Лунные гости (СИ) - Страница 17

Позже, утром, он услышал от неё вопрос.

— Ты же найдёшь доступ? Я смогу с ними поговорить, я смогу всегда, когда только пожелаю их увидеть? Видимо, всё было подстроено как несчастный случай, их похоронили правильно, за счёт государства, я знаю. Он ждёт, что я захочу их увидеть, что я приду на кладбище. Да, я обязательно приду, но сначала сдохнет он сам, — твёрдо сказала Девайс. — Донат, ты добудешь доступ.

— Девайс, сейчас он этого и ждёт. Нам нужен доступ к коду, чтобы закончить ПО для контроля сновидений, а он был только у умершего президента и, возможно, есть у твоей бабушки. Ты должна сейчас не поддаваться эмоциям, а думать о поездке к Агнии. Она жива, любимая, та, кого ты считала мёртвой, жива. Я обязательно добуду доступ, я даже вернусь на свою работу, я для тебя сделаю всё. Мы будем хоронить капсулы здесь, в земле, а с рассветом солнца навещать всех своих умерших и живых близких, всех, кого хотим, будем говорить с ними и рассказывать о них своим детям. Я готов всё за это отдать, я отдам всё за тебя и за эту жизнь, милая моя, я понимаю твоё горе, у меня не было матери, и я потерял отца, только потерпи ещё чуть-чуть. Не давай Ровсону то, чего он так ждёт, не показывай ему своей слабости.

Девайс понимала, что Донат прав. И, хоть ей было тяжело, она попыталась собраться.

— Да, прости. Эмоции ни к чему сейчас. Когда мы с Петром выходим?

— Девайс, ты уверена, что тебе сейчас это нужно, — осторожно спросил Донат. — Ты знаешь, Глинков работает на Ивана, он может быть причастен, но он нам нужен, вдруг ты…

— Я в порядке, — как можно спокойнее ответила девушка. — У нас есть цель, и я не позволю чувствам всё испортить. Всё будет хорошо. Когда мы с этим покончим, я смогу оплакать своих родителей. Донат, пожалуйста скажи Петру, что я сейчас буду готова. Только оденусь.

***

Спустя полчаса Девайс и Пётр вышли из дома и направились к подземелью, чтобы выйти в лес, а затем поехать в город. Девайс так или иначе находилась под действием скорбных чувств и ей не хотелось молчать, тем более с Петром она впервые осталась наедине, а бабушка, единственный её родной человек, который еще жив, их крепко связывала. Она решилась чуть разрядить обстановку, тем более путь им предстоял не близкий.

— Пётр, ты хочешь, чтобы моя бабушка вернулась? — спросила Девайс лишь затем, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Я очень этого хочу, — честно признался Пётр. — А вот захочет ли она? Столько лет прошло, Агния как-то там жила всё это время, там родина её предков, а здесь только мы с тобой.

— Возможно она тоже хочет вернуться, но просто боится подвергнуть нас ещё большей опасности.

Пётр кивнул. Он надолго задумался, прежде чем заговорить вновь.

— В любом случае, как бы ни закончилась эта борьба, если я останусь жив, я найду способ её увидеть, даже если мне потребуется переехать к ней, с её позволения, конечно. Я её до сих пор люблю. Ты на неё чем-то похожа.

Девайс улыбнулась.

— Я, глядя на тебя, всё время думаю о ней. Нам нужно узнать последнюю информацию о связи Глинкова и Агнии, нужно отправиться туда к ней, если потребуется. Глинков может помочь выйти на предков. Девайс, соберись. Скоро приедем и нам нужно его уговорить помочь. Главное, чтобы он пришёл, не передумал, и чтобы он нас не предал.

— Пётр, а этот код для ПО, о котором говорит Донат… Кто автор этого программного обеспечения?

— Разве он не говорил тебе? Его сделал сын Доната.

— Да, возможно и говорил…

Пётр с сочувствием посмотрел на Девайс.

— Понимаю, тебе в последнее время не легко. Слишком много всего, а ты лишь молодая обычная девушка, и понятно, что всю информацию держать в голове сложно, когда вокруг такое. Оставь это Донату, нам, сосредоточься на другом, все вместе мы обязательно справимся.

