Люби меня в темноте (ЛП) - Страница 9

— Вэл… — взмолился Уильям, голос стал сиплым от страсти.

Я отстегнулась и, послав осторожность к чертям, забралась на сиденье с ногами. Потом наклонилась — в мои ребра впился рычаг переключения передач — и медленно расстегнула молнию у него на штанах. Краем глаза я заметила, что Уильям крепче сжал руль, а на его скулах появился румянец. Опьяненная им и свободой, я улыбнулась. Мне было плевать, что вокруг были машины, и нас можно легко увидеть через окно. Я взяла его в рот, и меня снова заполнили его мускусный вкус и толщина. Мою кожу ласкало солнце, на языке был его вкус, по венам растеклось безрассудство, между ног стало мокро.

Его грудь с каждым вздохом вздымалась.

— Женщина, я сейчас во что-нибудь врежусь.

Я рассмеялась, чмокнула его в кончик члена и прошептала ему на ухо:

— Тогда остановись, — я куснула его за мочку, — и трахни меня.

Он чертыхнулся, после чего притормозил на обочине. Я со смехом сбросила трусики так быстро, как только могла, а Уильям за талию перетащил меня к себе на колени и вторгся в меня одним глубоким толчком. Это было быстро. Жестко. Жадно. И непристойно. Руль врезался мне в спину, коленки бились о дверцу и рычаг переключения передач, но это было неважно. Мы кончили — одновременно и мощно, как одно существо.

Я знала, что семья, усыновившая Уильяма, была состоятельной — об этом говорило одно его имя, — но этот факт нисколько не волновал меня. Я была влюблена. А его богатство, если что, находила пугающим. Некоторые из его подарков, сделанных мне, могли, наверное, прокормить небольшую страну.

Но когда железные ворота, охранявшие поместье его семьи, отворились, впуская нас, и мы, свернув на извилистую, густо обсаженную деревьями дорогу, поехали вверх по холму, я невольно задумалась, уж не прыгнула ли я выше головы. Мы встречались уже больше года, наши отношения входили в серьезную стадию, и все же, пока мы приближались к величественной усадьбе, я ощущала внутри только страх. Вдруг я им не понравлюсь? Вдруг его родные решат, что такая, как я, для их наследника недостаточно хороша? Я знала себе цену, но, глядя на огромное здание перед собой, начала сомневаться в том, подхожу ли ему.

Облизнув пересохшие губы, на которых еще сохранился вкус Уильяма, я попыталась разгладить свое простое безыскусное платье. Интересно, что надевают на встречу с высшим светом Америки? Я представила его бабушку и сестру в повседневной одежде, а себя в бальном платье со шлейфом, и рассмеялась.

— Что тебя рассмешило?

Я оглянулась на Уильяма — его светлые волосы растрепались от моих рук, губы припухли от моих поцелуев — и подумала, что на моем теле, наверное, еще есть его запах, следы его ласк.

— Так, ничего.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и я увидела всю ту любовь, которую он ко мне чувствовал. И эта любовь дала мне силы на встречу с его семьей и на все, что бы ни случилось потом.

Его приемная бабушка, сводная сестра, ее муж и подруга семьи обедали на открытой веранде. Два больших зонта закрывали гостей от весеннего солнца. На столе стояли бокалы с шампанским и лимонадом и тарелки со всеми деликатесами, которые только можно вообразить.

Как только матриарх семейства увидела Уильяма, она ласково улыбнулась ему с сияющим любовью и гордостью взглядом. Ей было под восемьдесят, ее белоснежные волосы были идеально уложены, фарфорово-белая кожа словно не знала прикосновения солнца. Лоретта показалась мне похожей на зиму. Когда ее глаза остановились на мне, то под ее критическим взглядом я ощутила себя нашалившим ребенком и поняла: она считает, что я ее внуку не пара.

Сестра Уильяма — очень светловолосая, очень высокая и очень богатая — проинспектировала мое платье и, вероятно, сразу же поняла, что я купила его на распродаже два сезона назад. Чувствуя себя коровой на фермерской выставке, я заправила за ухо прядь своих непослушных волос. Уильям, видимо, почувствовав мой дискомфорт, взял меня за руку и ободряюще ее сжал.

