Лунный зверь - Страница 60

Когда из-за двери показалось нахмурившееся лицо Проже, Корлисс на мгновение замер. Когда тот вошел и выпрямился во весь свой огромный рост, Корлисс резко бросил ему:

— Проже, если не хочешь потерять мое уважение, не предпринимай ничего.

Голландец окинул его грозным взглядом.

— Ничего я не собираюсь делать. Просто на меня что-то нашло. Но мне все равно не нравятся его глаза. Вот и все.

Он обошел стол. «Странно, — подумал Корлисс, — несмотря на легкость, с которой этот незнакомец управился с ним, уважение, с которым к нему относились остальные, нисколько не убавилось». Было ясно, что Проже вернулся в дом вовсе не из-за страха: это чувство ему было неведомо.

С ворчанием Проже уселся на свой стул и принялся в бешеном темпе запихивать еду в рот. Корлисс, словно эхо, издал вздох вслед за остальными — прозвучавший, как тихий свист. Мысленно он уже представил себе барак, разнесенный в щепки.

Один из мужчин — смуглый француз Перратин — торопливо заговорил, и эта поспешность была скорее свидетельством его желания разрядить напряженную атмосферу, нежели его озабоченности, которую он пытался выразить в своих словах:

— Босс, мне кажется, двоим из нас следует пойти и проверить, не появилось ли снова то чудовище, которое мы видели вчера. Клянусь — и Бог тому свидетель — я попал ему между глаз!

— Чудовище! — воскликнул высокий худощавый человек, сидевший в конце стола. — Что еще за чудовище?

— Его заметили со второй лодки! — коротко объяснил Корлисс. — Перратин рассказал мне об этом прошлой ночью, но меня тогда клонило ко сну, и я помню что-то насчет огромного существа с плавниками, как у ската.

— Sacre du Nom! — закричал Перратин. — Да скат просто безвредное дитя по сравнению с этим чудовищем! Оно было серо-голубым, и его трудно было разглядеть в воде, но у него была акулья голова и хвост — длинные и ужасные… — Он внезапно замолчал. — Что с тобой, Умник? Ты так вылупил глаза, словно уже видел это существо раньше.

— Нет, не видел, но слышал! — ответил высокий худощавый англичанин, растягивая слова.

Что-то странное прозвучало в его словах, и Корлисс резко взглянул на него. Он глубоко уважал Умника Стапли — ведь тот получил университетское образование; прошлое его было окутано тайной, но нельзя сказать, что это было необычным — у каждого из людей, собравшихся в этом бараке, было что-то в прошлом.

Стапли продолжал:

— Возможно, ты, Перратин, не знаешь, но только что ты описал мифического владыку акул. Вот уж не думал услышать, что такое чудовище существует на самом деле…

— О Господи, — кто-то прервал его, — мы что, должны выслушивать весь этот вздор про туземные суеверия? Продолжай, Перратин.

Тот посмотрел на худощавого Стапли с выражением нескрываемого уважения, которое он и еще несколько из собравшихся испытывали к англичанину, а потом, когда Стапли ничего не добавил к своим словам, по всей видимости, погрузившись в собственные думы, он продолжил:

— Первым его заметил Дентон. Расскажи им, Дентон.

Дентон, коротышка с подвижными черными глазками, в своей обычной резкой и отрывистой манере повел свой рассказ:

— Как отметил Перратин, мы сидели в лодке, а этот кусок мяса плясал в воде, как приманка. Вы знаете, что вчера нам пришлось взять темное мясо, знаете и то, как пугливы акулы, когда видят темное мясо. Ну, так оно и случилось. Они просто ходили кругами вокруг, почти обезумев от запаха мяса, но боялись приблизиться, поскольку оно было темное. Думаю, их было не меньше пятнадцати, когда я увидел эту тушу в воде — и существо это вынырнуло на поверхность.

И оно не было одиноко. Рядом с ним была стая рыб-молотов, самых опасных акул, которых мне когда-либо доводилось видеть. Огромные, мощные, длиннющие твари, с жуткими головами и торпедообразными телами… пару из них мы подстрелили — вы видели их. Как бы то ни было, но эта громадина с плавниками плыла посередине них, словно повелитель.