***

Стоял полдень, а на колесе в парке, впрочем, как и везде, было промозгло и пасмурно. Парки, конечно, посещали родители ради детей, для их развития и хоть какой-то радости, но ажиотажа, толпы и очередей очень давно не наблюдалось. С потерей солнца люди уже потеряли часть своей энергии, а мункубы их только окончательно добивали. Человечество жило, потому что жизнь ещё хоть как-то давалась им, они работали, чтобы питаться, а питались, чтобы не умереть. Девайс часто задумывалась над смыслом жизни, когда в очередной раз зубрила онлайн-теорию, чтобы получить образование, чтобы работать, чтобы жить. Она задумывалась, зачем ей это, если ничего всё равно не изменится. Болезни и темнота не исчезнут, компьютеры и псевдо-друзья на экране, тоже. Глядя на своих родителей, она думала, что выйдет замуж за очередного друга из сети, родит ему ребенка в инкубаторе и будет дальше ходить или, может, ездить на работу, мешать в машинке свои коктейли, до тех пор, пока в один из таких дней она не зацепит какой-нибудь вирус, который обяжет её практически не выходить из дома до самой смерти, и всё, чего ей будет хотеться, так это чтобы её ребёнку не было ещё хуже, чем ей. Тогда она не понимала, что такое жизнь, так отчетливо, как сейчас, когда она любит и любима, когда она хочет своим детям и всем людям вокруг здоровья, пищи и солнца, когда у неё есть цель и шанс хоть что-то изменить. Сейчас Девайс хотела жить, она черпала энергию, много больше энергии из пасмурных прохладных дней, потому что была цель, были желания, были чувства.

В одной из кабинок колеса обозрения Пётр и Девайс заметили одинокого лысого мужчину. Когда кабинка опустилась до края платформы, они шагнули внутрь и сели напротив него. Колесо стало медленно поднимать их вверх. В тёмных глазах Глинкова сквозила апатия, грусть и усталость. Не дожидаясь, когда его начнут расспрашивать, он сам начал говорить:

— Мой сын в коме, уже давно. Операцию сделали, успешно, но прогнозов нет. Я работаю, потому что вынужден содержать врачей и оборудование. Пока я жив, я буду бороться за жизнь своего ребенка. Моему работодателю всё равно до моих и чьих-либо ещё проблем. Я не показываю вида, играю, хожу как в маске, чтобы не потерять работу, но ничего не меняется. Ещё не так давно я вспомнил о Боге, о том, что он даровал жизнь людям и так же быстро может её забрать. Даровал именно людям. Люди не просили у него этот сверх-ген, люди не просили, чтобы он даровал силу одним, а смерть другим, люди должны всегда были быть равными, рождаться, жить, умирать своей смертью. И тогда я понял, что мне как раз-таки Бог ничего не должен, я получил здоровье, которым не могу поделиться со своим бедным ребенком, поэтому Бог ничего не должен моему сыну. Может, если он увидит, что я делаю добро людям, окружающим, приношу пользу вокруг, может, тогда мой сынок вышел бы из комы.

Голос Глинкова дрогнул, но он мгновенно взял себя в руки.

— Потом я реально понимаю, что этому не бывать, пока я работаю на таких, как мой шеф, приказываю убивать и приносить боль. Мой сын умирает.

Девайс с трудом сохраняла молчание, она на миг опустила голову, чтобы он не увидел её выражение лица. Глинков продолжил:

— Девайс я знаю тебя с момента приказа Ивана вас разыскать и уничтожить, я также знаю твою бабушку и не забуду, что она сделала для моего сына. Я знаю и тебя, Пётр, видел с Агнией. Когда ты уволился и подался в бега, я тайно восхищался тобой. Девайс, об убийстве твоих родителей я узнал случайно от Ровсона. Он в этом деле задействовал другие свои службы. Слава Богу, я не имею к этому никакого отношения. Не держи на меня зла. Я сделал для тебя и Доната всё, что мог. Если бы я сделал более, то вызвал бы подозрение, и тогда уж точно больше ни на что не был бы способен. Я и сейчас рискую жизнью, встречаясь с вами. Не станет меня, и о моём сыне некому будет позаботиться, моя жена умерла при родах. Она была обычным человеком и просто хотела семью. Я не смог её переубедить.

— Вы знаете когда и куда придут предки? — спросила Девайс.

— Всё здесь, я приготовил лист бумаги. Я люблю писать сам, ручкой, на обычных листах, как в давние времена, — Глинков улыбнулся и протянул лист Петру.