундного раздумья. Действительно, боль, мучившая ее весь вчерашний день и вечер, сейчас, к счастью, ушла. Это не могло не радовать, и она, улыбаясь, выпрямилась в постели. – Да, гораздо лучше, Рунильда, спасибо. А где мой муж?

– Он с рассвета работает у стены с мужчинами, – ответила служанка, поставив кувшин на сундук.

Отправившись умываться, Эвелин принялась мысленно планировать начинавшийся лень Принесенные сундуки были единственной мебелью в замке, и вчера служили как сиденья и столы. Вот, подумала Эвелин, первая проблема, которую надо решить.

Необходимо съездить в деревню, прежде чем здесь начнут собираться слуги из Джервилла. Пэн говорил, что деревня пострадала не меньше, чем сам Рамсфелд, и Эвелин намеревалась облегчить жизнь ее жителям. Она прикажет им изготовить необходимые предметы обихода для замка.

Но требуется купить не только мебель, подумала она, чувствуя урчание в желудке. На данный момент в Рамсфелде не было повара. Хоть они и привезли с собой еду, надолго запасов не хватит. Похоже, сейчас и подходящего человека не найти, так как единственным животным, попавшимся ей на глаза, была та самая свинья, пожелавшая устроить себе спальню в зале, когда они приехали. Кажется, кроме нее, никакого скота больше не было.

– Я пойду скажу мужчинам, что они могут начать работу с полами в других комнатах, – сказала Рунильда, оставляя на сундуке чистое платье. – Лорд Пэн запретил им колотить молотками, пока вы не проснетесь.

Эвелин пораженно посмотрела на нее.

– И сколько же они ждали? – спросила она, хмурясь.

– Пол-утра, – весело ответила служанка. – Но скучать им не пришлось: леди Хелен велела им отчищать кухню.

– Пол-утра! – в ужасе воскликнула Эвелин. Она и не подозревала, что проспала так долго. – Почему ты не разбудила меня?

– Лорд Пэн сказал, чтобы вы спали сколько захотите – это поможет вам скорее поправиться.