Лягушки, принцессы и прочие твари (СИ) - Страница 56

- Я ждать не буду, - всхлипнула я, - опоздаешь - пеняй на себя!

- Ну тише, тише... - Он снова прижал меня к груди и гладил по голове.

Я понимала, что у Куца просто нет выбора; что он не может заявиться во дворец сейчас, что мама в жизни не примет Куциана Гостаф из Джокты; что он нереально замечательный, раз смог принять такое сложное решение. Ведь от него больно не только мне. Что я не должна вести себя так глупо, что я должна быть как взрослая...

Я все понимала.

Но я все равно заливала его рубашку слезами вперемешку с соплями, потому что в тот момент я не была взрослой, я была маленькой влюбленной девочкой, которой сказали, что самое замечательное событие в жизни откладывается в лучшем случае на пять лет; если даже Богам позволено быть маленькими детьми, то почему я не могу вести себя по-детски?

Вот на такой ноте я и рассталась с любовью всей своей жизни.

Эта бесконечно длинная история с предсвадебным побегом, не занявшим и положенного месяца, кончилась у Камня - там же, где когда-то началась.

Думаю, так и должно было случиться. Как сказал бы Вефий - это изящное решение.

- И тогда ее Величество так прогневались, так прогневались! И Херха гнали до самой границы! Пешком! В рубище! - Рассказывала Тея, - Ох и обиделся вдовствующий Король, ох обиделся! Да только... потом в Дьеппне посидели без нашего хлопка, репу почесали, да и сняли эмбарго к рогатому фею! Но условием поставили, что мы этого козлину содержим. Вот и содержим... Обшиваем, тфу! Его, любовницу его и мамку ейную... Отправили в Фальянское Поместье, такой красивый дом, такая живописная деревня - и таких гадких людей туда селить! Хотя... говорят, любовница Наскара из Ньярни из тех краев родом: неужто похабникам там медом намазано?

Она в сердцах отбросила сорочку. Потом вдруг разулыбалась, о чем-то вспомнив.

- А на Юсеньку посмотришь, и сердце радуется. Дети же в грехах родителей невиновные? - Она кивнула сама себе, - невиновные... Вот и ее Величество так решила. Так ты, парень, в учениках музыканта, говоришь, ходишь?

Яма кивнул.

- И хорошо, и правильно. Ремесло всегда надо иметь... а что платья разносишь?

Яма вздохнул и повторил, наверное, раз в сотый.

- Принцесса попросила зайти, - пояснил он, - ей некогда. Очень извинялась.

- Да уж, накануне бала Самой Длинной Ночи у принцесс дел невпроворот, - поцокала языком Тея, - но оно и понятно! А уж когда две вдовицы во дворце...

- Так Валиалина вроде замуж выходит? - Пискнула одна из многочисленных девчонок-помощниц.

Тея покачала головой:

- Помолвка была, но то еще не свадьба. Валиалина у нас красавица, к тому же - следующая королева. Есть ли на свете пастух, который не мечтает стать королем? Вот и мелочь всякая налетит на свой последний шанс. Это будет настоящий бой, попомните мои слова! Но против Дасьяна из Акре шансов у них кот наплакал.

Раздался коллективный мечтательный вздох. Зависть к старшей принцессе в этой комнате можно было нарезать на кубики и продавать.

- Что-то заболталась я, - всплеснула руками Тея, - девочки, перевяжите коробку покрасивше! Моя девочка должна блистать. Авось и ее кто-нибудь приметит...

Яма скептически фыркнул. Несмотря на то, что он был знаком со второй принцессой уже четыре года, он так до сих пор и не запомнил, как она выглядит. На каждое уродство найдется свой любитель: это он уже давно понял.

Но эта принцесса была даже не уродлива... просто никакая. Малиалику никогда не замечали, и она, кажется, была очень довольна этим обстоятельством.

- Я-то думала, - продолжала Тея, неусыпно надзирая за девушкой, повязывавшей бант, - что барон Филрен своего не упустит, и недолго принцессе вдовицей ходить. Но увы: нашлась и на него прыткая баба... Говорят, сама в храм вела, позорница!