Ну, в этом на самом деле нет ничего удивительного. Нам уже доводилось видеть, как рыба-меч описывает круги вокруг акул, и как все акулы собирались вместе, словно им известно о своем родстве; хотя, признаться, я раньше никогда не встречал вместе с акулами морского дьявола и не знал, что он может примкнуть к стае акул.

В любом случае, это чудовище было там, огромное, как сама жизнь. Оно остановилось и посмотрело на приманку, которую мы еще не вытянули из воды; а затем, как бы говоря: «Эй, приятели, чего же вы боитесь?» — бросилось к мясу, и это послужило сигналом. Вся стая рванула к приманке и принялась с удовольствием рвать мясо… ну, а мы того и ждали.

Корлисс заметил, что незнакомец вглядывается в Дентона напряженно и завороженно. На секунду ему стало понятно отвращение Проже к этим глазам, но, пересилив себя, он сказал:

— Дентон хочет сказать, мы обнаружили, что, когда акулы атакуют, у них наблюдается полное отсутствие страха, независимо от того, сколько их гибнет во время этой атаки. Вся наша работа — добыча их поразительно прочной кожи — основывается на этом факте.

Незнакомец смотрел на них, словно давая знать, что он все понимает.

Дентон продолжал:

— Ну, так все и было. Когда вода успокоилась, мы начали вытаскивать их из…

Перратин нетерпеливо перебил его:

— Тогда-то я заметил, что гигант отплыл в сторону и просто наблюдает за нами — во всяком случае, именно так мне показалось. Говорю вам, он просто лежал там, не сводя с нас своих холодных глаз, со спокойным равнодушием наблюдая за нашими действиями. И я попал ему точно между глаз. Он метнулся, словно ужаленный мул, а затем погрузился в глубины, как свинцовая болванка.

Говорю вам, босс, я в него попал, и, наверное, сейчас он наверняка плавает на поверхности. Поэтому двоим из нас следует выйти и отбуксировать его сюда.

— Гм-м! — хмуро пробурчал Корлисс. Он задумался, и его сильное, загорелое лицо помрачнело. — На самом деле мы не можем послать больше одного человека. Тебе придется самому отправиться на небольшой лодке.

Существо вздрогнуло, внутренне затрепетав в неудержимой ярости, при взгляде на Перратина. Именно этот человек вел огонь из оружия, которое нанесло тот ужасный удар. Каждый его нерв дернулся от секундного ужасного воспоминания о поразительной боли от этого удара по голове. Он в ярости едва не набросился на этого человека, и с большим трудом ему удалось подавить в себе это неистовое желание, после чего существо слабым голосом произнесло:

— Буду только рад отправиться вместе с ним и помочь. Я должен каким-то образом зарабатывать себе еду. Я могу помогать в любой физической работе.

— Спасибо! — воскликнул Корлисс. Он надеялся, что Проже после этого предложения станет стыдно за свои подозрения в отношении этого чужака. — И, кстати, поскольку мы не знаем твоего настоящего имени, мы будем звать тебя. Джоунсом. А теперь отправляйтесь. Впереди тяжелый день!

Следуя за людьми в сыром и душном полумраке зарождающейся зари, существо с алчностью подумало: «Это оказалось даже легче, чем мне казалось!» — На мгновение внутри чудовища все сжалось от пожирающего его неистового желания. Напрягшиеся стальные мышцы вибрировали от предвкушения того, что оно сделает с человеком, когда они вдвоем останутся в маленькой лодке.

Дрожа от жажды крови, оно следовало за людьми — следовало по мягко стелющейся траве, пересекая погруженную в тень землю в направлении выступа суши, вдававшегося в серые воды лагуны. Там маячили очертания какого-то здания — длинного и низкого, вскоре превратившегося в деревянное строение с платформой, доходящей до воды.

От здания несло вонью. Когда первая волна этого невероятного пронзительного смрада ударило в ноздри чудовища, оно остановилось как вкопанное. Мертвая акула! Терпкая вонь разлагавшейся рыбы. Чудовище, чувствуя тошноту, двинулось вперед. Его мозг закружился в безумном водовороте назойливых мыслей, и по мере того, как вонь становилась все сильнее и сильнее, этот неуправляемый поток мыслей с каждой секундой становился все безумнее и неистовее.