Любимая - Страница 2

«Это тебя не спасет, Роудон», – мысленно усмехнулся Эд и стал ждать начала потехи.

Притаившись за валуном, Коул осматривал хижину и окрестности. Удовлетворившись результатом, он приступил к следующему этапу охоты. Это был хорошо отработанный и знакомый процесс. Он предоставит Кинкейду шанс остаться в живых, хотя сомнительно, что негодяй воспользуется им. Для Коула это не имело значения. Он вправе доставить преступника либо живым, либо мертвым – вознаграждение гарантировано в любом случае.

– Кинкейд! – закричал он.

Через секунду дверь хижины открылась, и на пороге появился Риз Кинкейд:

– Здорово, Роудон.

Кинкейд был крупным неуклюжим мужчиной. Он принадлежал к числу тех, кто любит важничать. Вот и сейчас он с важным видом шествовал к просеке. Клетчатая рубашка плотно обтягивала брюхо, а портупея, застегнутая под животом, только подчеркивала его необъятные размеры. Коул на довольно большом расстоянии учуял вонь, идущую от его пропитавшейся потом одежды.

Очевидно, девушка, которая выскользнула на крыльцо вслед за Кинкейдом, не замечала никакого запаха, решил Коул. Или, возможно, ей это было безразлично. Одетая в грязное платье-рубашку, она с гордостью наблюдала за Кинкейдом, провожая его взглядом собственницы, и лишь усмехнулась, когда он крикнул охотнику, чтобы тот показался.

Но когда Коул выпрямился и направился к Кинкейду, Гарнет ахнула. Она не ожидала увидеть такого красавца, бесстрастного и в то же время такого пугающего. Охотник сохранял полное спокойствие, его шаг был легким и упругим. Черные как ночь волосы касались воротника рубашки и блестели в ярких солнечных лучах. Из-под полей шляпы на Кинкейда смотрели сапфировые глаза, такие холодные, такие безжалостные, что Гарнет содрогнулась от ужаса. У него были широкие плечи и мускулистая грудь – этого не могли скрыть ни рубашка, ни кожаный жилет. Брюки, плотно облегавшие стройные ноги, были заправлены в сапоги из телячьей кожи. Его наряд дополняла серебряная пряжка с бирюзой на портупее – если, конечно, не считать пару «кольтов» 44-го калибра с серебряными рукоятками. Чувствовалось, что этот человек привык убивать. Гарнет встречала немало ожесточенных жизнью мужчин – игроков, преступников, бродяг, – но в этом было нечто особенное. Она поежилась и обхватила свои плечи руками. Красивый дьявол, вот он кто. Эти слова полностью отражали его сущность: Коул Роудон обладал неоспоримой, потрясающей, неотразимой красотой. И он был злобен и жесток, как сам дьявол, – об этом говорил весь его облик.

– Красивый дьявол, – прошептала Гарнет и подавила желание спрятаться в хижине.

О чем думал Кинкейд, когда позволил этому человеку преследовать его? От охотника веяло такой безжалостностью и опасностью, что Гарнет усомнилась в успехе всей затеи. Коул Роудон не из тех, с кем легко справиться. Впервые с тех пор, как она познакомилась с Ризом и влюбилась в него, ее охватили страх и сомнение.

– Да, Роудон, много времени у тебя ушло на то, чтобы выследить меня, – с издевкой заявил Кинкейд, глядя на охотника, который остановился в десяти футах от него.

Кинкейд никого не боялся, но сейчас холодное спокойствие Роудона вызывало у него острую тревогу. Он не мог дождаться, когда охотник сообразит, что попал в ловушку. Какое наслаждение – увидеть, как самоуверенное выражение исчезает с лица этого чертова Роудона.

– Теряешь сноровку, – добавил он. – Верно, Гарнет?

Девушка не ответила. Она с беспокойством вглядывалась в устье каньона, надеясь увидеть хоть кого-нибудь из остальных членов банды. Им уже давно следовало быть здесь, считала она.

Однако Кинкейд так увлекся поддразниванием охотника, что не придал значения этому важному факту.

– Из Таксона ты выехал вовремя, приятель, но потом где-то застрял. Я пару раз хотел дать тебе возможность догнать меня, чтобы побыстрее расправиться с тобой, но решил не тратить на это время. Меня ждала Гарнет, да и сюда хотелось добраться. Ты ведь не винишь меня, а, Роудон? Готов спорить, ты бы тоже сломя голову помчался к такой, как Гарнет, если бы у нее хватило глупости связаться с тобой.

