Лунная соната для бластера - Страница 5

Шеф еще парил передо мной, а я уже несся, лязгая зубами, по Пятой линии, сбивая прохожих, медленно падавших на пол. Только не это. Господи, кто бы ты ни был, только не это!

– Арбор!!!!! – проорал мне в лицо шеф, разевая пасть, словно Моби Дик на капитана Ахава, и все мои надежды полетели туда же, куда и с пользой проведенный день, веселое настроение и планы на ближайший вечер – то есть, говоря по-русски, псу под хвост.

К Отстойнику я примчался в числе первых – наверное, потому, что уже находился в коридоре и мне не пришлось выскакивать, допустим, из душевой.

Как всегда бывает, толпа уже успела собраться. Смотреть у нас на Луне особенно не на что, так что каждое событие немедленно обрастает толпой. Вероятно, этим дефицитом развлечений объясняется и повальная любовь лунарей к политике. Слышал бы кто, какие жаркие споры вызывали кадровые игры в верхах Службы, – не поверить! До мордобоя доходило, хотя всем было понятно, что нам до этой Гекубы – как ей… до нас. Толпа бурлила, хохмила и, кажется, не соображала, что арбор шутить не станет.

За толпой проглядывал мрачный санкордон в лице трех человек, а за кордоном – прозрачный гермощит, перекрывавший проем широкой арки, соединявшей город с регом Отстойника.

Я присмотрелся – не видать ли голубцов? – но ярко-голубые мундиры Службы впереди не проглядывали, так что я утер со лба воображаемый пот и ринулся в толпу со всем миролюбием дисфоричного носорога. За щитом тоже бурлила толпа, но иная – исходящая отчаянием, истерией и глухой, нерассуждающей злобой.

– Явился, Миш? – приветствовал меня начкордона.

Я его неплохо знал. Звали его Кришнамурти Бхарачандра Дас, но все почему-то обращались к нему просто «Джо» – наверное, по старому имени. Был бы отличный парень, не проповедуй он столь фанатично. Пытались его переубедить и увольнением грозили, да все без толку. Потом плюнули: дескать, кто обратился, те уже обратились, а прочим от тех проповедей ни жарко ни холодно. Кришнаитов, то есть, пардон, вайшнавов, на Луне и без него пруд пруди, а вот хороших санитарных врачей – поди поищи! Да и полицейский из него неплохой; если бы только удалось уговорить его взять в руки оружие, совсем цены б парню не было.

Вам, конечно, интересно, какого дьявола на этой Луне набирают в полицию кришнаитов и вскрышечников с двумя зицдипломами? Отвечаю на вопросы зрителей: некого больше. Глюколовня – не лучшее место для вербовки.

– Кто бы говорил, – буркнул я другу Кришнамурти, а в толпу гаркнул: – Что уставились! Разойтись! Вы меня знаете!

В течение следующих нескольких минут отделить тех, кто меня знал, от тех, кому меня не представляли, было очень легко: последние подальше от греха расходились, а первые подались поближе в смутной надежде, что я начну им травить анекдоты, как в тот раз, когда в Глюколовне сдохло двадцать человек, траванувшись порченой слэнпылью. Я изобразил пару ката из разряда самых экзотических, остатки зрителей разочарованно рассосались, и мы с санврачом смогли поговорить без помех.

– Что стряслось, Джо?

Я старался заставить себя говорить спокойно, но не очень получалось. Арбор – не тот предмет, о котором можно говорить спокойно. Даже представить нельзя, каким образом переносчик вируса смог проскользнуть мимо церберов контрольной комиссии.

– Пришла грамма с Земли, – ответил Джо, с меланхолическим безразличием перебирая четки. Губы его в минуты молчания забавно шевелились, неслышно повторяя мантру. – В лифт попал один носитель арбора. Случайно. Мы тут же перекрыли все входы-выходы из Отстойника. Мышь не проскользнула. Но все, кто перед контролем мариновался, – там.

Он указал на стеклитовую пластину. Чего не причудится со страху – мне показалось, что сверхпрочная керамика, рассчитанная на напор воздушного потока при разгерметизации сектора, прогибается под давлением с той стороны.

Арбор. Конечно, перекрыты не только коридоры – вся система воздухоснабжения отключается автоматически, когда срабатывают гермозатворы. И все равно жутко. Кадры некрохроники, виденные пару часов назад, вновь замаячили перед глазами, накладываясь на реальность и окрашивая ее цветами арбора – синюшно-сизым и пурпурным.

