Лувр - Страница 5
Уже в это время у Генриха стала появляться седина. К тому же он отпустил бороду, и она по большей части была совершенно белой, как и его волосы. В 1583 году венецианские послы, прибывшие в Лувр, заметили, что, «принимая причастие, король слегка приподнял шляпу, чего он никогда не делал при других обстоятельствах, так как из-за недомогания у него была обрита почти вся голова». Действительно, у Его Величества голова и уши болели постоянно, а потому он носил на своем, уже практически лысом, черепе шляпу в виде берета, которую никогда не снимал. Эта шляпа еще более удлиняла его голову; таким король предстает на всех портретах.
В конце своего правления монарх приобрел вид более величественный. Правда, он уже не был так молод, но по-прежнему его отличала от всех окружающих изысканность и очаровательная импозантность. Один из его самых преданных слуг, Шаверни, записал в своих «Мемуарах»: «Этот принц обладал величественной осанкой и высоким ростом, достоинством и степенностью, соответствующими его величию, мягким и приятным слогом, никого и никогда он не унизил словом».
Но и у короля были определенные границы терпения и мягкости. Когда его выводили из себя, монарх становился агрессивным и неистовым. В этом случае доброжелательная манера поведения забывалась.
Однажды королю представили неоспоримые доказательства мошенничества канцлера де Месма. Этого канцлера Генрих III собственноручно вышвырнул с луврского двора, да еще дав ему пинка.
В другой раз, во время заседания в Лувре Совета, Мишель де Севр публично обвинил интенданта по финансам Милона де Виндевиля в растрате и обогащении за счет выплаты долгов короля, дословно: «Интендант – вор и убийца французского народа». Генрих III вспылил, вскочил со своего места и хотел немедленно проткнуть шпагой Виндевиля. Если бы немедленно другие советники не удержали короля, в зале Лувра произошла бы трагедия.
Однако эти случаи были крайне редки, поскольку всем своим подданным Генрих III внушал искреннее уважение. Если кто-то сравнивал Генриха III – последнего Валуа – и Генриха IV – первого Бурбона, то подобное сравнение явно было не в пользу Генриха IV. Одна из придворных дам, увидев Генриха IV в галерее Лувра, произнесла: «Я видела короля, но не видела Его Величества». Она была права – Генриху IV, всегда непринужденному, добродушному, подчас неряшливо одетому, не хватало истинно королевского престижа.
И все же внешние достоинства Генриха III меркли перед его слабым здоровьем. Враги короля радовались, распуская слухи, что королю не суждено прожить долго и следует как можно скорее искать нового наследника без дофина. Злопыхателей усердно поддерживали астрологи, хотя реальная жизнь и опровергала все их мрачные пророчества: став старше, Генрих III физически окреп, и его состояние стабилизировалось.
Враги Его Величества считали его королем подставным, который может думать лишь об удовлетворении своих прихотей, этаким коронованным снобом, не имеющим ни малейшего желания исполнять возложенные на него обязанности. У короля, говорили они, хватает энергии лишь на балет да маленьких собачек; кроме того, он способен опуститься до такой детской игры, как бильбоке. Все это, конечно, было, но такие аспекты жизни Генриха III представляются ничтожными.
Не следует забывать о том, что в 16 лет будущий монарх успешно исполнял обязанности генерал-лейтенанта. Он обладал острым проницательным умом и хотел применить свои дарования в делах управления государством, однако общество почему-то смеялось над этим. Впрочем, общество часто ошибается, так же как и кинжал убийцы не выбирает: для него равны такие совершенно разные личности, как Генрих III и Генрих IV.
Поселившись в Лувре, Генрих III по праву стал первым господином в королевстве. Он имел неотъемлемое право командовать. Король постоянно старался расширить свои знания в политической области. В 1583 году перед ассамблеей дворянства он написал «Трактат о всех штатах в Испании», где раскрыл полную картину ресурсов Филиппа II, «Об истории созыва трех Генеральных Штатов Франции», «Об основах государства и способах правления», «Историю званий и должностных лиц», «Историю дворянства, гербов и геральдики». Генрих начал писать историю собственного правления, которая осталась неоконченной: помешала внезапная смерть.
