Львиное Сердце - Страница 14

— Господин генерал, вижу темное пятно к югу, на трассе. Похоже на облако, но оно очень быстро приближается.

Глава 5

Мы браво и плотно сомкнули ряды…

1

Автоколонна выехала из Борисполя ночью и на рассвете была уже в Чернигове. Объехав город по кольцевой, примерно через полчаса машины пересекли границу Украины и Белоруссии.

Красный шар солнца висел невысоко, с Днепра наползал туман. Пограничники засыпали на ходу и ограничились самым поверхностным досмотром. Их внимание не привлекли ни трейлеры с зарешеченными окнами, ни мини-экскаватор «Hitachi» на транспортной платформе, ни крытый фургон, проседающий под тяжестью груза. Алексей Румянцев и Борис Витицкий хорошо знали свое дело и умели пользоваться своим влиянием — маршрут был проложен заранее, все участки проверены, появление посторонних лиц отслеживалось загодя. Ну и, понятное дело, на пропускном пограничном пункте не было никого лишнего, только «свои».

Далее путь автоколонны пролегал по Полесскому радиационно-экологическому заповеднику — по местности, принявшей на себя большую часть смертельно опасных осадков после взрыва реактора Четвертого энергоблока. До самого Большого Выброса 2006 года здесь была Зона отчуждения, которую активно заболачивали, задреняли и засаживали лесом, для того чтобы уменьшить исход радиации вместе с пылью. После Выброса на западной границе заповедника установили военный кордон, превратив леса в естественный буфер между Зоной и «населенкой». Правда, ходили слухи, что кордон не абсолютен, и, кроме медведя и рыси, в здешних лесах можно встретить хищников попричудливее. Но так ли это было или нет, ни одна из местных зверюг не потревожила путешественников — рев моторов, надрывавшихся в борьбе с заросшими грунтовыми дорогами, служил лучшей защитой от непрошенных гостей. Только ветер гудел в кронах сосен, звенел листвой осин, покачивал могучие ветви дубов.

Здесь движение колонны сильно замедлилось — дорогу то и дело перегораживали упавшие деревья и канавы, вырытые когда-то лесниками заповедника для того, чтобы затруднить передвижения браконьеров. Поэтому второй раз границу Белоруссии с Украиной машины пересекли далеко за полдень. Оставшееся расстояние до реки Припяти преодолели быстрее — здесь было хорошее шоссе.

Дальше снова пошла грунтовка. Дорога вилась вдоль берега мимо озер-стариц: Добруши, Некоры, Казенного, Прорвы, Старика, Кургана, пересекая брошенные поселки Кошовку, Староселье, Кривую гору. Здесь никто не жил с 1986 года, дома вросли в землю, их затянуло мхом и плющом, как средневековые развалины. Бывало, что дозиметры принимались пищать — особенно часто это случалось, когда за окнами мелькали насквозь прогнившие кресты очередного старого кладбища. Во время взрыва на ЧАЭС огромное количество изотопов, скопившихся за много лет в результате выгорания атомного топлива, было выброшено в воздух, рассеялось с ветром, а позже ушло в почву с дождями и грунтовыми водами. И даже теперь, сорок лет спустя, земля не забыла случившегося.

В одном из дворов они увидели белый обглоданный до чистоты костяк какого-то крупного животного.

— О, глянь, коровку кто-то бросил! — прокомментировал увиденное Серега Новиков — чернявый, беспокойный парень, который то и дело доставал из кармана пачку сигарет, совал сигарету в рот, потом виновато оглядывался на соседей по машине и снова прятал сигарету в пачку, а пачку в карман.

— А как тут не бросишь? — возразил высокий и белобрысый Миша Врач (он на самом деле был дипломированным врачом и легко согласился за дополнительную плату оказывать первую медицинскую помощь участникам экспедиции). — Когда людей отсюда вывозили, скотину брать с собой запрещали — здесь радиоактивное облако прошло, и все сильно фонило. Людей еще кое-как обрабатывали, обеззараживали, но коровами или собаками никто не занимался. Говорят, слепые псы в Зоне — это потомки тех еще чернобыльских собак.

