Лунный зверь - Страница 8

«Сама по себе механика функционирования двигателя зависит от количества оборотов в минуту. При очень низких оборотах, т. е. от пятидесяти до ста, вектор давления будет направлен практически вертикально плоскости оси. Если вес был подобран правильно, то машина на этой стадии станет плавать в воздухе, но продвижение вперед будет практически нулевым».

Здесь Пендрейк остановился в замешательстве. В этой записке речь могла идти только о его двигателе. Но что все это значит? Он продолжил чтение:

«По мере увеличения количества оборотов в минуту, вектор давления начнет быстро смещаться к горизонтальной плоскости, пока, при достижении примерно пятисот оборотов, тяга не будет направлена по оси самолета, а все боковые и противодействующие моменты погасятся. Именно на этой стадии двигатель можно толкать вдоль стержня, но не наоборот. Напряжение поля так велико, что…»

Прочитав упоминание о стержне, Пендрейк уже не сомневался. Он слишком хорошо помнил на собственном горьком опыте, что стержень нельзя вытащить из двигателя.

Итак, волшебником атомного века оказался доктор Грейсон.

Совершенно неожиданно Пендрейк почувствовал слабость. Он откинулся на спинку кресла, когда непонятно почему закружилась голова. Он подумал: «Нужно встать и убираться отсюда. Теперь, когда я знаю, мне тем более нельзя попадаться».

Чувство торжества охватило Пендрейка, когда парадная дверь захлопнулась за ним. Он шел по улице, мысли разлетались, и от безудержного восторга, во власти которого он оказался, его шатало, как накачавшегося наркомана. Он позавтракал в какой-то забегаловке в миле от дома Грейсона, и лишь тогда по-настоящему осознал всю значимость того, что узнал: «Итак, доктор Грейсон, известный ученый, и есть тот человек, которых стоит за всем этим делом! Ну и что дальше?»

Выспавшись, он позвонил Хоскинсу по межгороду.

«Невозможно, — подумал он, дожидаясь соединения, — справиться со всем таким сложным делом в одиночку».

Случись что-либо с ним — и его открытие уйдет вместе с ним в Вечность и вряд ли когда-нибудь будет обнаружено снова. В конце концов, он оказался здесь, потому что присягал на верность своей Родине, и эта клятва для него не являлась пустым звуком.

Его мечтания оборвались, когда телефонистка произнесла:

— Мистер Хоскинс отказывается говорить с вами, сэр.

Похоже, что с самого рождения у него одни и те же проблемы. Когда во второй половине дня он сидел в библиотеке отеля, мысли его все время возвращались к одиночеству его положения, осознаванию того факта, что ему одному придется и принимать и решать все решения касательно двигателя, на свой страх и риск. Какой же он идиот! Ему нужно выбросить из головы всю эту жалкую затею и вернуться в Кресцентвилль. До наступления зимы предстоит много чего сделать в поместье. Но он понимал, что такая жизнь не для него. Чем он будет заниматься в этом пустынном городишке в течение долгих зимних дней и еще более длинных ночей?

Двигатель отодвинул все на второй план. Точкой отсчета всего его интереса к жизни, его возрожденного духа стал момент обнаружения им этой похожей на пончик штуковины. «Без двигателя, или, вернее, — намеренно поправил он себя, — без поисков двигателя, я — потерянная душа, бродящая бесцельно в вечности, которой является мое существование на Земле».

Внезапно очнувшись от невеселых мыслей, не зная даже, сколько же времени он провел в таких раздумьях, он вдруг обнаружил в руках книгу и вспомнил, для чего пришел в библиотеку. Книга была экземпляром «Энциклопедии Хилларда», издание 1968 года. Из нее он узнал, что доктор Макклинтон Грейсон родился в 1911 году, что у него одна дочь и два сына и что он внес значительный вклад в теорию расщепления атомного ядра. О Сайрусе Лэмбтоне в энциклопедии говорилось следующее:

«… промышленник и филантроп, основал в 1952 году институт Лэмбтона. В послевоенное время мистер Лэмбтон стал активным сторонником движения „Обратно к земле“, специально созданный для этого Центр располагается…»

В конце концов однажды в теплый октябрьский вечер Пендрейк купил автомобиль. Его дни превратились в однообразную рутину. Слежка за Грейсоном, выходящего из своего дома утром, следование за ним, пока он не исчезал из виду в здании Лэмбтона, наблюдение по вечерам. Это казалось бесконечной бессмысленной игрой.