А уж сколько барон Филрен королеву уговаривал, чтобы эта позорница его в храм могла отвести без последствий... А сколько выложил на всякие подсвечники-салфетки-платья... Но Яма смолчал: учитель поделился с ним по секрету, после того как его на одном празднике ну очень уважили бочонком молодого винца. А наутро просил не портить двум взрослым людям их увлекательные игрища и хранить все в тайне.

И Яма хранил.

Яма вообще много чего знал. Умение растворяться в толпе и чуткие уши позволяли ему многое слышать. Никто не воспринимал мальчишку всерьез, никто не понижал лишний раз голоса... а Яма и рад был. Ему нравилось жить во дворце.

Хоть учитель и гонял нещадно, и частенько приходилось заниматься всякими глупостями, которыми другим заниматься было недосуг. Например, платья разносить.

Все равно это было куда веселее, чем коров пасти.

Яма принял коробку и потащил. Коробка была большая, он все время задевал ей каких-то людей, напоминая сам себе муравья в огромном муравейнике.

- Это точно то самое платье? - Услышал он серьезный голос, - Сегодня обязательно должно быть То Самое Платье.

- Вы это просто знаете, принцесса Лифнадалия? - Из вежливости ответил Яма.

- Ну что ты. Я ж не ведьма. Но мне так кажется, - вздохнула она, - думаю, это Таль за косынку мне мстит. Предчувствиями.

Яма пожал плечами. Он, конечно, помнил ту историю, когда во дворец пришел просветлившийся иконописец и стал искать почему-то не Аразу и не Валиалину, а именно среднюю принцессу. И не нашел, что как раз вовсе неудивительно. Зато нашел младшую.

А та посмотрела на новую икону, сморщила прелестный носик и выдала что-то вроде: "Ну разве будет Богиня расхаживать в юбках эльфисской шувани? Нарисуй что-нибудь... струящееся".

Ну, он нарисовал.

А косынку, дурак, оставил. Так и рисуют теперь Богиню-воспитательницу Таль в прекрасном бальном платье и совершенно неподходящей алой косынке с колдовским узлом.

Только разве ж будет мудрая богиня так мелочно мстить? Какое ей дело до младшей принцессы Хабрасо? Слишком много эта девчонка о себе воображает.

Яма сунул ей коробку в руки.

- Извините, если учитель не увидит меня в зале через три минуты, он оборвет мне уши, - сообщил он опешившей от такой наглости принцессе и стратегически отступил.

Найти учителя оказалось несложно: он строил музыкантов. Сам он не играл в оркестре и даже не дирижировал, но после того, как скрипачи облажались на одном из балов, завел привычку профилактически на оркестр орать перед важными мероприятиями и заодно проверять, все ли трезвы и не забыли ли инструменты в каком-нибудь ломбарде.

- А, это ты, - сказал он, - как гости, прибывают?

- Ага.

- А ты видел такого... - Он неопределенно помотал в воздухе изящной кистью, - брюнета пиратского вида?

- Какой-то добрый человек сегодня с утра принял меня за чистильщика сапог и дал серебряную монетку, - отрапортовал Яма, - я признался, что я твой ученик, а он ее не отобрал. Даже обрадовался чему-то. Сказал привет передать.

- Молодец.

- Я?

- Ну, ты тоже... подумать только, и пяти лет не прошло. Четыре с половиной! - Фанти всплеснул руками, - у Дальки было предчувствие. - и, резко, - Дебилы! Только посмейте напортачить, оторву головы и оставлю без награды за бал! В Фальян сошлю! Принцесса выходит замуж!

- Да здравствует прекрасная Валиалина! - нестройно ответили ему музыканты.

- И она тоже, да, - отмахнулся Фанти.

Развернулся и размашистым шагом устремился в зал.

Сегодня учитель был еще более возбужденным, чем обычно. Глаза блестели, он хрустел пальцами.

- Не забудь сказать Теллеру, что его видел.

- Кого?

- Доброго человека, - отмахнулся Фанти, - он поймет. А я побежал.

И исчез в предпраздничной суматохе. Кутерьма захватила и Яму, пожевала немного и выплюнула, обсыпанного конфетти и перемазанного в сахарной пудре где-то посреди бала. В голове билось: "Найти Теллера". И, как всякий хороший ученик, Яма поручение выполнил: нашел.

Но поздно.

- Да, я уже в курсе, - отмахнулся барон Филрен, продолжая смотреть куда-то в толпу.