Однако к благим намерениям короля общество относилось с нескрываемым презрением. А если столь велик его интерес к политическим течениям, то только потому, что Генрих III – сторонник Макиавелли. Действительно, Его Величество просил своего чтеца сделать ему интерпретацию Тацита и Полибия и, кроме того, «Беседы» и «Государя» Макиавелли. И все же это не доказательство макиавеллизма Генриха. В основном на эту точку зрения повлияло участие Генриха в трагических событиях Варфоломеевской ночи.
Самым расхожим являлось мнение, что Варфоломеевская ночь была подготовлена заранее, но, исходя из фактов, изложенных выше, становится понятно, что это неправда. Будь Генрих III последователем Макиавелли, немедленно после этого события он заточил бы в каком-нибудь замке и своего брата, и Генриха Наваррского заодно. Однако от природы Генрих III был добродушен, что никак не могло отличать принца, искренне следующего заветам Макиавелли.
Генрих поражал своих современников тем усердием, которое он проявлял в деле решения административных вопросов. В то время большинство французов были уверены, что король должен быть в первую очередь солдатом, военачальником всего королевства. Что же касается решения государственных дел, ответов на разного рода запросы из-за границы или из провинций, то этим обязаны заниматься государственные секретари. Однако Генриха III в полной мере можно назвать монархом-администратором.
С юности Генрих III стал членом государственного Совета, заседавшего в Лувре. Он был усидчив и прилежен настолько, что даже иностранные дипломаты замечали разницу между равнодушием Карла IX и интересом Генриха III. На Совете Карл откровенно скучал и мечтал лишь о развлечениях, в то время как испанский посол говорил Филиппу II о Генрихе: «Он присутствует на Совете вместо короля и ведет все дела».
Став монархом, Генрих продолжал выполнять государственные обязанности так же усердно. Об этом свидетельствует его переписка с Виллеруа о государственных советниках. Например, в июле 1579 года он пишет: «Д’О здесь нет. Я сам был отцом Мартеном, так как я показал их (то есть письма, отправленные Виллеруа) только себе самому. Я их прочитал, ответил и сам сделал конверты». Через два месяца господин д’О продолжал отсутствовать. Генрих III пишет: «Теперь я единственный государственный секретарь, так как д’О поехал во Фресн». В августе следующего года Генрих снова писал Виллеруа: «Я видел ваше письмо. Я передам матери свое впечатление, так как подобный факт стоит обсудить». Таким образом король давал понять, что хочет забрать всю полноту государственной власти в свои руки. Даже когда он хотел уединиться, то никогда не забывал предупредить об этом министров. В 1585 году он говорил Виллеруа: «Скажу вам и государственному секретарю, что за три дня моего отсутствия вы сохраните все депеши до моего возвращения, чтобы я все знал». Один раз он велел Виллеруа в случае возникновения проблем обращаться к королеве-матери: «Пока я буду у капуцинов, если возникнут срочные и важные проблемы в связи с депешами, покажите их все королеве, не отсылая мне. Я буду молиться Господу шесть полных дней. Прощайте. Передайте это своим коллегам».
В 1584 году Генрих проявил прямо-таки чудеса административного руководства. Он окружил себя небольшой группой секретарей, которым можно было доверить идеи и планы. Часто он писал сам. Сейчас в Национальной библиотеке находится рукопись «Заметка, написанная рукой короля Генриха III, относительно того, что он хотел урегулировать в своем королевстве». Несмотря на то что Екатерина Медичи все еще занимала видное место в правлении, а король продолжал постоянно советоваться с ней, поручал вести переговоры либо с протестантами, либо со сторонниками Лиги, Генрих уже забрал власть в свои руки полностью, а что касается доверия, то доверял он лишь себе самому. Кавриана пишет: «…имея вид очень далекого от дел человека, он собственноручно пишет больше, чем секретарь, и сам решает важные дела королевства… Он терпелив, держит все в тайне и в своей памяти. Он быстро отвечает и располагает некоторыми великолепными уловками, когда не хочет что-либо делать».