Я поймал себя на том, что машинально отстраняюсь от гермощита. Лунари – я в этом деле не исключение – панически боятся инфекций. Именно потому, что у нас их благодаря Отстойнику почти нет.

А где защитники наши, Служба, не к ночи будь помянута, колониальная? Они-то что поделывают?

Как накликал, ей-богу. Вынырнули из транспортера двое офицеров-колониальщиков, а за ними трое наших: Эрик, Ли… и Сольвейг.

Вот уж кого не хотел я видеть в тот миг. Уж вроде не первый день работаем мы вместе и живем вместе, а все равно распадно мне свою слабость ей показывать, хоть и знаю прекрасно, что наплевать ей на это. Мне-то казалось, что на морде лица моего в тот миг написано было: «Помогите! Вытащите меня отсюда!» А она потом сказала, что такой непроницаемой ряхи и в морге не встретишь.

Старший офицер решительным шагом подошел к нам с Джо, оглядел задвижку.

– Доложите, – бросил.

Вообще-то докладывать следовало Кришнамурти-Джо, он у нас санитарный врач. Но голубец обратился ко мне.

– С кем имею? – поинтересовался я, пытаясь выгадать время и унять наконец стыдную дрожь в районе брюшной аорты.

– Майор Колониальной службы Соединенных Наций Роберт Меррилл, – проронил голубец с таким видом, словно мне самому следовало догадаться. Наверное, следовало, но мне так редко приходилось сталкиваться с голубцами, что я понятия не имел даже, сколько их на Луне.

А этот тип мне не понравился с первого взгляда. Что-то было в лице его волчье. Да, знаю, затрепанный образ, но ведь не собачье даже – волчье. До меня не сразу доехало, а то я бы и вопросов ему не задавал. Опасно таких людей спрашивать. Горло перервет. Просто так. Крови ради.

Спутник его показался мне в тот момент куда менее типичным колониальщиком. Бледный, узколицый, весь иссушенный какой-то – не пружинной жилистостью имплантов, а костлявостью вяленой рыбы – и притом невысокий. И хотя я понимал, что этот дохляк, скорей всего, сумеет при желании завязать меня узлом, мне все равно сразу захотелось назвать его «человечишкой».

– Офицер полиции Миша Макферсон, – ответил я. – Установлен санитарный кордон вокруг купола 11-V, занятого контрольно-пропускным пунктом при лифтах. Лифт-связь с пересадочными станциями Лагранж-2, 4 и 5 приостановлена до снятия карантина. Ответственный за обеспечение санитарных мероприятий – полицейский врач Кришнамурти Бхарачандра Дас.

– Мне необходимо проникнуть в зону карантина, – произнес Меррилл. Так спокойно, словно просил включить свет.

И тут я понял, что такого странного в его физии. Теменные бугры выпирали под седеющими редкими волосиками, как у чудовища Франкенштейна, придавая башке колониальщика форму клина. Аугмент он!

– Это невозможно, – ответил я.

– Это должно быть сделано, – терпеливо объяснил он.

Тут я совершил еще одну глупость. Молчать бы мне в салфетку, не высовываться бы. Нет же. Понесла нелегкая.

– Возможно, если бы вы объяснили мне, по какой причине я должен подвергать опасности население Луны, – выдавил я, – мне было бы проще принять столь неординарное решение.

Может, поймет иронию? Да нет, куда ему. Приращение мозга – это надо же! Что у него в тех буграх: память дополнительная? процессоры? еще что? Точно знаю – не наркочипы. Ох и устроит он мне сейчас… Неизвестно еще, где у него другие наращения.

Против мрачных моих ожиданий, голубец не стал меня ни бить, ни давить положением. В общем-то я против него никто, и звать меня никак. Он – колониальный офицер, а я – пент поганый, лунарь потомственный. Мерриллу достаточно было просто отдать команду, взять ответственность на себя… и перечить ему я не смог бы. Но в ту минуту обошлось.

– Хорошо, – холодно бросил Меррилл. – Прямой приказ вы получите от своего начальства. – Колониальщик развернулся и направился к транспортеру неестественно размеренной походкой. Я сразу опознал характерные приметы: движениями голубца управлял моторный чип, в то время как сам колониальщик в это время, вероятно, связывался со своими хозяевами. Человечишко, за все время нашей беседы так и не проронивший ни слова, последовал за ним.