– Интересно, позволила бы эта дама тебе прикоснуться к ней, если бы знала, что ты сделал с женщинами из почтовой кареты, прежде чем убил их? – ледяным тоном осведомился Коул. – Ты умело обращаешься с ножом, когда дело касается слабых женщин, но способен ли противостоять мужчине? – Он услышал приглушенный возглас рыжеволосой и понял, что той ничего не известно о расправе с пассажирами кареты. – Кажется, ты не рассказал своей подруге о своем «подвиге»?

– Они получили по заслугам, поскольку попытались сбежать. И ты, Роудон, тоже получишь свое. Причем очень скоро.

Роудон прищурился.

– Единственное, что я намерен получить, – это награду за твою никчемную шкуру, Кинкейд.

– Эй, Уикс, ты слышал? – крикнул негодяй. – Этот мальчишка думает, будто получит награду! Ну-ну!

– Бросай свои пушки, Роудон, ты у нас в руках! – заорал из хижины Уикс.

– Я даю возможность бросить пушку тебе, Кинкейд. И тебе, Уикс. Это ваш единственный шанс.

Из хижины послышался глухой хохот Эда Уикса. Ему эхом вторил Кинкейд. Коул спокойно наблюдал за ними, готовый к нападению в любую секунду. Его мышцы были напряжены, мозг тщательно анализировал ситуацию. Скоро все произойдет. Очень скоро. Его душа была скована льдом более холодным и прочным, чем ледники на вершинах Скалистых гор.

– Ты потрясающе глуп, парень! – закричал Кинкейд. Он покраснел от возбуждения, с него градом катил пот, губы были растянуты в злобной ухмылке. – Ты так и не понял, что скоро встретишься со своим Создателем. Тебя одурачили, перехитрили, обвели вокруг пальца, легко и быстро. Тебе больше не увидеть, как солнце садится за горизонт.

– Сдается мне, Кинкейд, ты тянешь время. Ждешь кого-то?

Бесстрастное лицо охотника привело Кинкейда в такое бешенство, что он стал пунцовым. Где, черт побери, Слейд, Берр и Мерфи? Им давно пора быть здесь. Проклятие, до чего же ему хочется увидеть, как охотник потеет от страха. А еще – как он истекает кровью. Он заставит его молить о смерти! Ну чего ждут эти идиоты?

– Слейд! Спускайся! Берр! Мерфи! Тащите сюда свои задницы. Он у нас в руках! – завопил он. Ответом ему была тишина.

Затем раздался крик орла, кружившего в вышине.

– Мерфи! Слейд!

Роудон наблюдал за тем, как меняется лицо Кинкейда. Краснота, вызванная бешенством, и победное выражение исчезли, рыхлые щеки побелели. Кинкейд тупо таращился на склон каньона, затем его недоверчивый взгляд переместился на вход в каньон. Не заметив ни малейшего движения, не увидев ни одного живого существа, он посерел и затрясся. На этот раз от страха. Его охватила животная ярость – ярость загнанного животного, стремящегося выжить, вынужденного убивать, сметать со своего пути всех врагов.

– Мерфи! Слейд! Берр! – в отчаянии заорал он и посмотрел на Коула Роудона. В черной глубине его глаз горела ненависть. – Ах ты, чертов сукин сын, – прорычал он. – Что ты сделал с ними?

– Совсем не то, что я собираюсь сделать с тобой, Кинкейд. – Холодный взгляд охотника вызвал у Кинкейда новый приступ страха.

– Уикс! Давай! – приказал он и схватился за оружие.

Но Коул Роудон оказался быстрее. В мгновение ока в его руках появилось по пистолету, он выстрелил, причем в разных направлениях. Одна пуля пронзила сердце Кинкейда, другая разнесла голову Эда Уикса. Грохот выстрелов эхом пролетел по каньону, и наступила гнетущая тишина, которую разорвал душераздирающий женский вопль.

Продолжая вопить во всю силу своих легких, Гарнет, грязная, в одной рубашке, рухнула на колени возле тела Кинкейда. Когда Роудон приблизился к ней, ее охватил ужас. Она замолчала и в страхе уставилась на него. Но он прошел мимо нее в хижину. Ему хватило всего секунды, чтобы понять: Уикс мертв. Коул покинул хижину. Женщина припала к окровавленному телу Кинкейда и негромко плакала.

Коул посмотрел на нее и отвел взгляд. Он не испытывал жалости к ней, потому что давно убил в себе подобные эмоции. Он не причинит ей вреда, но и не скажет слов утешения. Это ее печаль, ее потеря.