На семнадцатый день обычный размеренный распорядок жизни был наконец нарушен. В час дня Грейсон внезапно вышел из аэрогельного пластика строения, в котором после войны обосновался Центр Лэмбтона.

Само это время было необычным. Но сразу же стали ясны отличия этого дня от остальных. Ученый прошел мимо своего серого седана, припаркованного рядом со зданием, и прошел с полквартала к стоянке такси, откуда направился к состоящему из двух больших башен зданию на Пятидесятой улице. На фасаде сверкала надпись:

«ПРОЕКТ ПОСЕЛЕНИЯ САЙРУСА ЛЭМБТОНА».

Пендрейк смотрел, как Грейсон отпустил такси и исчез за вращающимися дверями одной из башен. Озадаченный, но в легком возбуждении, Пендрейк медленно прошел к окну, в котором был выставлен большой освещенный плакат. На нем было написано:

«„ПРОЕКТ ПОСЕЛЕНИЯ САЙРУСА ЛЭМБТОНА“ ищет имеющие серьезные намерения молодые пары, которые готовы обосноваться и упорным трудом зарабатывать себе на жизнь в плодородном регионе с прекрасным климатом. Предпочтение отдается бывшим фермерам, сыновьям фермеров и их женам — дочерям фермеров. Нам не нужны те, кто не сможет отвыкнуть от городской жизни или у кого есть родственники, требующие присмотра. Вам предоставляется реальная возможность принять участие в грандиозном частном проекте.

На сегодняшний день нам необходимы еще три пары для участия в последнем распределении наделов, которые отправятся на место в сопровождении доктора Макклинтона Грейсона. Прием ведется до 11 вечера.

СПЕШИТЕ!»

Плакат, похоже, не имел никакой связи с двигателем на склоне холма, однако наводил на мысль, которая никак не желала уходить и на самом деле была результатом побуждения, давившего на него в те ужасные дни, теперь далекие. Целый час он пытался подавить этот порыв, но понял, что это не в его силах, и, понуждаемый им, заставил свое несопротивляющееся тело направиться к ближайшей телефонной будке. Через минуту он набирал номер компании «Энциклопедия Хилларда».

Последовало несколько минут ожидания, пока Элеонору звали к телефону. Тысячи мыслей возникло в его голове и дважды он едва не вешал трубку, пока наконец не услышал:

— Джим, что случилось?

Тревога, прозвучавшая в ее голосе, казалась ему самым сладким звуком, который он когда-либо слышал. Пендрейк взял себя в руки и начал объяснять, чего он хочет:

— Раздобудь где-нибудь старое пальто, надень дешевое платье из бумажной ткани или еще что-нибудь такое, а я куплю что-нибудь потасканное. Я хочу узнать, что же скрывается за ширмой этого поселенческого проекта. Мы можем отправиться туда сегодня вечером перед наступлением темноты. Простое наведение справок — не думаю, что риск будет каким-то большим.

Его настолько захватило ожидание томительного момента, когда он снова увидит ее, что тревожная мысль о возможной опасности не поднималась на поверхность сознания до тех пор, пока ее фигура не появилась в поле его зрения на улице. Она прошла бы мимо него, если бы он не шагнул вперед и не крикнул:

— Элеонора!

Она тут же остановилась. Глядя на нее, ему только сейчас пришло в голову, что та девчушка, на которой он женился шесть лет назад, вдруг выросла. Она еще оставалась вполне стройной, чтобы удовлетворять любым стандартам женской красоты, но уже в ее фигуре появились и очертания зрелости. Она сказала:

— Я забыла о твоей маске и искусственной руке. Ты сейчас выглядишь почти как…

Пендрейк натянуто улыбнулся. Она не знала и половины всей правды. Сейчас его новая рука уже почти выросла до локтя, и кисть с пальцами были вполне различимы. Она плотно сидела в полости искусственной руки, сообщая его движениям направленность и силу.