— Ерунду городите, — отрезал Иван Тропник — спокойный и немногословный сибиряк. — Скотину тогда не бросали, ее забивали и хоронили. Так что если и была у хозяев корова — лежит сейчас где-то в скотомогильнике. А это лось или зубр из леса забежал, да и помер… от чего-то…

— Кстати, мужики, хотите анекдот? — снова заговорил Серега. — Старинный. Дед еще рассказывал. Встречаются, значит на небесах два покойника. «Привет, ты откуда?» — «Из Чернобыля». — «А отчего погиб?» — «От радиации. А ты откуда?» — «А я из Киева». — «А от чего погиб?» — «От информации». Не, ну смешно же, правда?..

И он с надеждой вглядывался в лица попутчиков.

Плюмбум хмуро посмотрел на часы — он недооценил состояние дорог в заповеднике, и теперь экспедиция серьезно отставала от графика. Придется ночевать в Зимовище — соваться на ночь глядя в Зону врагу не пожелаешь. Однако заговаривать раньше времени с профессором Райкой об изменении планов он не хотел. Тем более что она ехала с водителем в кабине тягача, и совещаться с ней было просто технически неудобно. До Зимовища доберемся — там видно будет. Судя по досье, для Райки это далеко не первая ходка в Зону, кое-что должна понимать.

Вот наконец впереди показалась железнодорожная насыпь, затем хорошо укрепленное здание внешнего блокпоста, досмотровая будка и шлагбаум. Плюмбум вытащил из кармана согласованное во всех возможных инстанциях разрешение, но выскочивший из будки миротворец замахал руками:

— Разворачивайтесь! Дорога закрыта! Все назад!

Водители заглушили моторы. Виктор совал миротворцам под нос бумаги, просил вызвать командира, но уперся в глухую стену. Парни были явно напуганы, не хотели ни документов, ни денег, а требовали только одного: гражданские лица должны немедленно покинуть Предзонник.

Плюмбум отошел к машинам и с наручного ПДА попытался позвонить Алексу или Боре, спросить, не знают ли те, что происходит, но с удивлением обнаружил, что мобильная связь не работает, местные точки входа в Сеть не отзываются, но — самое главное! — не отвечает «Длань». А это уже не лезло ни в какие ворота.

— Почхему стоим? — из кабины вылезла недовольная профессор Райка и подошла к нему. — Кхогда поедем?

— Кордон закрыт. Наш пропуск больше не действует, — коротко доложил Плюмбум. — Видимо, что-то произошло.

— Но мы дхолжны ехать.

Виктор вздохнул.

— Не думаю.

— Не нхадо думать! Нхадо ехать!

«Дура или издевается? — подумал Плюмбум. — А какая разница? Если издевается, значит дура и есть».

— Мадам, — терпеливо начал он. — Во-первых, эти ребята настроены серьезно. Во-вторых, накрылась вся система мониторинга и связи, и мы теперь не знаем, что творится в Зоне. А в-третьих, через час стемнеет. По этим трем причинам соваться сейчас в Зону считаю неразумным. Подождем до утра. Возможно, что-то и прояснится.

— Но это недхопустимо! Промедление недхопустимо!

— Мадам, речь идет о нашей безопасности…

— Те, кто хотел безопасности, дхолжны были остаться в Кхиеве.

Плюмбум с независимым видом пожал плечами.

— Тогда, мадам, боюсь, вам придется продолжать путь в одиночестве. В Зону наобум и без технической поддержки я не полезу. И никому не посоветую. А мне здесь доверяют больше, чем вам. Кроме того, здравый смысл на моей стороне. Верно, Иван? — обратился он к вставшему рядом Тропнику.

— Не хотелось бы спешить, — согласился тот. — Поспешишь — контролера насмешишь. Разобраться сначала надо.

Тут к каравану снова приблизился миротворец, одетый по полной экипировке: бронекостюм «Берилл-7СН» с тактическим шлемом, боевая разгрузка «Жук», контейнеры военстала на поясе. Вид он имел насупленный, а в руках держал швейцарскую винтовку «СГИ-5к» — штатное оружие батальона ООН, охранявшего периметр Зоны.

— Ну что встали, мужики? Говорю вам, поворачивай оглобли. Сегодня не приемный день.

— Здравия желаю, господин капитан! — Тропник мгновенно перешел на уставную речь. — Прошу объяснить причины строгого запрета на въезд в Предзонник.