— Наконец-то, Уильям. Иди сюда и подари пожилой женщине поцелуй.

Продолжая держать меня за руку, Уильям подошел к месту, где она восседала. Потом отпустил меня, чтобы наклониться и поцеловать свою бабушку в обе щеки, пока та внимательно наблюдала за ним.

— Я так давно тебя не видела. Решила, что ты совсем забыл обо мне.

— Как я могу забыть свою первую любовь, — галантно ответил он.

— О, прибереги свою лесть для других. Со мной она не работает, — сказала она, но его слова явно доставили ей удовольствие.

Выпрямившись, Уильям с сожалением улыбнулся.

— У меня были дела. Но теперь я здесь и привез познакомиться с вами одного очень особенного для меня человека. Бабушка, это Валентина. — Он подвел меня к ней. — Валентина, это Лоретта, моя бабушка.

Я протянула ей руку, но она не стала ее пожимать.

— Дай я тебя поцелую, раз уж ты возлюбленная моего Уильяма.

Она назвала меня возлюбленной Уильяма. И сердце мое было счастливо. Но я должна была догадаться, что однажды наступит тот день, когда меня можно будет назвать только так. Что я буду не Валентиной, а возлюбленной Уильяма — его собственностью и больше ничем. Человеком без личности, кроме той, которой меня одарили. Я наклонилась и, когда ее губы коснулись по очереди моих щек, почувствовала, как внутри расползается какой-то непрошенный холодок.

— Уилл, а остальным своим родственникам ты ее не представишь? — поддела его сестра.

Он представил меня своей сестре Гвинет, своему зятю Кристиану, который был слишком увлечен вином и едой, чтобы заметить меня, и Джули, давней подруге Гвинет и Уильяма.

Когда мы сели рядом с Джули, что-то в том, как она взглянула на Уильяма, подсказало мне, что когда-то они были не просто друзьями. Как ни странно, никакой ревности я не почувствовала, но опять же, я была не из ревнивых людей.

— Как добрался? — спросила Уильяма Джули, сделав вид, что меня рядом нет.

— Дорога была ухабистой. — Я положила руку ему на бедро, напоминая о том, что меньше часа назад случилось в машине, и улыбнулась, когда Уильям поперхнулся шампанским. — Но в целом без приключений.

Наверное, я все-таки была из ревнивых.

— Валентина, откуда вы родом? — спросила Гвинет с теплотой, которая до ее глаз не дошла.

— Из городка рядом с Олбани.

— Серьезно? — встрепенулась она. — А откуда конкретно? У нас может быть пара общих знакомых. Мой бывший живет там. Он губернатор Нью-Йорка. — Она рассмеялась и оглядела меня — мое лицо, мой наряд и не самые новые туфли. — Хотя вряд ли мы вращаемся в одних и тех же кругах.

— Гвинет, — предостерегающе произнес Уильям. — Думаю, ты переборщила с шампанским.

— Джули, попроси Уильяма перестать быть таким противным занудой. Я просто пытаюсь растопить лед с… — Она указала на меня хрустальным бокалом с шампанским. — Как, еще раз, ваше имя? За Уильямом сложно поспеть, ведь у него столько подруж…

— Гвинет! Достаточно, — твердо сказал Уильям.

Меня словно окатили холодной водой. Я не рассчитывала на радушный прием, но услышать такие слова — особенно от сестры Уильяма — было больно.

— Идем, милая. Я покажу тебе дом. — Он посмотрел на Гвинет так, словно она была грязью у него под подошвой. — А с тобой я разберусь позже.

Она наигранно содрогнулась.

— Уже вся дрожу. — Потом переключилась на мужа. — Кристиан, мне скучно. Едем домой.

Уильям положил мне на поясницу ладонь, понуждая идти за собой. Слишком ошарашенная для того, чтобы думать, я несколько шагов слепо шла, пока вдруг не осознала, что если сейчас я уйду, если не постою за себя, то она победит. А я не собиралась этого допускать. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Я вернулась к столу и встала напротив них всех. Оглядела их дорогую одежду, их лица, в черты которых было впечатано высокомерие, и гордо вздернула подбородок.