Лягушка в молоке (СИ) - Страница 2

      По воскресениям мы ходили в церковь, у нас была специальная цивильная одежда для этого. Так называемые «цивильные» платья надлежало беречь и поддерживать в приличном состоянии, потому что в противном случае наказывали розгами. Розгами воспитатели пользовались широко, но не усердствовали, просто поддерживали дисциплину. Противный мальчишка Билли опрокинул на меня ведро с грязной водой, и я получила десять ударов по шее на глазах всех воспитанников. Мне не сочувствовали, здесь это не принято. Шея болела долго, что заставило меня раздумывать о мести. Друзей у меня не было, в прихлебатели я идти не хотела, а воспитательницам было плевать на все, кроме собственного спокойствия. Я постоянно была настороже, даже спала вполглаза. Неприятные сюрпризы с утра стали практически обыденностью, чувство юмора у приютских детей было весьма специфическим. Так что ходила я сама по себе, как кошка из сказки Киплинга. Кстати, животных здесь я тоже не видела, хотя мерзкий Билли притащил откуда-то кролика и очень им хвастался. Половина детей мечтала этого кролика поджарить и съесть, а вторая — убить с особой жестокостью, чтобы напакостить Билли. Я относилась ко второй группе.

      Считается, что есть пять стадий принятия смерти близкого человека. Учитывая, что ближе себя у меня никого не было, я прошла все пять. Сначала я устраивала тихие истерики и демонстрировала отрицание, что заняло у меня три недели, потом я злилась на весь белый свет, то есть проходила стадию гнева, — мне помогли с ней справиться розги, и это быстро перевело меня на стадию торга. Я пыталась улучшить условия своей жизни и избавиться от ежевечерних наказаний. Понять все правила моего нового мира мне удалось не сразу, но еще через месяц я покорилась и впала в депрессию. Стонать и жалеть себя мне не дали, рубашки сами себе пуговицы не пришьют, так что вот она я, смиренно принявшая свою новую реальность Хелена Смит, десяти лет от роду…

      Грустно осознавать, что во всей вселенной нет ни одного близкого тебе человека. Теоретически, где-то в России уже родилась моя бабушка, ей должно быть примерно четыре года. Судьба у нее тоже была нелегкой, но она выбилась в люди и вырастила двух дочерей, и даже выучила их профессиям. Мама была фельдшером, а тетя работала на заводе бухгалтером. Жили мы дружно и весело, хотя и немного стесненно — вчетвером в однокомнатной квартире не развернешься. На кухне спала я, как самая мелкая. Там же бабушка принимала клиентов; она гадала на Таро, на кофе, да на чем придется. Тетя подрабатывала шитьем, мама вязала на заказ. Меня учили понемножку все женщины моей семьи, но больше всего со мной возилась бабушка. Я смотрела на нее и училась, потом начала тоже потихоньку гадать подружкам. Я научилась хорошо шить, вязать на спицах и крючком, умею вышивать на машинке и на пяльцах. Хотя лучше всего у меня получались расклады Таро на все случаи жизни.

      Постепенно дом опустел — умерла бабушка, потом мама. Жалко тетю Люсю, ей уже под пятьдесят, как она там одна?.. Надеюсь, она устроит свою личную жизнь. Теперь у нее собственная квартира, а тетя Люся у меня красивая и жизнерадостная. Надеюсь, ей повезет.

      Я прижалась к холодному стеклу и заставила себя отвлечься. Зато я тут первый раз в жизни попала в церковь, это оказалось интересно. Там было красиво и торжественно, мне понравилось. Хотя бы глаз отдыхал от серого цвета. Незадолго до гибели я посмотрела фильм «Пятьдесят оттенков серого» — кино мне не понравилось, а вот название зацепило. В моей новой реальности было действительно множество оттенков серого цвета, без всяких пошлостей. Нас одевали в серые робы, нас окружали серые вещи, да и погода в Лондоне стояла серой уже третью неделю подряд. Жизнь моя была серой, и перспективы не радовали. До бабушки мне не добраться, в Россию просто так не попадешь, нужно ждать совершеннолетия, да и то, родственники из-за рубежа могли осложнить ее и так непростую судьбу. Решено, буду жить новой жизнью здесь. Выбора-то у меня особого не было. Зато я была хорошей акушеркой и постараюсь снова поступить в медицинский колледж. Раньше я собиралась выучиться на врача, не буду отступать от своей мечты. Я как та лягушка, что попала в молоко. У меня есть два пути: смириться и погибнуть или биться и выбраться из твердого масла. У меня хорошая память и есть четкая понятная цель: стать врачом, хотя бы фельдшером. Скоро начнется война, уже лето тридцать седьмого, мне нужно ее пережить и найти свое место под солнцем. Раз уж выпал второй шанс, буду использовать его на все сто процентов.

      Зарядившись позитивом, я вышла из туалета и направилась во двор. Нужно было быть на виду, воспитатели наказывали тех, кто пропускал прогулку на свежем воздухе. Пройдусь, буду делать дыхательные упражнения и медитировать.

      Этому отличному плану не было суждено сбыться. Билли Стаббс с подручными избивали черноволосого мальчишку, а Джен Бишоп громко смеялась и подначивала нападавших. Тут не принято вмешиваться, но в этот раз я не смогла сдержаться. Судорожно вздохнув, я с трудом припомнила, что мальчишку звали Том, кажется, и громко заговорила, как будто отвечая на вопрос невидимой собеседницы:

      — Да, Марта, я сейчас найду Тома. Да, я передам, что он должен помочь мне с ведрами, мы обязательно помоем площадку третьего этажа прямо сейчас, — нужно сказать, что дежурили все по очереди, но воспитательницы часто привлекали дополнительную рабочую силу, так что ничего удивительного в моих словах не было.

      Хулиганы кинулись врассыпную, а мальчишка остался лежать в пыли. Я протянула ему руку и помогла подняться. Он хмуро смотрел на меня, баюкая левую руку.

      — Наврала ради меня? Я бы сам справился.

      Я не стала его слушать и благодарности не ждала.

      — Я кое-что понимаю в травмах, похоже на вывих.

      Он сморщился, но позволил себя осмотреть. Точно, вывих плечевого сустава. Я много раз вправляла такие, когда подрабатывала в травмпункте.

      — Будет немного больно. Тебя Том зовут?

      Не слушая ответа, я стала торопливо пристраиваться сзади и сбоку от мальчика. Моя торопливость была вызвана тем, что в идеале у меня было всего пять минут после травмы, пока не начался мышечный спазм. Подойдя со стороны пострадавшей руки, я попросила его расслабить верхнюю часть туловища, придержала за грудь и заставила слегка наклониться. Травмированная конечность свободно висела; я развернула его руку за запястье и стала аккуратно поднимать ее вверх и вперед. Потребовалась примерно минута, но плечо уверенно встало в привычное положение. Он удивленно покрутился и нахмурился:

      — Я бы справился. Ладно, Смит, я запомню.

      Я пожала плечами и пошла во двор. Мисс Вэйт требовался доброволец, чтобы помыть лестницу, и я вызвалась сама, чтобы не нарушать легенду. Эта парочка, Билли и Джен, совершенно без тормозов, могли бы избить меня за помощь мальчишке. Красивый мальчик, кстати. У него тонкие черты лица, ярко-синие глаза и волосы насыщенного иссиня-черного цвета — очень зрелищное сочетание. Насколько я могла заметить, его старались обходить стороной. Хотя, мало кто дружил между собой, каждый старался выживать в одиночку.