Львиное Сердце - Страница 3

— Он же мог нас размазать… — бормотал он. — Еще немного, и он бы нас размазал…

С точки зрения Виктора, ситуация вовсе не выглядела столь трагично, и если бы мальчишки не форсили, все обошлось бы… Мальчишки? Плюмбум и сам удивился, что мысленно называет А и Б «мальчишками» — они ведь с учетом временной петли стали ему почти одногодки. Под сорок лет каждому, у Алекса вон старший скоро школу закончит. Сила привычки — ведь совсем недавно он видел их юными и задорными. Впрочем, юношеский задор у них сохранился, не отнять.

— Брось, Алекс, — сказал Плюмбум строго. — Разнюнился, как баба. Будто в первый раз. Живы — и отлично. Надо дальше двигать.

— Да ну тебя! — огрызнулся Алекс. — Дай дух перевести. Вот ведь черт! Еще бы чуть-чуть…

— Чуть-чуть не считается, — отрезал сталкер. — Да что с тобой в самом деле? Помнится, в Зоне посмелее был.

— Дурак ты, Виктор, извини. В Зоне еще мы у нас были. А теперь мы — сами по себе!

Хотя фраза прозвучала очень странно, Виктор понял, о чем говорил Алекс. Когда он впервые повстречал двух бесшабашных сталкеров в Зоне, то списывал их лихачество на обычную подростковую веру в бессмертие. Позже Свинцов узнал, что лихачеством там и не пахло, а был точный расчет. Алексу Грозе и Боре Молнии помогали из будущего взрослые Алексей Румянцев и Борис Витицкий. Благодаря точно дозированной информации они не только выжили в самых опасных местах Зоны и вовремя присоединились к экспедиции Плюмбума, но и, оказавшись в 2006 году, сделали блестящую карьеру в «GSC World». Их жизнь была расписана на десятилетия вперед, и они могли быть уверены, что ничего плохого с ними не произойдет. А теперь, когда временная петля замкнулась, а само время неумолимо двинулось дальше, мальчики лишились своих «старших товарищей» и, как следствие, уверенности в том, что им гарантировано счастливое завершение любых авантюр. И если полгода назад в Зоне они не раз поражали Плюмбума зрелостью и точностью суждений, то сейчас сталкер увидел обратную сторону — опекая самих себя, Алекс и Боря так и не позволили себе вырасти и повзрослеть. Проще говоря, если в апреле Плюмбуму и его экспедиции здорово помогли двое взрослых в телах подростков, то теперь ему придется идти в Зону с двумя неоперившимися подростками в телах взрослых людей.

А ведь это проблема, понял Плюмбум. Очень серьезная проблема!

Но озабоченность не выказал. Наоборот, широко улыбнулся и сказал:

— Ну что ж, мальчики, добро пожаловать в реальный мир.

3

Никита Грач был родом из Питера, а потому с детства не любил дождь и туман. Не слишком большое удовольствие — дышать десять месяцев в году холодной водой и два месяца — теплой. Он и на Украину-то сбежал, чтобы пожить в тепле и забыть о слякоти. И вот на тебе — третий месяц торчит в Зоне и может пересчитать сухие дни по пальцам одной руки, а если быть совсем честным перед собой, то по одному пальцу одной руки. С утра до вечера льет дождь, ночью стоит стеной туман. Или ночью дождь, а днем туман. Вот и все разнообразие.

Еще дома, сидя за компьютером и проходя по двадцатому разу «Зов Припяти», он твердо усвоил: главное для сталкера — осторожность и еще раз осторожность. Семь раз отмерь — один отрежь. Поспешишь — Зону насмешишь. Внимательно изучи территорию. Будь бдительным. Не рискуй понапрасну. Именно поэтому, когда пришло время, он выбрал «Долг». Во-первых, «Долг» своих не бросает. Во-вторых, главный там — Давид Роте, один из первых легендарных сталкеров, яманал из завидных, стратег от Бога. За ним как за каменной стеной. Никита был готов к суровой дисциплине и лишениям. Понимал, что жить в Зоне — это не только в рейды ходить и с бандитами перестреливаться. Кто-то должен и картошку чистить, и шваброй махать. Не был он готов только к одному — что вся Зона для него сократится до верхней площадки смотровой вышки, и что вся его жизнь будет проходить под аккомпанемент дождя.

