Лунный Зверь [СИ] - Страница 70

— Не бойся, девочка. С тобой ничего не случится.

Голос прозвучал так неожиданно, что Риса не поняла, откуда он. Моргнула растерянно. Не зверь ведь говорит с ней?! Нет, разумеется. Она осторожно повела глазами вправо, влево, надеясь увидеть в подземелье еще кого-то.

— Не бойся и не противься тому, что я буду делать. А лучше бы тебе и вообще отключиться.

Голос долетал не снаружи. Он был внутри, в ее голове! Мало того, вопреки своей воле она начала подниматься на ноги. Будто кто-то неведомый пробрался внутрь ее тела. Это было слишком. Риса всхлипнула. И потеряла сознание.

Но не упала. Другая распоряжалась ее телом. Дали смотрела в огромные желтые глаза зверя.

— Вот мы и встретились вновь, мой Лунный Зверь. Я пришла освободить тебя, исправить ошибку. Давно нужно было сделать это. Еще в нашу первую встречу, в далеких северных лесах, помнишь? Тогда я испугалась, сбежала. Теперь — не сбегу.

Она протянула руку. Зверь осторожно принюхался, ткнулся своим холодным шершавым носом в ладонь.

— Потерпи. Совсем недолго осталось.

Баллада о Лунном Звере

— Ты довольна?

Танита оглянулась на стоящего в дверях спальни принца. Лицо юноши было бледно, губы чуть заметно дрожали.

— Вполне.

— Что ж, хорошо… Я пошел.

— Э, нет. — Княгиня поднялась с кресла. — Представление только начинается.

Она мягко толкнула его назад в спальню. Мягко, но сильно. Принц не ожидал встретить в руках мачехи столько силы. Полуобняв, женщина потянула его к комоду в углу.

В этот раз Малек мог наблюдать работу потаенного механизма. Едва последний из бронзовых шаров, прикрепленных по углам крышки, был повернут, внизу что-то металлически задребезжало, и комод вместе с квадратом пола поехал в сторону.

Окна спальни прикрывали толстые бархатные портьеры. Но задернуты они были недостаточно плотно, рассеянный дневной свет проникал внутрь комнаты. Он освещал ее не намного ярче, чем масляные светильники, но иначе. В этом свете отверстие в углу не выглядело бездонной пропастью. В нем серели каменные ступени, ведущие в подземелье.

— Пошли. Тебе ведь нравится смотреть, как Лунный Зверь забавляется с девушками?

Княгиня засмеялась своей шутке и толкнула принца к лестнице. Малек не хотел спускаться туда. Страшился увидеть кровавую развязку истории. Но противиться женщине не мог. Не было у него ни сил, ни решимости для этого.

Танита не старалась вести себя тихо. Чего ей было опасаться в собственном логове? Заслонка на двери отворилась с противным скрежетом.

— Ну, мальчик мой, смотри!

Женщина отодвинулась в сторону, уступая место у окошка спутнику. Пусть увидит страшную смерть Белоснежки. Смерть той, которая доверилась ему, понадеялась на него. И которую он предал. Эта картина застрянет в его голове навсегда, до самой смерти. Будет с ним днем и ночью, во сне и наяву. И единственная, кто сможет даровать забытье, — она, Танита. А взамен Малек будет готов на все. Не умереть ради нее — кому нужна его смерть? — совершить самую ужасную мерзость, самое страшное преступление…

Принц покорно подошел к отверстию в двери, заглянул. Что он там видит сейчас? Как Лунный Зверь оттяпал голову девчонке? Жаль, если начал с головы. Княгиня не злилась на Рису за ее проступок Не она первая, не она последняя пыталась проникнуть в тайну подземелья. Ей просто были приятны муки жертв Зверя. Она уже научилась ощущать трепет их плоти. Не утерпев, опустила веки, сосредотачиваясь на нитях, связывающих две половины ее существа. Первым, как всегда, проявилось обоняние. Запаха свежей крови не было, значит, к трапезе зверь не приступил. Вкус и осязание говорили о том же. Через миг восстановятся слух и зрение, и тогда уж она станет полноправной участницей завораживающего действа…

…Удар был так резок и силен, что Танита не смогла удержаться на ногах. Он пришелся в самое уязвимое место — нижнюю часть живота. В первый миг возникло ощущение кинжала, вспарывающего живую плоть. Мальчишка, сопляк, он все же попытался убить ее! Но тут же поняла: все хуже, намного хуже. Не кинжал вонзили ей в живот, перерубили пучок нитей, связывающих ее и Зверя. Да, она сможет восстановить их, стать вновь Юдиным целым. Но сколько же сил на это потребуется!

