Лучший из лучших - Страница 4
Оставшись одна, Лорена неторопливо потягивала душистый согревающий напиток и размышляла о Николасе Тэрренсе. Она уже понимала, что ее заворожили не только его красота и изумительная фигура. Под внешней грубостью и насмешливостью скрывался умный, интеллигентный человек с чувством собственного достоинства. Она не могла не отдать должного его великолепному вкусу. В доме не было ни показной роскоши, ничего кричащего, только элегантная простота, присущая жилищу людей состоятельных, родившихся и выросших в мире, где не принято ни в чем себе отказывать. Эллен была права: он действительно богат. Одни безделушки на камине стоили больше, чем она зарабатывала за полгода.
Лорена считала себя весьма преуспевающей писательницей, ее книги расходились немалыми тиражами, она позволила себе не одну поездку в Европу, но о таком загородном доме даже помыслить не могла. Пытаться предлагать деньги его обладателю было не только глупо, но и опасно. Стоящая перед ней задача казалась тем более неразрешимой, что и она сама явно пришлась не по вкусу мистеру Тэрренсу, вторгшись в его жилище и нарушив столь ценимый им покой.
Щеки молодой женщины пылали то ли от горячего грога и яркого огня, то ли от волнующих мыслей. Румянец шел к ее темным, почти черным волосам и чистой, гладкой коже. С бьющимся сердцем Лорена отправилась на поиски человека, занимавшего все ее помыслы. Яркий свет и перезвон посуды подсказали ей направление. Заглянув по пути в освещенную столовую с большим обеденным столом, Лорена остановилась у арочного входа в кухню.
— Вы давно здесь живете? — спросила она, наблюдая за ловкими движениями Ника.
— Скоро четыре года.
— Вам повезло, что сумели найти такой замечательный дом.
— Здесь нет никакого везения. Я нашел и купил только участок земли на берегу озера. Все остальное осуществлено по моему проекту. И пальмовая аллея на подъезде к дому, и сам дом, и апельсиновая роща.
— И кухню вы тоже сами проектировали?
— Вплоть до последней доски.
— Впечатляюще! Поверьте, я потрясена.
— Почему? Полагаете, мужчине пристало уметь обращаться только с бритвой и штопором?
— Конечно нет. Просто большинство мужчин не способны предусмотреть все детали.
— Особенности профессии. — Ник старательно взбивал веничком что-то аппетитно пахнущее в глубокой миске. — Я раньше зарабатывал себе на жизнь, именно обращая внимание на детали. И зачастую это спасало мне жизнь.
Он попробовал содержимое и неожиданно спросил:
— Вы сегодня спите одна?
Лорена моргнула от неожиданности, решив, что ослышалась.
— Простите, я, кажется, не так что-то расслышала.
— Я спрашиваю, вы планируете провести сегодняшнюю…
— Достаточно! Я не понимаю только, почему вы считаете себя вправе задавать мне подобные вопросы? — возмутилась она.
— Не беспокойтесь, Конфетка, я не планирую затащить вас в постель, если вы подумали именно об этом. — Ник неторопливо очистил головку чеснока и спокойно добавил: — Я предпочитаю чеснок любой другой приправе, но многие его не любят. Так что, если вас сегодня ждет…
— Я сплю сегодня одна, — поспешно перебила Лорена, не дав ему договорить, и отчаянно покраснела.
— Да, а позвольте задать нескромный вопрос — где?
— Я… я еще не решила.
Ник прервал свое занятие и посмотрел на нее со смесью насмешливого ужаса и недоверия.
— Вы хотите сказать, что не забронировали номер в отеле?
— Пока нет, но…
— Пока нет?! Послушайте, Конфетка, вы что, действительно не побеспокоились о ночлеге заранее? Вы отдаете себе отчет в том, что сегодня пятница и все отели…
— Уверяю вас, мистер Тэрренс, я вовсе не умственно неполноценная, как вы все время пытаетесь намекнуть, и прекрасно понимаю, что в такое время мне не удастся устроиться ни в одном отеле неподалеку. Однако…
— Поздравляю с блестящим заключением. Могу лишь добавить, что не только в отеле, но и в любом, даже самом непрезентабельном, мотеле в радиусе шестидесяти миль нет свободных номеров. Начало туристского сезона, знаете ли.
— Ну что ж, я всегда могу провести ночь в машине.
