Любимая игрушка Барона - Страница 4

– Ты уже одета, – снисходительно фыркнул мужчина, окинув шелковый халатик. – Хотя одежда тебе вряд ли понадобится, – прошелся по моей фигуре плотоядным взглядом.

– Но…

– Никаких но, – схватил меня за плечо и, поставив на ноги, потащил в коридор.

Сердце грохотало в груди, как обезумевшее. Я едва поспевала за размашистыми шагами мужчины в черном. Туфли на высокой шпильке никак не способствовали быстрой ходьбе.

Мы миновали вход в основной зал, повернули налево и, пройдя прямо по коридору, оказались у лестницы. Сильные пальцы бугая впивались мне в руку, причиняя боль.

– Отпустите, пожалуйста. Я сама, – взмолилась.

– Давай только без дурости, – пробасил он и отпустил меня.

Мы поднялись на второй этаж, и там все выглядело куда более откровенно, чем на первом. На стенах висели фотографии полностью обнаженных женщин и женщин в объятиях мужчин, объятых страстью. Изображения завораживали. В них не было и намека на вульгарность. Ими хотелось любоваться.

Мимо прошла смеющаяся парочка, увлеченная друг другом настолько, что не замечала никого вокруг.

Мы дошли до конца коридора и уперлись в двустворчатые двери, у которых стояло двое охранников. Не говоря ни слова, они открыли вход, и тут же из комнаты потоком хлынула музыка. Играл джаз. И у меня еще сильнее ускорился пульс и по позвоночнику скатилась капелька пота.

– Вперед, – мой провожатый подтолкнул меня к входу, и я неуверенно перешагнула порог небольшого зала с приглушенным разноцветным светом.

Услышала, как за спиной захлопнулась дверь, и замерла, рассматривая мужчин и женщин в красивых нарядах. Они прохаживались по залу и потягивали алкоголь, что разносили обнаженные девушки, прикрытые только белым передником, но с полностью открытыми ягодицами.

На невысоких помостах, размещенных в нескольких местах по залу, стояли еще несколько голых девушек, и кое-кто из гостей подходил к ним, чтобы написать что-то красками, выбрав кисть и цвет на столе рядом с моделью. Центр зала занимала невысокая круглая сцена, где под льющийся из колонок джаз извивалась на пилоне девушка.

Мужчины и женщины сидели на диванах и наблюдали за представлением, у кого-то из мужчин на коленях танцевали девушки, одетые только в трусики, или даже без них.

– Не стой. Барон хочет тебя видеть, – вздрогнула я, услышав голос мужчины в черном.

– Я не знаю, куда идти, – посмотрела на него снизу вверх.

– Сюда, – показал он мне в сторону диванов у сцены.

Мы подошли ближе к ним, и я сразу же увидела Его. Он сидел без пиджака, развалившись на диване. С двух сторон от него сидели две красивые девушки. Рука одной пряталась у него на груди под белоснежной рубашкой, оттеняющей его кожу так, что она казалась совершенно темной при этом свете, а рубашка светилась в неоне, а вторая девушка вылизывала его ухо и гладила бедро в опасной близости к паху.

– Свободен, – проговорил он низким, чуть хрипловатым голосом человеку в черном.

При звуках его голоса по телу прокатилась волна дрожи.

– Здравствуй, пианистка, – проговорил он, и я вспыхнула, чувствуя его пристальный, тяжелый взгляд. – Разве тебя не учили здороваться?

– Здравствуйте, – я несмело подняла глаза к его лицу и замерла.

При красном освещении мне показалось, что передо мной сидит сам дьявол. Так же дьявольски красив и опасен был этот мужчина. Угольно-черные блестящие волосы, зачесанные назад, и такие же темные, словно бездна ада, глаза, в обрамлении черных ресниц, смотрели на меня так, будто пытались проникнуть под кожу и забрать мою душу. Прямой нос, высокие скулы, и губы, словно высеченные из камня. Нижняя чуть более пухлая, чем верхняя. И мужественный, гладко выбритый подбородок.

Видела сильную шею и широкие плечи, но стало стыдно, что я так бессовестно рассматриваю незнакомого мне человека. Вспыхнула и снова встретилась с ним взглядом.

