Лунный зверь - Страница 47
Имелось множество разных «если». И потому что сам он все еще сомневался, поскольку никогда раньше человек не сталкивался с подобными проблемами, к тому же ему совсем не хотелось потерпеть здесь, на Луне, неудачу, Пендрейк прошел со своим пленником в пещеру с ярким голубым светом и прозрачным цилиндром, где остались последние машины лунного народа, поддерживающие то, что осталось от их странной жизни.
В центре машинного зала-пещеры Пендрейк мысленно спросил:
«Я поступаю правильно?»
Он вздохнул разочарованно, когда в мозгу возник ответ:
«Друг, во вселенной иллюзий, в которой пребываешь ты, нет правильного или неправильного».
Пендрейк попробовал снова:
«Но существуют ведь разные уровни истины. В той ограниченной системе, которой оперирую я, правильно ли я себя веду?»
«Материальная вселенная, — последовал ответ, — всего лишь кратковременная — по сравнению с вечностью — попытка дифференциации, но основная истина состоит в том, что все равно всему остальному».
Это высказывание потрясло Пендрейка. Он сказал в полном удивлении:
«Все различия — иллюзии?»
«Все».
«Существует только единство?» — спросил он.
«Да — вечное!»
Пендрейк проглотил комок в горле и продолжил упрямо:
«Но тогда как же объяснить всю множественность сигналов, которые мы получаем?»
«Это иллюзорные слабые и сильные энергетические сигналы».
«Но кому же они тогда сигналят?»
«Друг другу».
Несколько секунд Пендрейк лишь тупо хлопал глазами, по-прежнему не удовлетворенный ответами. Тем не менее в его тоне появилось больше злорадства, когда он спросил:
«Если это правда, то почему вы выбрали себе такую форму и продолжаете существовать?»
«Ответ на это — тайна, которую человечеству предстоит медленно и мучительно разрешать самому. Но и этот результат нашего ухода от вечной истины также преходящ. Задолго до того, как мы вернемся к ней, мы пригласим тебя туда — к единству».
«Я не доживу до этого времени, — мрачно заметил Пендрейк. — Жизнь человека коротка, не зависимо от того, каким образом он двигается к бессмертию».
«Ни один сигнал никогда не теряется, — последовал спокойный ответ, — потому что все сигналы есть один-единственный сигнал».
Ответа на последнее утверждение Пендрейк так и не сумел найти, было очевидно, что эти анализы в духе Сократа не для него.
«До свидания», — только и смог выдавить он на прощание.
Ответом ему было молчание.
Через час нежный поцелуй Элеоноры заставил Пендрейка позабыть обо всем, что говорили ему лунные люди. Поскольку она пребывала в его объятиях, а не в чьих-либо других; и именно ему она отдавала всю силу своей любви…
Остальные изменения в лунной общине тоже носили исключительно частный характер.
Не явилось сюрпризом (в свете того, что однажды сообщил ему Большой Олух) для Пендрейка то, что одна из жен человекообезьяны действительно решила остаться жить вместе с ним. Сам неандерталец, похоже, смирился с тем, что сделался обычным гражданином. Особенно очевидным это стало после того, как был разобран частокол. Именно тогда и обнаружился склад, где он прятал боеприпасы и другие ценные материалы.
Казалось, что такие действия говорят в пользу развития мирного будущего.
Пендрейк объяснил это Элеоноре:
— Возможно, мы не скоро поймем, в чем состоит смысл жизни. Возможно, мы никогда и не узнаем, что открыли лунные люди или думают, что открыли. Но если мы сможем организовать такую полицейскую службу, которая будет действовать здесь, опираясь на закон, то у нас будет достаточно времени, чтобы заставить эти супермашины работать для нас, не боясь, что кто-нибудь применит их против нас. По этой причине нашими лучшими союзниками будут люди из Лэмбтоновского проекта. А потом уж… что ж, будем делать только то, что разумно.
Элеонора вздрогнула и задала вопрос:
— А как быть с той ужасным чудовищем в яме?
Пендрейк улыбнулся:
— Мне кажется, во мне крепнет уверенность, что со временем мы приручим этого саблезубого тигра. Вот увидишь.
