Любимая игрушка Барона - Страница 3

Пытки продолжались несколько часов. Мне даже сделали маникюр и педикюр. Мастера менялись, но никто не обмолвился со мной и словом. А мне хотелось кричать о помощи. Но, видимо, я не первая такая бедолага, которую силой притащили в притон к Базу.

Под конец мне сделали макияж, подчеркнув орехового цвета глаза, а мои длинные каштановые волосы закололи в высокую прическу.

Когда я вышла к своим похитителям, захотелось провалиться сквозь землю.

– Энджел, а че шмотки ей не выдала? Она так и будет ходить в этом мешке? – крикнул Борзый хозяйке салона, в то время как бородатый пожирал меня глазами.

– Я вам не магазин. Нужны шмотки – иди и купи, – впервые за весь вечер подала голос блондинка. – К тому же, они ей будут не нужны.

– И правда, – загоготал бритоголовый. – А че? Если под мешком окажется такой же зачетной, то я б вдул.

– Слышал же, целка. Бабок не хватит расплатиться, – пробурчал бородатый и, снова схватив меня за руку, потащил на выход.

Когда мы вернулись в притон, меня сразу же привели за кулисы. Десятки девушек бегали из стороны в сторону практически в чем мать родила. Их прикрывали лишь тонкие полоски, украшенные блестящими камнями и пайетками, на головах у многих из них было что-то похожее на шапки из перьев, а каблуки у босоножек казались такими высокими, что я не понимала, как они могут не просто ходить, но и танцевать в таком образе.

– Эй, ты! – подошла ко мне женщина лет сорока в обтягивающем золотистом платье, с выбеленными, практически до седины, волосами и алыми губами. – Пианистка? – ткнула в меня длинным черным ногтем.

– Да.

– Иди за мной, – отвела меня в закуток, где сидели девушки с инструментами.

В отличие от меня, они смеялись и переговаривались, кое-кто просматривал ноты.

– Возьми ноты. “Feeling good” Нины Симон знаешь? – спросила женщина.

– Да, играла пару раз, – растерянно смотрела на нее.

– Вот и отлично! Сегодня играешь только ее, – тут же потеряла ко мне всякий интерес. – Так, девочки! Найдите обувь новенькой и выдайте ей костюм. И чтобы через сорок минут были за кулисами! Поняли?!

– Поняли, Виола! Поняли! – хором ответили девушки.

– Эй, ты! – позвала меня миловидная брюнетка, похожая на Лайзу Минелли. – Иди сюда, – поманила меня к вешалке, откуда свисала гора бус.

Она сняла с оттуда что-то похожее на кучу жемчужных нитей.

– Держи! – вручила мне. – Костюм.

– Что? – шокированно хлопала глазами, переводя взгляд с нее на бусы и обратно. – Вот это костюм?

– А что ты думала? – рассмеялась она. – Что тебе вечернее платье выдадут?

– И вы правда играете обнаженными? – до конца не верила в абсурдность происходящего.

– Конечно! Кто платит деньги, тот и заказывает музыку!

– А все остальное?

– А что остальное? – лукаво сощурилась она

– ВИП… – не смогла даже озвучить эту мерзость.

– Кто-то да, кто-то нет. Каждая вправе сделать выбор. Но когда слышишь суммы, предлагаемые всего лишь за час в компании серьезного мужчины, то сомнения отпадают.

От подобных заявлений я совсем пала духом.

– Значит, нет шанса избежать обнажения? – затряслись губы, и подкатили слезы.

– Не вздумай плакать. Виола и Баз потом три шкуры спустят и оштрафуют. Давай лучше покажу, как это надевать, – забрала у меня из рук костюм, выжидающе смотря на меня.

– Что? – не понимала, чего она от меня хочет.

– Раздевайся! – закатила она глаза. – Или как я должна это на тебе крепить?       Я оглянулась на девушек. И, убедившись, что никому нет до меня дела, робко начала расстегивать блузку.

– Приехал! – забежала в раздевалку высокая рыжая красотка. – Приехал!

– Уже? – всполошились мои подруги по несчастью.

– Он никогда не приезжал так рано, – начали они выглядывать за дверь, будто тот, о ком они шептались, мог в любой момент зайти.

– Я так волнуюсь, – покусывала палец рыжая.