— Не самый плохой вариант. Сотни бездомных вам только позавидуют. Еще через пару часов станет довольно прохладно, так что мягкие сиденья автомобиля весьма привлекательная альтернатива жесткой скамье в парке. — Ник выдвинул ящик, достал столовые приборы и передал ей. — Вот, займитесь вместо пустой болтовни сервировкой стола. Скатерть и тарелки найдете в буфете в столовой.
Лорена задохнулась от негодования.
— Вас что, никогда никто не воспитывал? Родители даже не сумели научить вас говорить слово «пожалуйста»?
Ответная белозубая улыбка была угрожающей.
— Я грубиян, Конфетка, вы сами это сказали, так что занимайтесь лучше делом, а не моими манерами. А что касается моих родителей, так они сумели вырастить четверых детей и не потеряли ни одного, чего, к сожалению, нельзя сказать о членах вашей семьи!
Отпор был жестоким, но заслуженным. И он напомнил Лорене о цели визита. Лучше не раздражать человека, чьей помощи она добивается.
— Я прошу прощения, мистер Тэрренс. Не понимаю, что со мной происходит. Я не хотела оскорбить ваших родителей. Я уверена, они замечательные люди. Пожалуйста, извините меня.
— Я тоже позволил себе недопустимые высказывания о вашей семье. Простите, и будем считать, что мы квиты. Как вы относитесь к кьянти?
Лорена не сразу поняла смысл последней фразы. Манера Ника Тэрренса резко менять тему разговора, не меняя тона, озадачивала ее.
— Кьянти? Вы имеете в виду вино? — спросила она.
— Нет, обувной крем. Конечно, вино, Конфетка. — Он насмешливо тряхнул светлыми волосами. — Оно вкуснее рома, хотя и с этим, я вижу, вы успешно справились.
— Я люблю хорошее кьянти, — медленно проговорила Лорена. — Я также люблю мерло и каберне. И мое имя — Лорена, а не Конфетка. Если угодно, мисс Гордон.
Ник одарил ее ледяным взглядом.
— Давайте-ка наскоро повторим основные положения, чтобы в будущем не забывать, кто здесь кто. Во-первых, это мой дом. Во-вторых, я вас сюда не приглашал. В-третьих, я не терплю никаких приказов и наставлений, особенно от людей незнакомых, просящих об услуге. Запомните это… Конфетка.
Несколько секунд Лорена молчала, а в голове проносились десятки резких и едких ответов. Затем она открыла рот, но Ник опередил ее. Он улыбнулся, и синие глаза потеплели.
— Не надо, Конфетка, не делайте этого. Не говорите ничего, о чем будете потом жалеть.
— Будь я бульдогом, вцепилась бы вам в горло.
— К счастью, ваша задняя часть значительно изящнее, чем у бульдога, так что вряд ли вам удастся добраться до цели.
Лорена почувствовала себя странно польщенной и слегка порозовела.
— Так и думал, что комплимент вам понравится. — Самодовольная ухмылка мелькнула на его красивом лице, но Ник мгновенно посерьезнел. — Я начинаю жарить телятину, а вы приступайте к сервировке стола.
Собрав остатки гордости и столовое серебро, Лорена молча направилась в столовую.
Телятина таяла во рту, картофель дымился и благоухал, салат ласкал не только нёбо, но и взгляд.
— Вы изумительно готовите, — не утерпела и сказала Лорена.
Ник кивнул.
— Я знаю.
— Скажите, вы всегда обедаете за этим столом или только с гостями?
— Нет, обычно, когда никто не смотрит, я ставлю на пол собачью миску, опускаюсь на четвереньки и шумно хлебаю из нее, повизгивая от удовольствия.
От обиды глаза Лорены потемнели больше обычного.
— Совершенно излишне так язвить. За этим столом легко можно разместить двенадцать человек, а вы, насколько я знаю, торжественных обедов не даете. Поэтому и спросила.
— Вы, оказывается, основательно изучили меня до приезда.
— Не основательно, но достаточно, чтобы знать, что вы современный отшельник и друзей у вас немного.
Ник Тэрренс помрачнел.
— У меня действительно не много друзей, Лорена, но они есть, и это настоящие друзья. Что касается вашего вопроса, то почти вся мебель в этом доме принадлежала еще моей прабабке, а тогда семьи были большие. Этот стол рассчитан на двадцать человек.