Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник) - Страница 10

– О да, я прекрасно понимаю. Спасибо, что вы мне все это рассказали. Ну теперь-то вы, конечно, примете мою помощь?

– Что вы можете сделать? Вы не можете сейчас пойти вниз в деревню, купить еду и одеяла и вернуться. Вся деревня через час будет знать об этом, и дорога сюда, к Марку, станет всем известна. Не можете вы и пойти к лодке: скоро стемнеет и вы не найдете дороги.

– Не найду. Но вы – найдете.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ну это же ясно, – сказала я. – Вы пойдете, а я останусь с ним.

Можно было подумать, что я предложила ему спрыгнуть со склона Белых гор.

– Вы?!

– Что же делать? Кому-то надо остаться с ним, а кому-то доставить припасы. Я не могу доставить припасы, следовательно – остаюсь с ним. Все очень просто.

– Но меня не будет долго. Наверное, несколько часов.

Я улыбнулась:

– Тут нам повезло. В гостинице меня ждут только завтра. Никто в Айос-Георгиосе не знает, что я уже приехала. Когда бы я ни появилась там, никто не станет мне задавать вопросов.

Он зачерпнул пригоршню сухих иголок, и они медленно посыпались сквозь его пальцы. Он смотрел на них, а не на меня, когда говорил со мной.

– Если они вернутся за Марком, эти убийцы, вы будете здесь одна.

Я сглотнула и ответила, стараясь, чтобы мои слова прозвучали спокойно и уверенно:

– Так вы подождете, пока не стемнеет, верно? Если они не вернутся и не найдут хижину до темноты, то вряд ли будут искать ее ночью.

– Это верно.

– И не считайте меня безрассудной, легкомысленной. Я бы, разумеется, не хотела оставаться здесь, уж поверьте. Но я просто не знаю, что еще можно тут сделать.

– Вы можете сделать то, что посоветовал вам Марк, – идти себе вниз в гостиницу и забыть про нас. Будете спать в удобной постели и в полной безопасности.

– Вы думаете, я смогу спокойно спать?

Он поднял плечи, слегка скривил рот, потом бросил взгляд на небо в сторону запада.

– Хорошо. Как только стемнеет, я пойду. – Взгляд на меня. – Мы ничего не будем говорить Марку, пока я не отправлюсь.

– Да, лучше не надо. Он станет волноваться из-за меня, правда?

Ламбис улыбнулся:

– Он не любит быть беспомощным, этот парень. Он из тех, на чьих плечах держится мир.

– Он, должно быть, сходит с ума из-за Колина. А если бы только он заснул, вы бы могли уйти и вернуться и он бы ничего не знал.

– Это было бы лучше всего. – Ламбис поднялся. – Тогда побудьте здесь, пока я не подам сигнал. Я присмотрю за ним, до самого ухода. Вам ничего не надо будет делать, только следить, чтобы он, проснувшись и не помня себя от жара, не попытался выползти из хижины искать брата.

– С этим я справлюсь, – сказала я.

Он стоял и смотрел на меня. Что выражало его лицо, понять было трудно: на нем была привычная мне маска угрюмости.

– Я думаю, – медленно произнес он, – вы с чем угодно справитесь. – И вдруг, приветливо и весело улыбнувшись, добавил: – Даже с Марком.

Ламбис ушел, когда начало смеркаться. Два долгих часа, остававшихся до захода солнца, ничто не нарушало тишины склона подо мной, кроме легких быстрых шагов Ламбиса, ходившего из хижины за водой.

Солнце опустилось в море, очертания ландшафта стали неясными. Я опять увидела Ламбиса в дверях хижины. Он вышел, прошел немного вперед, остановился, посмотрел наверх и подал мне знак рукой.

Я подняла в ответ руку, потом осторожно направилась вниз навстречу ему.

– Он спит, – сказал Ламбис приглушенным голосом. – Я дал ему остаток кофе и обмыл руку. Она выглядит сейчас лучше. Его немного лихорадило, он говорил глупости, но больше не рвался наружу. С вами он будет в полном порядке. Я набрал воды во флягу, так что не надо будет выходить.

– Очень хорошо.

– Я пойду. Вы не боитесь?