– Да не волнуйся. Сегодня он тебя явно не выберет! – усмехнулась шатенка, игнорирующая всеобщее возбуждение и спокойно красящая губы.

– Он два раз уже приглашал меня! Значит, я его фаворитка, – зыркнула на нее рыжая.

– Два раза ты, два раза другая. Подумаешь, достижение!

– Что происходит? – я посмотрела на свою новую знакомую. – О чем они говорят?

– Барон приехал, – взволнованно произнесла брюнетка.

– Барон? – нахмурилась. Я уже слышала от База это прозвище, но не сильно придала этому значение.

– Да, Драго Ибраев-Плахотин. Его называют Бароном. Все это принадлежит ему, – обвела она глазами раздевалку.

– Этот бордель?

– Это не бордель! Кабаре! – оскорбилась девушка. – И не только. Полгорода его.

– Но почему девушки так ему рады?

– Попасть к нему в благосклонность – большая радость. Он задаривает девочек подарками, осыпает деньгами и обеспечивает протекцию.

– И что? Все они хотят к нему в ВИП-комнату?

– Конечно! – изумленно посмотрела на меня брюнетка. – К тому же он такой красавец!

– И ты?

– И я.

Больше мы не разговаривали. Она помогла мне избавиться от одежды и закрепила на шее жемчужный ошейник, от которого расходились нити к рукам и закреплялись на запястьях. Нити падали бусами на грудь, живот, спину и бедра. – Пока можешь накинуть халат.

Когда мы прошли за кулисы и девушки начали раздеваться, меня заколотило. Мне стало так страшно, что я не могла даже пошевелиться.

– Не тормози! – торопила меня новая знакомая, стягивая с меня халат и выталкивая на сцену, где уже стояли инструменты.

К счастью, она оказалась отвернута от зрителя и нас отделяла от зала перегородка. И стоило мне опуститься на стул, как сцена пришла в движение и вместо темного закулисья мы оказались в центре света прожекторов.

Я чувствовала на себе сотни глаз, но не могла даже пошевелиться. Пульс участился, на лбу выступила испарина. Еще немного, и я потеряла бы сознание.

Но заиграл саксофон. Я понимала, что дальше начинается моя партия, и словно на автомате положила руки на клавиши. Пальцы жили своей жизнью, играя такую знакомую каждому мелодию. Где-то позади пела солистка. Но я ее слышала будто сквозь вату и собственное тяжелое дыхание.

Последний аккорд, глубокий вдох. Я впервые решилась поднять взгляд в зал и попала в капкан черных, беспросветных глаз, обещающих мне погибель.

Я не знала, кто этот мужчина, сидящий по центру зала. Не видела толком даже его лица, потому что он не разрывал зрительного контакта со мной. Но отчего-то поняла: это Он.

И он. Меня. Заметил.

– Ты, – кивнул мне незнакомый мужчина в черном костюме и с наушником в ухе, поймав меня в гримерке.

– Я? – обернулась по сторонам, пытаясь понять, не обознался ли он.

– Да, ты, – поманил пальцем.

По гримерке прокатилась волна шепота.

– Иди, – рядом со мной замерла девочка, похожая на Лайзу. – Это телохранитель Барона.

– Я не хочу, – вцепилась в стул, не желая двигаться.

Испытание сценой стало для меня большим потрясением. Я до сих пор ощущала, как чужие взгляды ползали по моему телу, оставляя липкие, жирные следы. Даже спустя десять минут после выступления я не могла прийти в себя. И теперь все, о чем я думала, – это запереться в ванной и долго-долго оттирать тело мочалкой.

– Он тебя не спрашивает, – толкнула меня в плечо девушка.

– За мной, – сказал мне незнакомец так, будто я действительно обязана следовать за непонятными мужчинами, не задавая вопросов.

– Куда? – не собиралась соглашаться неизвестно на что.

– Барон хочет, чтобы ты присоединилась к его празднику, – пробасил этот здоровяк.

– В каком смысле?

– Просто иди за мной, если не хочешь проблем.

– Мне нужно одеться, – вернувшись после выступления, первое, что я хотела сделать, – это переодеться. Но так и не смогла. Поэтому оказаться перед незнакомыми людьми без одежды второй раз за вечер я была не готова. На сцене мне удалось абстрагироваться, погрузиться в процесс игры. А при общении с другими людьми, особенно мужчинами, я вряд ли сумею это сделать.