Боль отпускала. Черно-алое марево перед глазами начало рассеиваться. Танита обнаружила, что полулежит на ступенях и Малек удивленно смотрит на нее.

— Тебе нехорошо?

Ненависть хлестнула звонким ударом бича, как запоздалая реакция на первую мысль о кинжале. Бедняга даже отпрянул, гулко ударился спиной о железную дверь. Княгиня тут же погасила свой всплеск злобы.

— Что… Что случилось? — Теперь на лице Малека Явственно проступил испуг.

В самом деле, что случилось? И Танита задала себе этот вопрос. Кто стал между ней и Лунным Зверем? Кто сумел обнаружить цепь, соединяющую их, и так болезненно ударить по ней?

Ответ был прост. Лишь один человек Способен на подобное. Тот, кого она сделала ключом к этой цепи. Но она же этот ключ и забросила, так далеко, как только смогла! Пусть не за пределы этого мира, но за пределы, доступные его жителям. И пути вернуться оттуда не существовало.

А вот же вернулся! Танита знала это наверняка. Та часть ее, которая была Танитой, знала. Внезапный ужас сковал тело. Прежде она была уверена — власть над Лунным Зверем, над его силой принадлежит ей безраздельно. Получается, нет? Получается, еще не все она знает о законах своего мира?

Страх отразился на лице женщины. Это заставило Малека побледнеть сильнее. Он облизнул пересохшие губы, попытался бочком проскользнуть мимо нее, сбежать. Как ни странно, трусость другого придала княгине силы. Она сбросила оцепенение, усмехнулась. Размышлять сейчас о природе вещей глупо и несвоевременно. Нужно действовать, быстро, безошибочно, чтобы не лишиться того, что сумела заполучить.

— Не бойся, ничего страшного не произошло. Один человек неожиданно решил навестить нас.

Клеон не успел понять, что случилось, и испугаться. Только что прямо по курсу вставало из океана солнце, свежий утренний бриз срывал пену с гребешков волн, над головой раздувался парус. И мгновенно все исчезло. Будто обрушилось черное ничто, смяв и синее небо, и лазурный океан, и восходящее солнце, и лодку… Он зажмурился от неожиданности. А когда открыл глаза вновь, над ним склоняли густые кроны деревья.

Клеон шевельнулся. Сел. Поднялся на ноги. Место он узнал сразу. Поляна посреди чащоб Моннора, та самая, где разбойники преградили путь двум беглецам. Даже показалось: пригрезился и остров, и Нгир, и Белая Богиня. Выпал из седла, ударился головой. Пока лежал без памяти, разбойники лошадей увели. Это казалось так правдоподобно, что даже окликнул негромко:

— Танита?

И тут же понял: не сон. Вон листва на деревьях какая зеленая, лето в самом разгаре. А в прошлый раз осень начиналась. Да что деревья! Из прежней одежды на нем — штаны да рубаха исподняя, вылинявшая, затертая от многих стирок, пропахшая морской солью.

И руки в мозолях — не звездочета придворного руки, рыбака. А на лице вместо усиков юношеских — успевшая отрасти борода. Не сон то был, явь. Колдовское заклятье забросило его на неведомый остров. А что вернуло назад?

Клеон пожал плечами. Искать ответ он не собирался. Главное — вернулся в Лерию. К Таните!

Ни дикий зверь, ни злой человек не смели стать на пути. Даже сама природа будто почувствовала, что обязана покориться его воле. Непроходимая лесная чаща, крутые скалы и стремительно несущиеся потоки отступали, пропуская его. Но дорога от сердца Моннора до предгорий была долгой, а силы человеческие не беспредельны. Целый день понадобился, чтобы осилить ее. Лишь когда солнце начало опускаться за горные кряжи, Клеон увидел перед собой полого опускающуюся к востоку долину. И далеко, у самого горизонта — охряно-серую россыпь Онгера. Сегодня ему туда было нипочем не дойти.

У подножия горы, на которой он стоял, приютилась деревенька в три десятка дворов. Когда они с Танитой спасались от погони, деревни этой не заметили. Наверное, скакали южнее, где предгорья были обманчиво доступными, а потом заводили в непроходимый лабиринт лощин. Сейчас же Клеон каким-то чутьем нашел самую легкую и короткую дорогу сквозь Моннор. Даже тропу разглядел, бегущую в сотне ярдов ниже по склону. Тропа спускалась прямо к деревеньке и была так широка и удобна, что путник изменил свое первоначальное решение устроить ночевку в лесу. А вспыхнувший в окошке крайнего домика огонек показался гостеприимным приглашением.