– Немного. Но это естественно. И ничего не меняет. Вы будете осторожны?

– Конечно. – С минуту он потоптался в нерешительности, потом последовал знакомый жест к бедру. – Вам оставить это?

«Это» – был его нож. Он лежал у него на ладони.

Я покачала головой:

– Оставьте себе. Если он кому-то из нас понадобится, так это вам. Во всяком случае для меня он бесполезен. Я не сумею им воспользоваться. Да, Ламбис…

– Что?

– Вот о чем я подумала: не мог ли Колин убежать от них? Или, может быть, они его отпустили? Ведь они же знают, что Марк, возможно, остался жив, и должны понимать, что попадут в худшее положение, если убьют Колина. Я хочу сказать, что первое убийство – это местная история, оно может сойти им с рук, но совсем другое дело – убийство двух граждан Великобритании.

– Я и сам об этом подумал.

– А если он свободен, Колин, он бы в первую очередь отправился искать тело Марка, а не найдя его, он, конечно, пойдет к каику, верно?

– Я тоже об этом подумал. Надеюсь, найду его там.

– Пока они, скорее всего, не нашли каик… – задумчиво сказала я. – А если нашли, они должны связать это с Марком, так ведь? Тропа, «древняя» тропа, как вы говорили, ведет к старой гавани. Может, они решили, что Марк с Колином должны встретиться там?.. Тогда, надо думать, они добрались до каика.

Ламбис покачал головой:

– Тропа идет через холмы мимо церкви, потом она разделяется на две, одна ведет в горную деревню на севере – Анохию, куда пошел критянин, вторая – к другой деревне, вдоль побережья на восток. Там еще проходит дорога на Фест, где есть древности и куда ездят туристы. Определенно убийцы скорее решат, что Марк отправился тем путем. Они ведь не знают о лодке. У Марка и Колина была сумка для провизии, можно было подумать, что они и спали под открытым небом, а может быть, собирались спать предстоящей ночью в старой церкви.

– Что ж, давайте считать, что вы правы, будем надеяться, что они и не подумали о лодке. Ее легко увидеть сверху, с берега?

– Нет, нелегко, но я все-таки спрячу ее получше. Там есть пещера… не совсем пещера, так, расселина между скалами… ее никак не увидишь с берега. Я поставлю лодку туда, тогда уж ее никто не заметит. Сегодня вечером не будет ветра…

– Но если Колин вернется туда, где вы оставили лодку?

– Он ее все равно найдет. Если он дойдет до места и не увидит ее там, знаете, что он сделает? Он поступит так, как поступил бы всякий: подумает сначала, что это не то место и примется искать. Там много бухточек и скал, он все их обыщет поблизости и найдет каик.

– Да, конечно. Любой так и сделал бы. Если ожидаешь что-то увидеть в определенном месте, просто глазам своим не веришь, когда не находишь. – Я посмотрела на Ламбиса с уважением. – А вы… вы действительно верите, что встретите его там?

Он быстро взглянул на дверь хижины, как будто боялся, что Марк услышит его.

– Я знаю не больше, чем вы, теспойнис. Может быть, они боятся, потому что стреляли в Марка, и только попытаются убедить Колина молчать, и Колин сейчас ищет своего брата. Я не знаю. Может быть, вообще нет никакой опасности.

– Но вы этому не верите…

Он не сразу ответил, и я услышала в темнеющем небе высоко над головой крики запоздалых чаек – звук был приглушен расстоянием и навевал тоску.

– Нет, – сказал он наконец. – Не верю. Есть опасность. Человек, которого я видел, – опасен, он опасен, как дикий зверь. И те люди, о которых рассказывал Марк, тоже… да, это опасно, я чувствую. Опасность висит в воздухе этих гор.

Я улыбнулась, пытаясь вселить в него бодрость:

– Может быть, это потому, что вы к ним не привыкли. Вы теперь дитя города, как и я. Высокие горы меня пугают.

– Город, горы – они одинаковы, если там есть дурные люди, – серьезно сказал он. – Когда я был ребенком, в моей деревне было то же самое. Мы боялись в своих домах, в собственных кроватях… только тогда для маленького мальчика война была вместе с тем и привлекательна. Но теперь… теперь – нет.