— Задание может показаться вам скучным, — сказал Роте. — Но помните, здесь есть скучная работа, но нет неважной. И нет такой, какую можно делать кое-как. И еще — если на вверенной вам территории что-то случится, вы очень пожалеете о тех временах, когда скучали. Ферштеен, камраден?

С первой частью напутствия Никита согласился очень быстро. Нет, в первый раз, когда он увидел Свалку, глаза у него разгорелись. Вспомнилось детство и стройплощадки, на которые он проникал тайком и с риском для жизни. Вспомнились страшноватые легенды, связанные со Свалкой. Вспомнилось, что именно здесь были найдены первые артефакты в новейшей истории Зоны. Много чего вспомнилось. Конечно, Роте строжайше запретил выходить за пределы поста, но кто и когда выполнял буквально все распоряжения начальства? Да и со смотровой площадки все было преотлично видно, а начинающий сталкер помнил, что набираться бесценного опыта можно просто наблюдая за Зоной.

Со стороны Свалка выглядела музеем по истории спецтехники. Здесь вздымались в небо ржавые скелеты подъемных кранов и торчали массивные кран-балки. Здесь валялись на боку выпотрошенные тепловозы и дрезины. Лежали гусеницами вверх транспортеры и танки. Стояли на вечном приколе легендарные грузовики, которые когда-то возили трупы из центра Зоны. Здесь же было можно увидеть и хитрые инженерные машины — таких Никита никогда не встречал на Большой земле.

По вечерам, когда на Свалке наступало затишье и старатели «Долга» уходили в Депо или на Базу, молодой сталкер любил забираться в кабину какой-нибудь громадины и воображать себя бесстрашным ликвидатором, вступавшим на чернобыльские земли, чтобы остановить невидимую смерть. На самом деле Свалка давным-давно была исследована до крайних закоулков и выпотрошена до дна. «Долг» превратил ее в настоящий полевой комбинат. Радиоактивные пятна огорожены. За эволюцией старых аномалий наблюдают годами. Новорожденные тут же очерчиваются, описываются и заносятся в базу данных системы многоуровневого мониторинга «Длань». Их «подкармливают» железом и мутантами-подранками — чтобы получить стандартизованные артефакты для продажи институтам и транснациональным корпорациям. В общем, конвейер конвейером — ничего загадочного, а тем паче романтичного.

Порой Никита думал, что Давид Роте послал его сюда просто так, чтобы занять хоть чем-то. Сменщик Серега Штопор тупо пил не просыхая, но каким-то чудом ему удавалось выглядеть прилично, когда «долговцы» привозили им продукты. Никита выпивку не любил, поэтому проводил дни, занимаясь нехитрыми бытовыми делами, гуляя по окраинам Свалки или изучая Свалку сверху. Впрочем, иногда по ночам в развалинах к югу начиналось какое-то шебуршение: мелкие бандитские шайки, пользуясь темнотой и туманом, пытались пробраться на территорию, контролируемую Давидом Роте, и чуток пошакалить. Тогда становилось страшновато, но и азартно. Никита тут же оживал, снимал автомат с предохранителя и орлом озирался вокруг, силясь разглядеть противника. Хотя у молодого сталкера был строжайший приказ: ничего не предпринимать, а сразу докладывать в штаб по проводному телефону — он догадывался, что в случае чего штаб не поможет и отстреливаться придется самому. У штаба, похоже, тоже был строжайший приказ ничего не предпринимать — во всяком случае, никаких операций по очистке Свалки от мелкого ворья Роте не организовывал.

После двух недель вынужденной «отсидки» Никита уже наизусть знал все места, где у вышки протекал навес, а также расположение всех машин и куч ржавого хлама в округе. Правда, иногда ему казалось, что последние меняют свое местоположение — но он уже не верил в чудеса и полагал что местные все выдумывают, просто чтобы спастись от скуки.

Сегодня монетка легла туманом, а не дождем. Никита никак не мог решить, что ему нравится меньше: туман или дождь. Пожалуй, все-таки туман был хуже. Конечно, это была не питерская холодная слизь. Здесь туман наползал с Болота, а потому пах илом и горьковатым дымом костра. Только почему-то от этих вполне обычных запахов волоски на загривке у Никиты вставали дыбом.