– Все рассмотрела? – усмехнулся он, вгоняя меня еще сильнее в краску, доказав, что передо мной наглый нарцисс, привыкший ко всеобщему обожанию.

– Нечего тут рассматривать, – отвела взгляд в сторону, увидев, как танцовщица, что еще мгновение назад ерзала на коленях у мужчины, сползла на пол и расстегнула его ширинку.

Меня бросило в жар от увиденного, и я снова посмотрела на Барона.

– Какая-то ты зажатая, пианистка, – его явно забавляло мое смущение. – Наверное, тебе нужно сесть за рояль, чтобы расслабиться, м? Сыграешь для меня? – давил взглядом, и я снова предпочла рассматривать пол в этом притоне.

– Здесь нет рояля.

– Сейчас исправим, – щелкнул он пальцами, и с одной стены упала бархатная портьера, за которой прятался рояль. – Прошу, – кивнул он на инструмент.

Музыка стихла. И теперь слышались чьи-то тихие разговоры и влажные причмокивания той самой стриптизерши, что встала на колени перед мужчиной.

– Я жду, – повторил он. И его голос эхом разнесся по залу.

Повернулась к роялю и на негнущихся ногах прошла к нему. Каблуки звонко цокали о каменный пол, отдаваясь пульсацией в висках.

      Оказавшись у инструмента, я медленно опустилась на пуфик и почувствовала, как ко мне кто-то приблизился.

– Ты кое-что забыла, пианистка, – заговорил он. И от его близости у меня участилось сердцебиение.

– Что? – во рту пересохло от волнения, и я облизала губы.

– Ты забыла снять одежду, – наклонился он к моему уху, опаляя дыханием. – Сними эту тряпку. Я хочу видеть тебя всю. Ну же! Или я сам тебя раздену!

– Или я сам тебя раздену, – проговорил Барон. А меня, то ли от его близости, то ли от самого приказа, кинуло в жар. Кожа полыхала, а лицо, наверное, покраснело как помидор.

Даже дышать стало больно. Воздух казался раскаленным и обжигал органы дыхания.

– Я жду, – выпрямился он, и его голос прозвучал откуда-то сверху.

– Я не буду играть раздетой, – парировала я спокойно. – Договор был, что раздеваться я буду только на сцене и в счет уплаты долга, – онемевшие губы едва двигались. – И я совсем не против сыграть в одежде, если того хочет именинник, – повернула голову, посмотрев на этого наглого и самолюбивого мужчину, и попыталась не демонстрировать страха.

А он будто чуял мое состояние и старался еще сильнее окунуть в него.

Давил взглядом, острым, как лезвие, обещающим неминуемую расплату за неповиновение. На его лице застыло непроницаемое выражение, но исходящая от мужчины энергетика кричала о том, чтобы я бежала и пряталась.

– Игрушка с характером? – хмыкнул он.

– Я человек! Не игрушка, – сказала негромко, но в зале внезапно стало так тихо, что мой ответ услышал каждый из присутствующих.

Среди гостей послышались смешки.

– Вы слышали? – обернулся он к залу. – Человек! – тихо посмеивался. – Так и мы не звери, – и снова гости его поддержали.

Все они смеялись, как и сам Барон.

Но это был недобрый смех. Волоски на теле встали дыбом при этом звуке.

– Хочешь сыграть со мной в игру? Ну, рискни… человек! – бросил он снисходительно, и его гости, так же как и он, сочли это забавным.

– Я хочу просто сыграть то, что вы бы хотели услышать. И все, – вздернула выше подбородок, не позволяя себя запугать.

Барон пристально смотрел на меня черными глазами, будто пытаясь продавить меня, подчинить своей воле. Но я и так была достаточно сломлена и не пошла бы на большие уступки.

– Удиви меня, – хмыкнул он.

И тогда я положила руки на клавиши и, прикрыв глаза, начала импровизировать. Вкладывала всю боль от потери близких, гнев от обстоятельств, в которые меня поставили, и растерянность от того, как мне смириться с подобным.

Остановилась, все еще проживая заново те эмоции, что передала моя музыка. Тяжело дышала, будто бежала без остановки много-много часов к ряду. Чувствовала, как печет глаза, но не позволила ни одной слезинке пролиться, в то время как на меня смотрели десятки вражеских глаз.

Мгновение. И зал заполнили аплодисменты.