Глава 31
Зима не хотела сдавать своих позиций. Снег, казалось, не собирался сходить. Когда он наконец растаял, было открыто новое, сверкающее повсюду пластиковой обивкой здание Межпланетной службы — под торжественные звуки фанфар; а Хоскинс получил повышение по службе: комиссар… Председатель…
— Это совершенно несправедливо, — сказал он Кри Липтону, — что мне предложили эту должность. Есть десятки людей, которые проделали всю черновую работу и остались в тени. Честно признаюсь, я принял это предложение только после того, как услышал, что печально известный губернатор Картрайт, потерпевший поражение на последних выборах, метит на этот пост как на своего рода пенсию за заслуги перед партией.
— Не беспокойся насчет этого, — успокаивающе заметил Липтон. — Ты можешь оказать этим людям помощь, которую они никогда бы не смогли получить сами. Кстати, не видел ли ты объявление о Венере? С признанием колонии Лэмбтона как полноправного члена ООН граждане Венеры получили высокий статус. Смерть профессора Грейсона и других ученых и их семей оказалась не напрасной.
Хоскинс кивнул.
— Это великая победа.
Тут собеседник прервал его:
— Послушай, Нед, я вот по какому поводу хотел увидеть тебя… Надевай шляпу и идем.
Хоскинс покачал головой, улыбаясь.
— Не могу, старик. Доклады нашей первой успешной экспедиции на Луну идут сплошным потоком. Есть один по-настоящему любопытный факт…
Он достал из ящика одну папку и вынул из нее несколько листов.
— Пленные наци утверждают, — начал читать он, — что они были захвачены с такой легкостью потому, что их вооруженные силы уже несколько месяцев занимались раскопками взорванных туннелей, пытаясь добраться до жилищ каких-то жителей внутри Луны. Они утверждают, что эти существа — люди. В результате же наших изысканий были обнаружены только пещеры, которые в конце концов заканчивались тупиками.
Он увидел, что Липтон посмотрел на свои часы. Агент ФБР заметил этот взгляд и принес извинения:
— Мне не хотелось прерывать тебя, но приближается урочный час, и у нас осталось минимум времени, чтобы отправиться в Нью-Йорк и поприсутствовать на охоте.
Хоскинс выдохнул удивленно:
— Не хочешь ли ты сказать…
Он вскочил на ноги, схватил шляпу и пальто.
— Так отправляемся. Немедленно!
Когда послышался шум, приземистый человек бросил быстрый взгляд на своего лидера.
— Ваше превосходительство… — начал он.
Но замолчал, когда увидел, что худощавый мужчина сидит, не выпуская телефонную трубку из рук, уставясь куда-то перед собой. Бердман встревоженно наблюдал за тем, как трубка выпала из рук его шефа, а лицо превратилось в темную безжизненную маску.
Бердман рискнул произнести:
— Ваше превосходительство, как раз перед самым звонком вы говорили, что теперь, когда наши позиции на Луне и почти все наши двигатели захвачены, мы сможем использовать корабли, которым удалось вырваться из кольца окружения, как ядро для осуществления пиратских акций на межпланетных трассах, которые вскоре откроются. Мы станем, говорили вы, пиратами двадцать первого столетия. Мы…
Он замолчал, замерев в ужасе. Длинные костлявые пальцы его руководителя шарили в ящике письменного стола. Потом рука вынырнула, сжимая автоматический «маузер».
Когда Липтон, Хоскинс и еще дюжина остальных агентов ФБР ворвались в комнату, коренастый мужчина был уже на ногах, стоя перед столом, за котором сидел сухопарый человек, подносивший к виску револьвер.
— Ваше превосходительство, — дико закричал Бердман, — вы лгали. Вы тоже боитесь.
И тут рявкнул пистолет, сухопарый мужчина, дернувшись в короткой агонии, медленно соскользнул на пол. Бердман наклонился над ним, застыв в ужасе; он почти не сознавал присутствия ворвавшихся в комнату людей.
Когда его выводили из комнаты, на него одна за другой накатывались волны разочарования.